Черный лед - Майкл Коннелли

Босх подумал о неочищенном героине, входившем в состав «черного льда».

– Что это было? Героин?

– Недурно, но ты ошибся.

– Тогда просто коричневая пыль, – пошутил Босх, собираясь сделать в блокноте первую запись.

– Почти так. Мы исследовали эту пыль под микроскопом и при большом увеличении выяснилось, что это пшеница. Точнее – пшеничная пыль, которая образуется при дроблении зерен.

– Вроде манной каши? Ты хочешь сказать, что у него в ушах и в голове была манная каша?

Между тем к их столику приблизился официант с подстриженными щеточкой усами, в белой рубашке и черном галстуке, с хорошо отрепетированным выражением суровой непреклонности на лице, характерным для официантов «русских» ресторанов. Очевидно, он хотел узнать, не желают ли клиенты чего-нибудь еще, но тут взгляд его упал на стопку фотографий, лежавших перед Терезой. На самой верхней был запечатлен обнаженный труп шестьдесят седьмого «Хуана», распластанный на хирургическом столе из нержавеющей стали. Официант громко икнул. Перехватив его взгляд, Тереза быстро накрыла снимки картонной папкой, а Гарри поспешно заказал еще два пива, и официант неверными шагами удалился.

– То есть это была какая-то пшеничная мука? – снова спросил Босх. – Похожая на пыль, которая скапливается на дне пакетов с крупой?

– Не совсем так, Гарри, не совсем, но ты подожди. Дай мне рассказать, и увидишь, как ловко все факты свяжутся в одно целое. – Босх махнул рукой, давая Терезе понять, что согласен. – При анализе мазков из носоглотки и содержимого желудка выяснились две очень любопытные вещи. Кстати, возможно, именно из-за этого – из-за таких вот маленьких открытий – я и люблю свою работу, хотя она не всем по душе. – Тереза подняла голову от досье и ослепительно улыбнулась. – В желудке убитого Салазар обнаружил кофе, пережеванные рис и мясо цыпленка, острый красный перец, различные специи и куски свиной кишки. Для краткости скажу сразу, что это была чорисо – испанская колбаса. Использование кишок в качестве оболочки указывает на то, что эта колбаса была приготовлена в домашних условиях, а не на фабрике. И «Хуан» съел ее незадолго до смерти, поскольку процесс переваривания пищи практически не успел начаться. Возможно, нападение произошло как раз во время еды. Горло и ротовая полость, правда, оказались довольно чистыми, но между зубами сохранились мясные волокна. Кстати, все зубы у твоего «Хуана» – свои. Ни пломб, ни протезов, ни следов какого-либо вмешательства дантиста. Ты понимаешь, к чему я клоню? К тому, что этот человек явно был нездешним. – Босх вспомнил заметки Портера, в которых тот указывал, что вся одежда на трупе была мексиканского производства. Кивнув, он сделал пометку в блокноте. – А вот это тоже обнаружено у него в желудке. – Тереза протянула Босху цветную фотографию с изображением какого-то розоватого насекомого с одним уцелевшим крылом, которое показалось Босху безжалостно измятым. Бабочка выглядела мокрой, но поскольку ее нашли в желудке, это не удивляло. Рядом с ней в чашке Петри лежал дайм[3]. Он превышал размер насекомого раз в десять.

Подняв голову от фотографии, Гарри заметил официанта – тот нерешительно переминался с ноги на ногу в нескольких футах от их столика. В руках он держал две кружки с пивом. Официант вопросительно приподнял брови, и Босх знаком подозвал его. Тот поставил кружки на стол, бросил беглый взгляд на фотографию насекомого и быстро ушел. Босх вернул снимок Терезе.

– И что это такое?

– Трипетид, – ответила она и улыбнулась.

– Я так и думал! – Босх сделал самую серьезную мину и сокрушенно покачал головой.

Тереза рассмеялась, хотя шутка явно была не из лучших.

– Это фруктовая мушка, Гарри, средиземноморский подвид. Трудно поверить, что это крошечное насекомое наносит колоссальный ущерб калифорнийским цитрусовым плантациям. Никто из нас понятия не имел, что это такое, и Салазар предложил обратиться за консультацией к специалистам. В конце концов этого клопика доставили в университет, к профессору-энтомологу, рекомендованному Гэри. Он-то и определил, что это за зверь. – Босх знал, что Гэри – отставной муж Терезы, который в ближайшее время вполне может стать бывшим. На всякий случай он кивнул, хотя значение сделанной Салазаром находки еще не дошло до него. – Потом мы перешли к анализу слизи из носоглотки, – продолжила Тереза. – Там снова оказалась пшеничная мука, а еще – вот это…

Она протянула Гарри другое фото. На нем Босх опять увидел чашку Петри, десятицентовик, а рядом с ним – крошечную, едва различимую, розовато-коричневую черточку. Она была гораздо меньше крылатой мушки, изображенной на первой фотографии, но что-то подсказало ему, что это тоже какое-то насекомое.

