Начало Водолея - Сергей Лукницкий

- Все, что произошло сегодня днем, - фатально. Тебе ясно?

Но владельцу полупустой бутылки, конечно, ничего ясно не было, и он потребовал хотя бы короткого, но рассказа.

- Я хотел предложить тебе небольшую прогулку, - сказал Нестеров.

- Не сегодня, надеюсь? - спросил ленивый друг.

- Откуда ты знаешь?

- Тогда бы ты приехал не с шофером, а с человеком, которому ты так же доверяешь, как мне.

- Логично. Мы с тобой не потеряли способности друг друга понимать с полуслова с тех пор, как ты ушел со службы.

- Приятно слышать. Прогулка будет со стрельбой?

- Не исключаю. Но надеюсь, ты не забудешь взять с собой нож для разрезания бумаги.

Писатель рассмеялся и вынул нож из рукава.

- Ты на меня сильно обиделся за утренний телефонный разговор?

- Конечно, но теперь понимаю, что у тебя не было другого выхода. Слушают телефон.

- Не исключаю, - снова повторил Нестеров.

- А кто?

- Ты понимаешь, это вопрос не сегодняшней эпохи. За флакончик духов тебя любая телефонистка пустит послушать разговоры. Они там все нуждаются во внимании. И совершенно не боятся уголовного наказания, особенно, - тут Нестеров помедлил, - если такой флакончик им дарит иностранец.

- Ясно. Ну, а что дальше?

- А дальше два дня ты будешь изливать листам бумаги свою невыстраданную любовь, а когда тебе передадут послезавтра во второй половине дня записку, медленным шагом пойдешь на станцию. И не брейся, пожалуйста, в эти дни и надень что-нибудь похипповее, а то ты еще больше смахиваешь на мента, чем я.

- Дальше.

- Дальше возьмешь на всякий случай билет в Москву. Сядешь ждать электричку. Только ради Бога ничему не удивляйся. Мне от тебя и нужно только, чтобы ты помог мне довести его до машины.

- А ты уверен, что все рассчитал правильно, что ОН появится на платформе именно в это время? Может, я его здесь пока попасу?

- Нет, - резко сказал Нестеров, - если он не появится, это мой проигрыш, а не твой, и тогда мы придем к тебе, потому что я на платформе буду в любом случае, и просто потреплемся, поболтаем. Тогда, правда, повесть у тебя будет без последней сцены, но теперь это модно у сочинителей. Кстати, хочешь, я тебе скажу, почему ты занялся литературой?

- Почему?

- Потому что это тот вид полезной деятельности, где можно безнаказанно врать, да еще за деньги.

- Ну, ты почти прав. Единственное, что мне кажется на этот счет, что литература - скорее легальная форма преступности. А деньги за нее почти не платят.

На этом разговор закончился, друзья обнялись и простились. Наш Герой уловил шум убегающей машины. По звуку он определил, что это "Жигули", а не служебная "Волга". Видно, у Нестерова были основания маскироваться.

Глава 3. Незнакомец в тени

Свидетельство о смерти

Гражданин Джурапов Марат Салтанович

умер (дата смерти) в возрасте 53 лет, о чем

в книге регистрации актов о смерти произве

дена запись за No 8777.

Причина смерти: острая сердечная недо

статочность, инфаркт.

Место смерти: г.Москва, республика РСФСР.

Место регистрации: Черемушкинский рай

он, г. Москва.

Дата выдачи свидетельства

Заведующий отделом записи

актов гражданского состояния

Сегодня больше не писалось. Наш Герой стал вспоминать о визите Нестерова, решил, что это лучше делать на прогулке, и отправился на прохладную улицу.

Едва он только сделал это, как тотчас же заморосил изящный дождь верный признак доброго начинания в жизни Нашего Героя. От такого дождя не хотелось прятаться, а хотелось с ним разговаривать. Зонт, конечно, остался дома, но не возвращаться же за ним.

Идти было легко, потому что дорога, по которой он шел, петляя и извиваясь, уходила под гору. С левой стороны в бликах луны стал виден овраг. Справа огромной стеной, над самой дорогой на холме. Помещалось знаменитое Переделкинское кладбище.

Пройдя мимо него и забыв, что это должно быть ночью страшно, затем спустившись с холма и перейдя по разбитому, хотя и автомобильному мостику умирающую, запакощенную еще у истока Сетунь, Наш Герой по этой же дороге стал подниматься в гору, закашлялся и оглянулся. Холм с кладбищем отступил, овраг слился с небом, а когда он снова пошел по дороге, то там уже не было того, что называется "пейзаж", ибо огромное поле справа показалось ему просто цветовым пятном, а многочисленные огоньки одноэтажных домиков перестали волновать воображение, ибо воображение его не могло быть взволновано заурядными постройками.

