Нить - Виктория Хислоп

Звучало это привлекательно и было значительно лучше того, на что Евгения могла надеяться, месяцами живя на подаяния, но она всю жизнь ткала ковры, а не работала в поле, и надеялась остаться в городе, где все-таки могли представиться соответствующие возможности. У нее не было ни драхмы за душой, она была здесь чужая, беженка, без денег и без положения. Может быть, она и права не имела хвастаться своими умениями и напоминать, кем была когда-то. Что бы ни обещала новая жизнь, остается это принять.

Перечисляя чиновнику имена детей, Евгения заметила еще одну очередь, в которой стояли люди, одетые совсем иначе. Увидев несколько мужчин в фесках, она догадалась, что это мусульмане, которым тоже приходится чего-то ждать.

Американка посмотрела на Евгению, и в голове у нее промелькнула какая-то мысль.

– Знаете что, – сказала она, – тут как раз только что одна мусульманская семья заполняла бумаги на дом. У них три дочери, совсем как у вас, а дом, правда, в старом городе – но это значит, что вы останетесь в Салониках, а не поедете в новую деревню.

Ответ Евгении нетрудно было прочитать на ее лице.

– Значит, вы хотели бы остаться в Салониках?

– Да, конечно! Очень хотела бы!

– Ну что ж, посмотрим, удастся ли мне закрепить этот дом за вами. Несколько человек стояло дольше вас, но ваша семья идеально подходит, в точности такая же, как та, что уезжает, – и вы там прекрасно устроитесь.

Американка говорила с искренним участием и явно старалась подобрать наилучший вариант для тех, кому помогала.

Евгения не стала возражать, когда женщина решила, что Катерина – ее дочь. Она опасалась упустить возможность остаться в городе.

Так выглядел обмен населением. Люди буквально менялись жизнями. Одна семья уезжала, другая приезжала. Если Евгении достанется дом мусульман, она сможет наконец устроиться и начать новую жизнь. Это было единственное, чего она хотела. Возможность начать все сначала.

К ночи опечаленные христиане, которые только что обнимали друзей-мусульман, обретут новых соседей. Мусульмане, уплывшие на их пароходе, были уже на пути в Турцию, а здесь осталась их жизнь, которую они любили и делили со всеми, кто жил рядом.

Баланс населения в Салониках уже изменился. За несколько месяцев город стал преимущественно греческим, а евреи оказались в меньшинстве.

Закончив на сегодня бумажную работу, Константинос Комнинос раздумывал над этим обстоятельством и прикидывал в уме, какую прибыль можно из него извлечь.

В это время Евгения укрыла своих девочек одеялом у стены неподалеку от здания таможни. Сидела и смотрела на них. Ей мешала уснуть не бугристая каменная мостовая, а почти неудержимая радость оттого, что, может быть, совсем скоро у них будет крыша над головой.

Катерина лежала между Марией и Софией – лежала тихо, но не спала. Они проделали такой огромный путь, а она так и не нашла маму и сестренку. Завтра придется начинать поиски снова. По крайней мере, теперь они на материке, в Греции. Афины, должно быть, не так уж далеко отсюда.

Глава 9

Наутро Евгения была первой в очереди на раздачу хлеба, а потом вернулась на прежнее место, откуда была видна дверь таможни, – она намеревалась дождаться американку, что вчера обещала им жилье, и поговорить с ней. А то вдруг сегодня придет еще один корабль и дом, в котором она уже мысленно начала обустраиваться, отдадут кому-нибудь другому.

Прошло несколько часов. Девочки бегали по всему порту, играли, дразнили бродячих кошек и перебрасывались ничего не значащими фразами с другими ребятишками, а Евгения все стояла как вкопанная на одном месте. Эту возможность она не упустит.

Около полудня она заметила монументальную фигуру американки, быстро шагающей по улице. Сегодня она была одета с совсем уж немыслимой и безупречной элегантностью: белая муслиновая блузка, юбка в цветочек и голубые замшевые ботинки, уже посеревшие от пыли. Евгения никогда не встречала таких людей – сочетавших в себе мужскую уверенность и властность и женское изящество.

Сердце у Евгении заколотилось. Она так боялась, что американка уже забыла о них, но, к своей огромной радости, увидела, что та направляется прямо к ней.

– Добрый день, кирия Караянидис, – сказала она.

Евгения улыбнулась. Американка даже имя ее запомнила. Учитывая, что она имела дело с тысячами беженцев, уже одно это казалось чудом.

Держалась она энергично и деловито и совсем не производила впечатления человека, который просто нашел себе развлечение от скуки.

