Няня для дракошек, или Приключения в 3/9 царстве (СИ) - Агулова Ирина

Дожидаясь оборотня, я раздумывала над тем, что испытала в харчевне, впервые, за всё время знакомства с ним, почувствовав нечто большее, чем просто дружба. И это неведомое чувство, вспыхнувшее внезапно, казалось чем-то странным, нереальным. Может, примерещилось от страха?

Списав именно на это, я немного успокоилась, решив не заострять внимание на подобные странности: так было спокойнее, так было лучше для нас обоих.

Ждать пришлось недолго. Но когда из-за угла здания показался знакомый мужской силуэт, к счастью, уже полностью одетый, сердце предательски ёкнуло в груди, и появилась странная робость. Да что ж за чертовщина со мной творится?

Я не понимала произошедших изменений и это злило.

- Держи, здесь наш обед, - протянув мне посудины, похожие на контейнеры, сказал оборотень, - но отдыхать придётся в другом месте: здесь я при всём желании не сомкну глаз, извини.

- Тебе не за что извиняться, всё нормально, - повисла неловкая пауза, поэтому я поспешила сменить тему разговора. - А это что? - указав на тугие сумки, перекинутые через плечо Михея, спросила первое, что пришло на ум.

- Компенсация за все те горести, что причинили эти трое моей семье, - в голосе Миши было столько боли, столько горечи, что захотелось его как-то поддержать, но стоило сделать шаг в его направлении, как он поспешно отступил к сараю, сделав вид, что его очень заинтересовал пудовый замок на двери.

Похоже, моя поддержка была ему не нужна. В душе всколыхнулась обида. Я чувствовала себя последней дурой. Расчувствовалась, блин, размякла, сопли распустила... Тьфу, даже думать противно.

«Ладно, Настька, невзгоды закаляют, - пробормотала сама себя, - так что после этого путешествия даже морозы Северного полюса уже будут нипочём».

Пока предавалась философствованию, Михей уже вывел из сарая лошадей, запряжённых в повозку. Мальчишки тут же залезли внутрь и торопливо начали стаскивать с себя девчачьи вещи, весело подхихикивая друг над другом. Пушик, хлопая сонными глазами, выбрался откуда-то из-за сундуков и принялся обнюхивать контейнеры с едой, попеременно облизывая мне руки и в моменты особого расположения - лицо. Пришлось срочно поделиться с ним обедом, иначе не оставил бы в покое, обслюнявив всю с ног до головы.

Дождь, наконец-то закончился, видимо природа сжалилась над бедными путниками, затерявшимися на просторах тридевятого царства, и сразу же стало теплее. Эти изменения тут же отразились на поведении ребят, затеявших весёлую возню с аукой. Они прятали от него кусочки жареного мяса по всей повозке и звонко хохотали, когда спустя секунду этот кусочек оказывался в пасти зверька. Да, что ни говори, а нюх у Пушика отменный.

Глядя на забавы близнецов, я улыбалась, но в душе образовалась какая-то странная пустота, из-за выплеснувшейся обиды. Я разговаривала с мальчишками, кормила ауку, отвечала односложно на вопросы оборотня, но всё это делалось на автомате.

- Что происходит? - это был первый вопрос заданный Михеем после того, как ребята заснули. Парень ловко правил повозкой, интуитивно объезжая выбоины и ухабы, поэтому разговор его совсем не отвлекал.

- Всё в порядке, - безразлично пожала плечами, - просто день был насыщенный событиями, немного устала.

- И то, что я не дал себя жалеть, там, у сарая, никаким боком к твоему состоянию, конечно же, не относится? - не отступал тот.

- Конечно же, - ответила я, всё с тем же безразличием.

