Свой среди воров - Дуглас Хьюлик

Я пощупал чистые листы, затем письмо. Оно изрядно затрепалось, но и впрямь казалось тяжелее. Кристиана проделала то же самое и задумчиво кивнула, соглашаясь с выводом Йосефа.

Я распрямился, забрал письмо, сложил и сунул обратно в рукав.

Кристиана окинула меня испытующим взглядом.

– Ты знаешь, кто это сделал?

– Нет. Но я знаю, с кого начать.

С Балдезара, конечно, будь он проклят по-любому.

– Я хочу, чтобы они умерли, Дрот. Все до единого.

– Еще бы тебе не хотеть! – откликнулся я.

Тот, кто стоял за этим, знал обо мне и Кристиане. По крайней мере, кое-что. Если ее репутация окажется под угрозой, то пошатнется и статус. А главной угрозой был я.

– Но это не так-то легко.

Она скрестила на груди руки и насмешливо вскинула бровь:

– Да неужели? А почему?

– Потому что заказчик снабдил Тамаса глиммером. Это указывает на деньги и власть. Это значит, что они готовы рискнуть конфликтом с империей, если их человека схватят. – Я покачал головой. – Честно говоря, не та я птица, чтобы так рисковать.

– Мои мысли прочел.

– Заметь, что я и не спорю. Но дело в том, что у того, на кого я думаю, нет ни средств, ни связей, чтобы нанять человека уровня Тамаса, не говоря уже о глиммере.

Кристиана пожала плечами, всколыхнув водопад волос.

– Тогда зажми поддельщику ноги в…

Тут она осеклась, и я почти услышал, как щелкают у нее в голове кусочки головоломки.

– Да это же твой писец! Тот самый, кому ты поручил мои документы. Черт тебя побери, Дрот! Я же сказала – найди кого-нибудь почестнее!

Я только рассмеялся:

– Чтобы я, да почестнее? Ана, ты только послушай, что ты несешь. Я нашел человека надежного и умелого. Он отличный Фальшак. А поскольку он человек надежный, его будет нелегко расколоть. Он клиентов просто так не сдает.

– Но тебя-то сдал и не почесался.

Я кивнул:

– Вот именно. Это и есть самое интересное.

11

Балдезар прибыл в мастерскую, когда восток окрасился в пурпурно-розовые тона. Иные подмастерья уже час как пришли и суетились, растирая краски, раскладывая бумаги и собирая процеженный накануне яичный белок. Я караулил в тени переплетной лавки. Дважды клевал носом и разлепил глаза лишь после пригоршни зерен. Впрочем, едва я увидел писца, мое сердце удвоило частоту.

Я перешел улицу и подкрался к Балдезару сзади, когда тот открывал дверь.

– Доброутро, Фальшак, – сказал я и с силой толкнул его внутрь.

Он перелетел через порог и рухнул на колени. Я вошел следом и захлопнул за собой дверь. Подмастерья замерли и в ужасе вытаращились на меня.

Балдезар успел перевернуться на спину. Лицо его уже багровело от ярости и стыда. Рот зазиял черным оскалом.

– Как ты смеешь! – произнес он, подбирая ноги. – Что ты себе…

Я шагнул и дал ему пинка аккурат под левую мышку. Пока не сильно, чтобы ничего не сломать. Я еще только задавал тон беседе.

Балдезар опрокинулся на спину, с глухим стуком ударился головой об пол и остался лежать. Он обмяк, но не вырубился. Оглушен, но в сознании – это хорошо.

Я потянулся назад и запер дверь.

– Мастерская закрыта, – объявил я подмастерьям. – Никому не открывать, пока я тут не закончу. Понятно?

Те дружно кивнули. Я указал на угол:

– Сядьте там. Не двигайтесь.

Они чуть не попадали на бегу.

Я наклонился и вздернул Балдезара на ноги.

– Нам надо поговорить, – сообщил я писцу, пока тот тряс головой, пытаясь прийти в себя. – Наверх.

Балдезар развернулся и шатко направился к лестнице. Я шел сзади, придерживая его за спину, чтобы не упал – и чтобы не забывал.

Он повозился с засовом, отпирая кабинет. Тяжело рухнул за стол и принялся растирать затылок. Я стоял перед ним, взявшись за спинку кресла. Кто-то из подмастерьев успел к приходу хозяина распахнуть ставни, и утренний свет странно смешался с потемками.

– Должны быть серьезные основания, – изрек Балдезар, ухитрившийся вернуть себе толику царственного тона.

– Да, – откликнулся я, вынул из рукава поддельное письмо, расправил и выложил на стол. – Они и были.

Он долго смотрел на письмо. Наконец взял его – осторожно, большими и указательными пальцами.

– Понятно, – горько уронил он. – Ты думаешь, что это моих рук дело.

– Была такая мысль, не скрою.

