Лиха беда начало - Анна Михалева

Алену этот вопрос не беспокоил. Она не собиралась лезть в душу и «подлавливать»

Жахову. Достаточно было, чтобы та рассказала что-нибудь новенькое и интересное, а на это можно было рассчитывать, потому что Василиса всегда имела про запас какую-нибудь неизвестную широким кругам историю.

В редакции программы Жаховой «Лица любви», кроме нее самой — ведущей и руководительницы программы, находились еще три девушки — редакторы. Одна из них тихим и спокойным, словно у психоаналитика, голосом увещевала кого-то по телефону. Остальные мирно набивали тексты на компьютерах.

— Здесь нам будет удобно? — Василиса улыбнулась Алене своей известной всем телезрителям добродушной улыбкой.

— Конечно. — Алена ответила ей тем же. Правда, не столь профессионально. Удивительное дело, она впервые брала интервью у этой молодой женщины, но почему-то почувствовала к ней теплое, почти дружеское расположение, словно они были давно знакомы. Атмосфера в редакции оказалась на удивление комфортной, будто люди здесь не работали, а пили чай.

— Как хорошо у вас. — Она не смогла удержаться от комплимента.

— Это основное условие нашего существования, — пояснила Василиса. — Мы не просто коллеги, мы подруги. Вообще женский коллектив — штука сложная, но нам удается ладить.

Алена включила диктофон. Разговаривали они около часа. Василиса отвечала на вопросы четко и интересными фразами, рассказала обещанную историю про то, как неудачно съездила в Прагу, отстав от поезда в Варшаве и добираясь до отеля на электричках без паспорта и денег, которые умудрилась оставить в купе. Рассказала забавно, в красках, много шутила. Словом, для журнала «Оберег» она оказалась настоящим сокровищем. Мало того что ее программа пользуется бешеной популярностью, так ведь и сама ведущая — не пустышка, которая говорит заученными фразами, а умная интеллигентная красавица. Алена готова была прыгать от счастья — статья будет готова уже завтра. От нее потребуется только записать с диктофона на бумагу.

Под конец общения, когда она уже собиралась прощаться, девушка-редактор положила трубку. Телефон тут же снова зазвонил.

— Фу, никаких сил не осталось! — Девушка действительно выглядела уставшей. Она взъерошила короткие рыжие волосы, позвала:

— Маш, посиди на телефоне, больше не могу.

Маша смешно сморщила курносый нос, показав свое отношение к просьбе, но трубку взяла без препирательств.

— Много звонят? — участливо осведомилась Алена у Василисы.

— Сами видите, — улыбнулась та.

— А какие вопросы в основном?

— Разные. Многие желают со мной встретиться. У кого-то похожие истории, такие же проблемы, о которых мы говорим в передачах. Ведь взаимоотношения между женщиной и мужчиной — основное, что занимает людей, независимо от социального уровня и пола. Кто-то просит о помощи.

— И письма, наверное, пишут?

— Много пишут, — кивнула ведущая, — все о том же. Еще, конечно, благодарят за программу очередную или, наоборот, ругают.

— Причем иногда доходит до маразма. Героиня сюжета скажет какую-нибудь фразу, и вот прицепятся:

«К чему вы призываете с экрана?» — встряла девушка, только что отошедшая от телефона. — Вась, помнишь про транссексуалов?

— Да, мы тогда много упреков выслушали, мол, пропагандируем извращения, — кивнула Василиса. — За десятилетия люди привыкли, что с экрана постоянно что-то пропагандировали, теперь только так и воспринимают все передачи. А вообще меня эта история с передачей о транссексуалах заставила задуматься. Снимаешь чью-то очередную историю, тебе это кажется интересным, познавательным, и о другом важном, наверное, основном свойстве телевидения забываешь: народ привык верить телевидению. Больше, чем газетам или слухам. В нас по-прежнему живет уверенность в том, что прозвучавшее с экрана телевизора — правда. Отсюда и разгул телерекламы. Показали пасту «Блендамед», значит, действительно кариес предупреждает. Отсюда и претензии, мол, показываем черт знает что. Людям трудно понять, что ведущие или редакторы могут ошибаться в суждениях. Для зрителей мы заранее выглядим умнее и важнее остальных, потому что мы — работники телевидения. А мы забываем об этой ответственности. И плохо делаем.

«Поразительная девушка. — Алена шла по длинному коридору к выходу, все еще улыбаясь под впечатлением разговора с Василисой. — Бывает же так, что бог награждает всем, чем мог: и умом, и красотой, и удачей, и целеустремленностью, и еще, оказывается, глубокой порядочностью. Многие ли ведущие задумываются над тем, что они несут с экрана? Кроме Жаховой, ни от кого из ее коллег подобных рассуждений не слышала».