- Я так и подумал, - вздохнул Миха, задумавшись о чём-то, но буквально через несколько минут заговорил вновь. - Я не хочу, чтобы меня жалели. Жалость размягчает душу, делает тебя слабее, а слабым оборотням в нашем мире места нет, - обернувшись, он ждал от меня хоть какой-то реакции, но я продолжала молчать. - Моё рождение должно было сделать родителей самыми счастливыми на свете, но оно принесло им только горе. Отец был главой клана, самым сильным оборотнем, и все ждали того же от меня, но, увы. В возрасте пяти лет я всё ещё ни разу не совершил оборот, рос слабым и хилым. Помнишь, что говорили те трое в харчевне? Ни оборотень, ни человек... Это выражение как раз точно описывает то, кем я был. Воины начали роптать, проскальзывали жестокие насмешки. Появилось мнение, что у истинного главы не может быть такого наследника. И однажды. Однажды произошёл бунт, зачинщиками которого и были те трое, которых ты сегодня видела -племянники моего отца, метившие на его место. Родители бились до последнего, но что могут двое против толпы? Тем более, когда трое из этой толпы имели дар схожий с отцовским. Дар подчинения, дар альфы, как модно сейчас говорить среди подростков. Мама, будучи раненной, унесла меня из селения, отец остался. В итоге он справился, тем самым доказав своё право сильнейшего, но я об этом даже не догадывался, все эти годы считая себя сиротой. Отец тоже не знал, что я жив. В тот день, когда Софья Ильинична нашла меня в лесу, я впервые обернулся медвежонком. Слабым, хилым, но смерть мамы вытащила зверя наружу и с каждым днём он начал набирать силу. С тех пор я ненавижу жалость по отношению к себе. Прости, что обидел тебя. Знаю, твой порыв был от чистого сердца, но.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Голос Михея дрогнул, и он замолчал.

- Теперь понимаю, - откликнулась я.

- Мир? - протянув раскрытую ладонь, грустно улыбнулся Миша.

- Мир, - кивнула в ответ, пожав протянутую ладонь.

- Вот и ладненько, - воодушевился Михей, - кстати, похоже, мы приехали.

Посмотрев в ту сторону, куда указывал парень, я увидела высокие белокаменные стены крепости. Резные башни, крытые переходы, бойницы. Дорога из жёлтого камня упиралась в подвесной мост, и распахнутые настежь ворота.

Опасаясь, что ночью нас не пустят в город, мы решили дождаться утра, свернув на вытоптанную площадку, неподалёку от дороги, где, как оказалось, уже ожидали своего часа такие же путники как мы. Конечно, можно было бы рискнуть и попытаться проехать, не зря же ворота оставались открытыми, будто приглашая проследовать внутрь, но привлекать к себе внимание не хотелось.

Легенды, как таковой, у нас не было, чтобы объяснить наличие в повозке чужих детей, а выдавать их за своих не хотелось. Вряд ли кто-то бы поверил, что в моём возрасте можно быть мамой таких взрослых ребят, тем более и сами близнецы могли выдать нас не желая того, а за враньё влетело бы по полной.

Дожидаясь утра мы продолжили разговор, хотя, по хорошему, надо было бы последовать примеру мальчишек и поспать, но бесконечно сменяющие друг друга мысли жалили будто растревоженные пчёлы, не давая покоя ни на минуту.

- Откуда ты узнал, что эти трое зачинщики бунта? - спросила я, вполне осознавая, что эта тема для Миши не самая приятная, но ответы на вопросы я должна была знать, иначе, просто сойду с ума от количества предположений вертевшихся в голове.

- Увидел в воспоминаниях тех оборотней, когда забирал у них силу, - помолчав, всё же ответил тот, хотя, если честно, я уже думала, что разъяснений не последует. - И то, что отец считает меня погибшим, узнал от них же. Ну, и соответственно, что жив он сам.

- А как они здесь-то оказались? - удивилась я. - Вряд ли Софья Ильинична открыла бы им проход в тридевятое царство.

- Вот и мне интересно было узнать, - перебравшись в повозку и растянувшись на полу рядом со мной, сонно пробормотал он, - но как только попытался выяснить, чуть не угробил их. Над этими воспоминаниями, похоже, кто-то хорошенько поработал, убрав лишнюю информацию из памяти той троицы, способную навести на след. Я видел словно своими глазами, как отец изгонял их из клана, как те скитались по городам и сёлам, промышляя разбоем, а потом как по щелчку пальцев воспоминания сразу же переключились на этот мир.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Да, странно всё это, - согласилась с ним, - надо при первой же возможности сообщить Софье Ильиничне или деду Ратибору.

- А знаешь ещё что интересно? - повернувшись на бок, лицом ко мне, спросил Михей.

- Что? - выдохнула, заметив, как мерцают в темноте его глаза, пристально разглядывающие моё лицо, будто ночь помехой ему не была.