Искатель. 1968. Выпуск №3 - Юрий Тарский

Томсон подождал, пока закроется дверь. Взял фотографии. Кажется, он перекладывал снимки тех, которых Боб повел к границе.

Снимки перекладываются, ложась на стол в обратном порядке.

Зал заседаний Военной коллегии Верховного Суда СССР. На фронтоне — Государственный герб Советского Союза.

Три генерала — председатель суда и народные заседатели.

Кафедра защиты.

Дальше — скамьи подсудимых. Сумрачные лица тех, чьи фотографии только что рассматривал председательствующий.

Два солдата конвоя.

Перед длинным столом суда — кафедра государственного обвинителя:

— …Важное место в осуществлении своих агрессивных планов против Советского Союза реакционные империалистические круги отводят провокационной, подрывной и разведывательной деятельности. Их основное внимание привлекают замечательные достижения нашей страны в области науки и техники. Не находя среди советских людей никакой социальной опоры и базы для развертывания вражеской деятельности, иностранные разведки, бесцеремонно попирая нормы международного права, привлекают для своих грязных дел некоторых дипломатических представителей, делают ставку на изменников, предавших Родину, на нищенствующих «перемещенных лиц», на отщепенцев.

В напряженной тишине слушают речь.

Представители общественности.

Дипломаты.

Военные.

Строчат в своих блокнотах журналисты.

Подсудимые щурятся от яркого света юпитеров.

На них нацелены объективы доброго десятка кинокамер.

Государственный обвинитель продолжает:

— Они прибыли в нашу страну, нелегально перейдя границу. Снаряжение, изъятое у них при аресте, не оставляет сомнения в их преступных целях. Им не удалось осуществить подлые планы убийств и диверсий. Преступные замыслы были пресечены доблестью советских контрразведчиков!

В зале раздались аплодисменты.

Через раскрытые двери они донеслись до фойе. Видимо, в речи обвинителя наступил перерыв.

Фойе быстро заполнялось.

Герои труда.

Колхозница со значком депутата.

Известный киноактер.

Все хотели пробиться к длинному столу, около которого главным был немолодой майор.

— Здесь, — он указал на стол, — вы видите шпионско — диверсиониое снаряжение, изъятое у подсудимых. Это водолазные костюмы и акваланги. Вот приемо-передающая рация. Данный предмет, — он указал на коробку из-под конфет или печенья, — данный предмет не что иное, как пластиковая бомба большой разрушительной силы. Взрыватель извлечен. Бомба обезврежена. Вот эта деталь, похожая на карандаш, и есть взрыватель. Рядом — многозарядные автоматические пистолеты. Они снабжены разрывными пулями… Теперь вот эти ампулы. В мою компетенцию не входит рассуждать на тему, зачем подсудимым понадобились ампулы с особо интенсивным ядом типа кураре. Я излагаю только факты. Ампулы эти разряжены, ибо их содержимое подвергалось исследованиям. А вот одну, которая хранится в этом опломбированном контейнере, мы сохранили не вскрывая.

Иностранные корреспонденты, собравшиеся в группу, о чем-то перешептываются. По фойе идет седой генерал. Иностранные корреспонденты ринулись к нему.

— Нам интересны подробности ареста подсудимых. Каким образом их удалось обнаружить?

— Используя методы советской контрразведки, опираясь на поддержку всего народа.

Высокий немолодой журналист с микрофоном в руке выбился в первый ряд:

— В таких делах всегда интересны подробности. Где произошел арест?

— На территории нашей страны.

— Генерал, оставим шутки. Наши агентства ждут серьезных сообщений.

— Неужели думаете, что я шучу? Вы же следите за ходом процесса. Какие тут шутки!

Подошел полковник в толстых роговых очках. Звонок. Львов берет под руку Лаврова.

— Пора. Пойдемте в зал.

Лавров кивнул журналистам:

— Надеюсь на вашу объективность. Кстати, можете подчеркнуть в своих репортажах: такой конец ждет всех, кто незваным явится в наш дом.

Телефон звонил пронзительно и долго. Отложив газету с репортажем о судебном процессе, Гаджи, наконец, поднял трубку.

— Слушаю.

— Немедленно приезжай ко мне. Ты слишком увлекся табачной коммерцией. Блистательно превращаешь доллары в дым, — негодует Томсон.

Они сидят друг против друга.

— Какая-то чертовщина, — говорит Томсон. — Опять провал. Что будут говорить в конгрессе при обсуждении ассигнований?

— Простите, шеф, я не знаю, кого вы туда посылаете.

— А ты и не должен знать. Ты всегда был блестящим работником. Даже много лет назад, когда я купил тебя у этого пройдохи Вильке. Но я платил доллары вовсе не за то, чтобы ты стал преуспевающим коммерсантом. Я купил тебя для дела, которое ждало в Баку. Увы. Помнишь, тогда Смит сломал себе шею и я побоялся тебя отправлять на милую родину — в тот момент ты бы сломал шею, как и он. А время, оно бежит, бежит… Потом мне уже трудно было обойтись без тебя здесь. Но сегодня я принял решение. Оно должно быть тебе по сердцу. В среду ты отправишься куда-нибудь в Европу, а оттуда — в Россию. Голос Гаджи был абсолютно бесстрастен.

— Кажется, это единственный шанс, чтобы поправить наше положение. Только…

— Что тебя смущает? — не дослушал Томсон. — Арест через много лет?

— Боюсь, что во время моего отсутствия в магазине будет дело — табак.

Самолет заходил на посадку. Внизу был город с улицами, которые сбегали к морю. Стюардесса говорила:

— Наш самолет прибывает в столицу Советского Азербайджана город Баку. Еще раз, господа, проверьте, не забыли ли вы пристегнуть привязные ремни.

Туристы вели себя по-разному. Да и разными были они сами.

— Под нами Нефтяные Камни, — продолжала стюардесса. — Это город, построенный на сваях. Город нефтяников — гордость Азербайджанской республики.

Равнодушных к сообщению не оказалось. Туристы прильнули к окнам.

Ощетинившись закрылками, самолет шел на полосу со стороны моря.

У здания вокзала стояли встречающие.

Смолк шум двигателей. Открылась дверь самолета. Подкатили трап. В середине цепочки шел Гаджи.

Перед ним был вокзал с огромными буквами «Бакы». У правого крыла здания, сложив на земле чемоданы, рюкзаки, треноги от теодолитов и ящики с приборами, собрались студенты: видно, отправлялись на практику.

Гаджи остановился у самого трапа, раскуривая трубку.

— Смотри, какой босс, — сказал один парень другому.

Гаджи будто услышал, что речь о нем, и посмотрел в ту сторону.