– В таком случае она оказалась ошибочной.

Я навалился на кресло, и оно заскрипело.

– Не финти, Фальшак. Я не в том настроении.

Балдезар осторожно потрогал затылок.

– Уже понял.

Он облизнул губы и положил письмо обратно на стол.

– Поскольку я не знаю, кто и зачем это подделал, могу лишь догадываться, что цель была куда-то тебя заманить. Все это понятно из текста. Но ты пришел ко мне потому, что автор воспользовался именем, почерком и печатью некой благородной дамы, с которой ты, как нам обоим известно, ведешь дела.

– Что весьма ограничивает круг подозреваемых.

Балдезар согласно кивнул.

– Да. И то, что я работал с вами; и то, что знаком через тебя с ее почерком. – Тут он покачал головой. – Цепочка безупречная, признаю.

– Но? – подстегнул я.

– Но я не дурак. Вот в чем загвоздка. – Балдезар осторожно откинулся на спинку кресла. – Я много лет подделываю документы, Дрот. Накладные, имперские отказные, подорожные, контракты, налоговые декларации, дипломатические протоколы… Всех не упомнить, и каждый опаснее, чем простое приглашение. Если я уберегся от ноблей, послов, налоговиков и министров, то неужели ты думаешь, что я позволю тебе так легко меня вычислить? Тот, кто позволяет себе наследить, на этом свете не задерживается.

– Обычно так и бывает, – сказал я. – Но есть исключение. Так поступают, когда думают, что адресат поддельного письма умрет.

– Ах, это убийство? – Балдезар покачал головой. – Странно, что ты удовлетворился битьем. Традиционнее было бы замочить.

– Мочить легко, – ответил я. – Добиться правды немного труднее. От трупа – и вовсе тяжело.

– Очень прагматично, – одобрил Балдезар. – Но я тоже прагматик. Тебя, Дрот, не так-то просто убить. Сколько уже было покушений – два, три?

– Больше.

– Вот именно, – кивнул Балдезар. – С чего мне думать, что я стану исключением? Ты мог уцелеть, добраться до письма и выйти на меня.

– А вдруг ты спешил? Спешка чревата ошибками.

– Да, но зачем? И вообще, с какой стати мне понадобилось убивать тебя?

– Я и не говорил, что это ты меня заказал, – возразил я и показал на подделанную подпись сестры. – Ты кормишься такими вещами.

– Да. И хочу пользоваться вырученными деньгами, то есть жить. К тому же, – заметил он, щелкая по бумаге, – это халтура. Я не дошел бы до такого убожества даже под угрозой смерти.

Я вспомнил слова Йосефа.

– Огрехов мало, и заметить их нелегко.

– Но ты же заметил, – отозвался Балдезар. – Хорошая подделка тем и хороша, что дилетант не увидит в ней ничего подозрительного. А это письмо не выдержало даже такого испытания. – И он ткнул пальцем. – Вот здесь, здесь и здесь неправильно отрисованы буквы. В третьей и пятой строчке почерк поплыл. И как минимум две затертые и исправленные стилистические ошибки. Подделка документов – это искусство в той же мере, в какой и копирование. А тут поработал не художник, а переписчик.

– Кто бы он ни был, он владел образцами почерка баронессы Сефады, – напомнил я. – И знал, что мы с ней деловые партнеры. Это по-прежнему указывает на тебя.

– Да, и это меня беспокоит, – кивнул Балдезар. – Это значит, что либо кто-то забрался в мой кабинет, либо замешан мой работник. Так или иначе, это плохо. Но у меня нет причин желать тебе смерти.

Балдезар еще раз изучил письмо и протянул его мне.

– Я объяснил, почему это не моя работа, Дрот, но доказать не могу. Это подделка, а я подделываю. Но я отличный мастер, а этот – нет.

Не будь передо мной Балдезар, я рассмеялся бы в лицо после такого объяснения. Но я знал его давно и понимал, что он не запорол бы документ, даже если бы захотел. Самолюбие не позволит.

Я забрал у него письмо и придвинулся.

– Ладно, – сказал я. – Положим, ты этого не делал. Но я все равно считаю, что сведения о баронессе просочились отсюда. Найди виновника, иначе в следующий раз я могу повести себя менее «прагматично».

– Не волнуйся, – сказал Балдезар. – Мы оба пострадали. Я заинтересован в этом не меньше тебя.

Я мрачно усмехнулся:

– Сомневаюсь, Фальшак. Очень сильно сомневаюсь.

Солнце уже поднялось на две ладони над горизонтом, когда я добрался до дома и рухнул на кровать. Мне бы поспать часов десять, но толком сон не шел. Всплывали дремотные картины поединков, падений, сточных коллекторов и гигантских Ангелов с писчими перьями. К полудню я отчаялся и выполз обратно на улицу.