— Ой, ну не может быть! — взвизгнула Ленка Конкина и тут же стиснула Алену в объятиях, радостно приговаривая:

— Два года не виделись, а тут и по телефону, и наяву. Аленка! Как кстати!

Та несколько опешила от столь душевной встречи. Подругами они с Ленкой никогда не были, просто учились в одной группе на журналистском факультете. А по их недавнему телефонному разговору Алена поняла, что бывшая сокурсница мало интересуется ею, равно как и остальными приятелями по университету.

Ленка за время этих судорожных раздумий, чем продиктовано подобное радушие, отпустила ее, отступила на шаг, рассмотрела с ног до головы и причмокнула:

— Изменилась, мать. Что у тебя на голове? Алена поморщилась. Стрижка, которой она умудрилась себя обезобразить в начале зимы, отросла и из жалких волосенок, торчащих во все стороны, превратилась в неряшливые, неровно свисающие патлы.

— Но в остальном очень даже неплохо, — отвесила Ленка щедрый комплимент.

Сама она выглядела замечательно — в основном потому; что глаза ее светились счастьем.

— Какими судьбами? — не унималась сокурсница.

— Брала интервью у Жаховой.

— Мировая девица! Меня очаровала наповал. Я когда с ней общалась, даже пожалела, что не лесбиянка, а то бы втюрилась по самые уши! — затараторила Ленка в своей обычной манере громко, на весь коридор. — Даже жаль мужиков, которые глотают голодные слюни, когда смотрят ее по телевизору. Я так своему Валерику прямо запрещаю, смотреть ее программу. Ну скажи, захочет он меня, обычную, когда час пялился на такую, как Жахова?!

— Кстати, о Валерике, — Алена взяла ее за руку, — а что со Стасом?

— Ой, ну это разговор на сутки. А у меня полчаса на кофеек. Мы сегодня притащились с фотографом на «Поле чудес». У них съемка закончится как раз через полчаса. Нужно Якубовича ловить, а то ускользнет. Пойдешь со мной в «Антрацит»?

Алена ненавидела этот подвальный бар, но другого места для общения все равно не было. По крайней мере, другого журналисты не могли себе позволить из финансовых соображений. Остальные кафе были много дороже прокуренного «Антрацита». Поэтому выбирать не пришлось. Через пять минут они уже сидели за мраморным столиком с чашками мерзкого кофе.

— Сначала Стасика двигал его папаша в своей газетенке. Потом газетенка развалилась. Папаша ушел в бизнес, стал торговать ботинками. Ну и сынка перетащил. Тот продавал боты, ездил на джипе, таскался с мобильным телефоном и каждую секунду ныл, что его творческая биография не сложилась. Я ему — пиши, если чувствуешь себя журналистом, а он — некогда. А делать даже на работе ничего не делал — только тем и занимался, что разъезжал на джипе да пускал пыль в глаза девкам на тротуарах. Тоже мне, король! — сухо проговорила Ленка. — А дома как вечер, так нытье: я — неудачник. Разумеется, хозяйство на мне. Он по Москве за день накатается — устанет, домой завалится — ужин ему подавай. А я, будто очумелая, ношусь с утра до вечера, тогда еще в ТАССе работала, знаешь ведь — там беготня такая: кто быстрее, тот и прав. В общем, домой с высунутым языком — и упираюсь в одно и то же — вечно ноющий муж, которому никуда и ничего не хочется. Лежит на диване и жалеет себя. Потом началось и того хуже: ноги у тебя недостаточно длинные, руки не в то место вставлены, встречаешь не так, провожаешь не так. В общем, проснулась я однажды и поняла, что надоело.

Выходила замуж за одного человека, а через два года огляделась, смотрю — замужем за тем, кого меньше всего прочила себе в мужья — коммерсанта средней руки с претензиями «нового русского». По опыту скажу — хуже варианта нет. Ну, в общем, расстались мы без сожалений. А Валерку встретила практически на следующий день после развода. Пришла устраиваться на его радиостанцию.

Профессионально не устроилась, зато с личной жизнью все в порядке. — Она весело рассмеялась, блеснув глазами в полутьме бара. — Мне жаловаться не приходится: работу тоже нашла хорошую. Главное, выбраться из кабалы. По себе скажу, если вдруг почувствуешь, что все в жизни складывается не так, прорывайся с закрытыми глазами. Бросай все разом — и не пожалеешь.

— Да у меня пока все неплохо, — заметила Алена, с горечью вспомнив о Вадиме. Не все у нее в порядке, только Ленкины методы тут не подействуют.