– А это что такое? – спросил Босх.

– Энтомолог сказал, что это та же самая фруктовая мушка, но более молодая, еще не прошедшая стадии личинки.

Тереза сплела пальцы и, упершись в стол локтями, с улыбкой положила подбородок на руки.

– Ты, как я понимаю, в восторге. – Босх сделал добрый глоток из своей кружки. – Ну хорошо, твоя взяла. Что все это значит?

– Надеюсь, ты имеешь хотя бы приблизительное представление об этих фруктовых мушках? – спросила Тереза. – Они способны сожрать на корню весь урожай цитрусовых и поставить на колени целую отрасль. Производители несут миллионные убытки и разоряются, простые граждане больше не пьют по утрам апельсиновый сок и так далее и так далее… Словом, ужас, мрак, паника на бирже и крушение современной цивилизации. Ты следишь за ходом моих мыслей?

– Пока да, – подтвердил Гарри, и Тереза не торопясь продолжила:

– В наших краях вылет этих насекомых случается чуть ли не ежегодно; ты, наверное, видел карантинные знаки на шоссе или слышал, как по ночам с вертолетов разбрызгивают малатион[4].

– Да, – вставил Гарри. – Из-за них мне снится Вьетнам.

– Кроме того, ты, наверное, слышал или читал об общественном движении против применения малатиона. Некоторые убеждены, что он отравляет не только насекомых, но и людей, и считают необходимым запретить обработку плантаций с воздуха. Что же остается делать министерству сельского хозяйства? Естественно, придумать для истребления этих зловредных насекомых какой-то другой способ.

В настоящее время министерство сельского хозяйства США и специальный Институт по борьбе с фруктовой мушкой выпускают над южной частью Калифорнии миллиарды стерилизованных мушек – по несколько миллионов каждую неделю. Идея состоит в том, что, когда мушкам, находящимся на свободе, придет пора спариваться, они будут делать это с бесплодными партнерами. Таким образом эпидемия пойдет на убыль, поскольку способных к оплодотворению мух рождаться будет все меньше и меньше. В данном случае законы биологии почти ни при чем, это чистая математическая статистика. Если институту удастся наводнить район бесплодными мушками, проблема решится сама собой.

Тереза замолчала, но Босх все еще не уловил сути.

– Послушай, Тери, все, о чем ты рассказываешь, безусловно интересно и даже фантастично. Я только хотел спросить, доберемся мы наконец до сути или будем и дальше…

– Я как раз подошла к самому главному, Гарри. Ты только слушай и не перебивай. Ты же детектив, а детективы должны слушать. Помнишь, ты однажды рассказывал, что для расследования убийства достаточно просто разговорить человека, а самому внимательно слушать? Так вот, я и говорю…

Босх, сдаваясь, поднял вверх ладони, и Тереза продолжила, милостиво кивнув:

– Мушки, выпущенные министерством сельского хозяйства, подвергаются окраске, еще находясь в стадии личинок.

Их красят в розовый цвет, чтобы легче было следить за передвижением мушек или отличать стерилизованных особей от нестерильных при проверке ловушек, повешенных на апельсиновых деревьях. Именно после окраски личинки подвергают воздействию радиоактивного излучения, чтобы сделать их стерильными. – Воспользовавшись паузой, Гарри кивнул. Рассказ Терезы заинтересовал его. – Мой энтомолог исследовал оба экземпляра, найденные нами внутри твоего «Хуана». – Тереза заглянула в папку. – Взрослая особь, извлеченная из желудка жертвы, – самка, окрашенная и стерилизованная. Поэтому наш клиент мог случайно проглотить одно такое насекомое вместе с пищей, если он оказался, к примеру, где-нибудь в Южной Калифорнии…

– Все равно это здорово сужает нам район поисков, – перебил ее Босх. – А что со второй особью?

– Личинка гораздо интереснее. – Тереза широко, победоносно улыбнулась. – Доктор Брэкстон – тот самый специалист по насекомым – установил, что экземпляр, находящийся в стадии личинки, был окрашен в розовый цвет в полном соответствии со стандартами министерства сельского хозяйства США, однако он еще не подвергся воздействию радиации с целью стерилизации, когда попал в нос к «Хуану».