– Вот что – помните ту семью, о которой я вам вчера говорила?.. Я уже побывала в их доме…

Евгения с трудом проглотила комок. Девочки уже сгрудились вокруг. Что бы ни услышала Евгения – отправят ли их в одну из новых деревень на севере от Салоников или дадут дом в городе, – нужно будет изобразить радость. Ни за что на свете она не выдаст детям своего разочарования.

– В общем, по-моему, для вас он в самый раз. Идеальный вариант. Хотите сходить посмотреть, прежде чем примете решение?

– Нет-нет, – почти неслышно отозвалась Евгения. – Я уверена, он нам отлично подойдет.

Катерина не двинулась с места вслед за Евгенией.

– А как же моя мама? – спросила она.

Американка посмотрела на девочку, а потом снова на Евгению – вопросительно.

– Я не ее мать, – пояснила Евгения. – Я взяла ее к себе, когда мы бежали из Смирны, еще в сентябре…

Катерина перебила:

– Потому что моя мама и сестричка уехали в Афины, а я потерялась, а потом я думала, что нас тоже повезут в Афины, а корабль пришел совсем не туда, а потом я думала, что нас привезли обратно в Смирну, а оказалось, что нет, просто очень похоже, потому что тут тоже все сгорело, а теперь мне нужно в Афины, искать их, они же так и не знают, где я, а… – Этот поток слов вылетел изо рта Катерины с такой скоростью, что американка почти ничего не разобрала.

– Повтори все с начала, пожалуйста, – попросила она.

Евгения слушала с тревогой. Без Катерины их останется только трое, и тогда неизвестно, удастся ли занять дом. И что стоило девочке помолчать еще несколько часов? Женщина с трудом сдерживала раздражение.

– …Вы поможете мне ее найти? – на одном дыхании Катерина повторила свой рассказ, на этот раз помедленнее.

Американка обдумала услышанное, быстро взвесила все в уме и вынесла решение:

– Лучше всего держитесь пока вместе, а мы попытаемся выяснить, где твоя мама. Какие-то записи велись все это время, но очень бессистемно, и мы не можем вот так сразу отправить маленькую девочку одну в Афины! Может быть, твоя мама там, может быть, здесь, а может быть, и еще где-нибудь. Но мы сделаем все возможное, чтобы вы нашли друг друга. – Она взяла Катерину за обе руки и заглянула в ясные, доверчивые детские глаза – девочка впитывала каждое слово и принимала безоговорочно.

– Ну, так пойдем? – живо сказала американка. – Идем с нами. Помоги маме вещи нести.

Евгения чуть не расплакалась от облегчения, что дом, кажется, все же остался за ними, и они вчетвером пошли за американкой. Малышки старались не отставать. На каждый шаг высокой женщины их шагов приходилось по два.

Они шли все в гору и в гору, по дороге, убегающей вверх от моря. Видели самые разные дома: старинные, современные, заброшенные, выгоревшие, окруженные лесами, одни огромные и роскошные, будто дворцы, другие больше похожие на лачуги. Видели церкви, мечети и синагоги. Проходили мимо бань, базаров, универсальных магазинов, крытых и открытых рынков – и все общественные здания так же сильно отличались друг от друга, как и частные дома. Разруха после пожара, теснота и бедность, реконструкции, за которые взялись люди богатые и деятельные, – на этих улицах были заметны свидетельства всех прошедших событий и веяний.

Город был выстроен на холме, и им, по всей видимости, предстояло подняться до самой его вершины. Улицы, большие и маленькие, были забиты людьми, дорожными сундуками, тележками, мебелью и даже животными. Новые и новые беженцы прибывали на регулярно приходящих кораблях, не кончался и поток отъезжающих. Вся эта беготня с вещами в руках казалась беспорядочной, как копошение муравьев вокруг муравейника, однако на самом деле имела четкую цель. Все куда-то переезжали. Они еще не знали точно, где закончится их путешествие, но одно было ясно: христиане приходят, мусульмане уходят.

Раз или два американке пришлось остановиться, чтобы дать встречным пройти, иначе и ее, и маленькую группку ее спутниц толпа утащила бы за собой обратно в порт.

– Ну вот мы и пришли, – наконец сказала американка с улыбкой. – Улица Ирини.

Они стояли в конце узкой улочки, куда солнце заглядывало разве что в разгар лета. Немощеная дорога была пыльной, а зимой, как сразу подумалось Евгении, вероятно, грязной. Все это напоминало ее родную деревню, где верхние этажи домов нависали над дорогой, а вокруг бродили куры в поисках крошек. Она чувствовала себя здесь почти как дома.