Том 3. Последний из могикан, или Повесть о 1757 годе - Джеймс Купер

Дункан, воспользовавшись передышкой, подскочил к Гамуту и оттащил его в узкий проход, служивший убежищем обеим сестрам. А еще через минуту все защитники островка собрались на совет в этом относительно безопасном месте.

— Бедняга уберег свой скальп,— невозмутимо заметил Соколиный Глаз, проводя рукой по голове Давида,— Он — живое доказательство того, что человек может родиться с чересчур длинным языком. Ну, не безумие ли выставлять напоказ шесть футов собственной плоти и крови на голой скале перед разъяренными индейцами? Удивляюсь одному — как он остался жив"

— Разве он не убит? — спросила Кора хриплым голосом, который явно свидетельствовал о том, насколько ожесточенно ужас борется в ней с напускной твердостью.— Можем мы как-нибудь помочь несчастному?

— Он жив, сердце бьется. Дайте ему отлежаться, прийти в себя, и он доживет до назначенного ему часа, если, конечно, малость поумнеет,— ответил Соколиный

Глаз, еще раз искоса взглянув на бесчувственное тело певца и одновременно с отменной сноровкой перезаряжая ружье.— Втащи-ка его в пещеру, Ункас, и уложи на ветви сассафраса. Чем дольше он пролежит, тем лучше: на скалах для такого верзилы вряд ли найдется подходящее прикрытие, а пение не защитит его от ирокезов.

— По-вашему, они возобновят атаку? — осведомился Хейуорд.

-— Можно ли надеяться, что голодному волку хватит кусочка мяса? Они потеряли воина, а после первой потери или неудачной попытки напасть врасплох они всегда отступают; но они обязательно вернутся, придумав новый способ взять нас в кольцо и заполучить наши скальпы. У нас,— продолжал он, подняв голову, и на его обветренное лицо темной тучкой легла тень тревоги,— одна надежда: удержать скалу, пока Манроу не пришлет нам на выручку солдат. Дай бог, чтобы это произошло поскорее и чтобы командир их хорошо знал повадки индейцев!

— Вы поняли, Кора, что нас ожидает? Рассчитывать теперь мы можем лишь на опыт вашего отца и его тревогу о дочерях,— сказал Дункан.— Ступайте же с Алисой в пещеру, где вам, по крайней мере, не будут опасны смертоносные ружья наших врагов и где вы с присущей вам добротой позаботитесь о нашем злополучном спутнике.

Девушки проследовали за ним в первую пещеру, где Давид, судя по всему, уже начал приходить в себя. Оставив раненого на попечение сестер, Хейуорд заторопился обратно.

— Дункан! — дрожащим голосом окликнула его Кора, когда он был уже у выхода.

Молодой человек обернулся и, увидев, что румяную свежесть на ее лице сменила смертельная бледность, губы дрожат, а глаза с глубоким чувством смотрят на него, тут же возвратился к ней.

— Помните, Дункан, сколь необходима ваша жизнь для того, чтобы сохранить нашу! Помните, что вы облечены святым родительским доверием и что очень многое зависит от вашей предусмотрительности и заботливости. Словом, помните,— заключила она, залившись красноречивым румянцем,— как заслуженно дорожат вами все, кто носит имя Манроу.

— Если что-нибудь и может усугубить мою эгоистическую любовь к жизни, то именно такая уверенность,— отозвался Хейуорд, бессознательно переводя взгляд на юные черты безмолвной Алисы.— Наш честный проводник подтвердит вам, что я, майор шестидесятого полка, не могу не принять участия в бою. Но задача у нас нетрудная: нам надо всего несколько часов продержать этих кровожадных псов на расстоянии.

Хейуорд сделал над собой усилие и, не дожидаясь ответа, ушел от сестер к охотнику и могиканам, по-прежнему укрывавшимся в проходе между двумя пещерами.

— А я тебе говорю, Ункас,— произнес Соколиный Глаз, когда майор приблизился к ним,— ты напрасно сыплешь так много пороху: это усиливает отдачу, и пуля летит мимо цели. Пороху сыпь поменьше, пулю бери полегче, целься подольше,— и минг почти наверняка взвоет перед смертью! Во всяком случае, так учит мое знакомство с этими бестиями. По местам, друзья,— никто ведь не знает, когда и откуда макуас нанесет удар.

Индейцы молча заняли указанные им посты в расщелинах скалы, откуда, оставаясь сами под прикрытием, они могли взять на прицел каждого, кто приблизится к подножию водопадов. В самой середине островка возвышалось несколько чахлых низкорослых сосен; в эту рощицу с быстротой оленя и бросился Соколиный Глаз, за которым проворно последовал Хейуорд. Здесь они, насколько возможно тщательно, укрылись меж кустов и разбросанных вокруг камней. Над ними отвесно вздымалась голая скала, по обеим сторонам которой, клубясь и пенясь, низвергалась в пропасть вода. Теперь, когда рассвело, противоположные берега уже не казались бесформенной расплывчатой массой, а были отчетливо видны, и Соколиный Глаз с майором, вглядываясь в чащу, ясно различали все, что происходило под густым навесом мрачных сосен и кустов.

Осажденные долго с тревогой ожидали атаки, но никаких признаков ее не обнаруживалось, и Дункан уже начал надеяться, что их огонь оказался более убийственным, чем они предполагали, и что противник успешно отброшен. Но когда он решился высказать свои предположения разведчику, Соколиный Глаз, с сомнением покачав головой, возразил:

— Плохо же вы знаете макуасов, если думаете, что они так легко отступят да еще без скальпов! Утром здесь вопил не один, а штук сорок этих дьяволов, и она слишком хорошо знают, сколько нас и в каком мы положении, чтобы так скоро отказаться от преследования. Тс-с! Посмотрите-ка на реку вверх по течению — вон туда, где струи дробятся о камни. Я не я буду, если эти окаянные бестии не переправились вплавь по самой быстрине и не добрались, на наше несчастье, до верхнего конца острова. Легче, друг, легче, не то один взмах ножа — и макушка у вас навсегда останется безволосой.

Хейуорд выглянул из-за прикрытия и увидел нечто, по справедливости показавшееся ему чудом быстроты и ловкости. Поток сточил край мягкой скалы таким образом, что первый уступ ее оказался менее крутым и отвесным, чем это обычно бывает на водопадах. И вот, ориентируясь лишь на мелкую рябь в том месте, где вода огибала с двух сторон верхний конец островка, несколько неукротимых дикарей отважились броситься в реку и вплавь переправиться на скалу, предвидя, что в случае удачи им будет нетрудно добраться до своих жертв. Едва Соколиный Глаз умолк, над бревнами, случайно прибитыми течением к голой скале, показались четыре головы. Эти бревна, видимо, и внушили краснокожим мысль об осуществимости их рискованной затеи. В следующую секунду из зеленой пены вынырнула пятая голова, но чуть ниже нужного места. Дикарь отчаянно боролся за жизнь и, подхваченный течением, уже протянул было руку соратникам, как вдруг бурлящий поток вновь подхватил его и подбросил вверх. Гурон, растопырив руки и выпучив глаза, словно взлетел в воздух, но тут же с глухим всплеском исчез в зияющей бездне, над которой на мгновение повис. Из пучины, перекрыв глухой гул водопада, донесся отчаянный пронзительный вопль, и над рекой вновь воцарилась могильная тишина.