Наш Герой знал, что когда не пишется или когда предстоят на днях какие-то серьезные дела (а у него случилось и то и другое), то лучше всего убить время и отвлечься, посмотрев старенький. Много раз виденный фильм. Именно такой, как - он был уверен! - демонстрируется сегодня в писательском Доме творчества, имени русской литературы, который вдруг зажегся огнями неподалеку слева. Наверняка там идет сегодня или какой-нибудь "Иван Васильевич", меняющий профессию, или даже нестареющий "Мимино".

К тому же - он знал это прекрасно - в Доме творчества всегда можно встретить каких-то знакомых, поговорить с ними о последних указах Президента или о политике Попова и Ельцина, о том, наконец, кто на ком женат служат ли в КГБ Евтушенко и митрополит Питирим или правда ли, что у Андропова не было высшего образования и дачи, а была двухкомнатная квартира, о том, что Солодин - главный цензор страны имеет дворянское происхождение, и еще о многом таком, что ни к чему не обязывает ни мозг, ни язык, ни время, ни пространство, которое, казалось, замерло в удивлении.

Нашему Герою хотелось общения. В сущности одинокий, как все, человек. Он шел и всю дорогу убеждал себя, что и кино, и встречи, и, быть может, биллиард, и ужин (он похлопал себя по карманам брюк - бумажник был на месте) - все это его расслабит, отвлечет, а обратная ночная прогулка усыпит. И тогда завтра напишется ненаписанная сегодня глава, убьется время и наступит таинственное и немножко неудобное в отпуске послезавтра. Со своим Нестеровым. С перестрелкой...

Не лишенный воображения писатель живо представил себе, как они послезавтра с другом будут брать преступника и еще, чего доброго, своротят под откос электричку. Последнее рассмешило. Хотя если говорить всерьез, то коэффициент полезного действия деятельности правоохранительных органов, несмотря на искренние их усилия, пока именно таков: на одной чаше весов почти пойманный преступник, а на другой - пятьдесят восемь нечаянно застреленных во время операции прохожих, два сожженных дома и срытая до основания Поклонная гора.

Свернув налево и попав в ворота Дома творчества, Наш Герой прошел еще метров сто, оставив справа множество игрушечных коттеджиков, где писатели трудились, и им, по-видимому, писалось, а слева скелет так и не построенных за тридцать лет гаражей, и уже совсем было устремился к ярко освещенному подъезду главного корпуса Дома, похожего на усадебку конца прошлого века, как вдруг его внимание привлек стоящий в тени, хотя и под фонарем, человек, силуэт которого показался НГ знакомым. Легкий холодок, верный признак открытия или осенения, заставил его, не ускоряя шагов, интенсивно и быстро думать. Ему вспомнился сегодняшний разговор с Нестеровым о том, что послезавтра они будут арестовывать знакомого. И тотчас же Наш Герой намеренно изменил походку и стал прихрамывать, сутулость свою превратил в стройность и легкость, ибо понимал, что и его может узнать стоящий в тени человек, если он и есть каким-то чудом тот самый знакомый, о котором говорит Нестеров.

Наш Герой вспомнил и как зовут стоящего в тени фонаря человека, и его фамилию, и бывшую должность. И чем больше вспоминал все это, тем больше убеждался в том, что это он самый и есть. Но этого не может быть! "Что он здесь делает и кого он ждет?"

Человек не заметил Нашего Героя, и, понимая, что судьба подбрасывает ему фору, НГ не стал ее испытывать, сошел с дороги, пошел вдоль нее по тропинке, совершенно сливаясь с черными кустами, и, быть может, прошел бы мимо, теперь уже точно зная, кого они с Нестеровым будут послезавтра ждать на платформе, и пообщался бы еще с чопорными жителями писательского Дома, где показал бы и себя, но в этот самый момент человек из-под фонаря вышел на пустынную, плохо освещенную дорогу, и вышел он, вероятно, потому, что тот, кого он ждал, уже шел к нему навстречу.

Дверь освещенного подъезда Дома творчества чуть-чуть приоткрылась и выпустила легкую, изящную, миловидную девушку, которую НГ здесь раньше никогда не видел. Девушка сперва робко пошла от подъезда, потом, вероятно, узнала незнакомца и пошла быстрее, на ходу открывая крошечный зонтик, который, раскрывшись, превратился чуть ли не в парашют.

Двое встретились.

Незнакомец с жаром, но очень неуклюже принялся целовать ей руки. А она не вырывала их, по-видимому, была иностранкой. Это сразу вычислил Наш Герой и не ошибся.

- Синьорина Винченца, - первым заговорил человек из-под фонаря. - Я счастлив видеть вас этой подмосковной ночью.