РАССКАЗЫ - ОХАЙЕЗА

– Смотрите, смотрите, – закричал один Воронов, – вон бежит мул с двумя маленькими детьми!

Никто не обратил внимания на его возглас, и он пустил в мула стрелу, которая попала в его седло.

– Лассо! Лассо! – снова закричал он.

Но Накпа был ловким и быстрым животным; он увёртывался то вправо, то влево, и стрелы, посланные ему вдогонку, не достигали цели. Он уносил свой невинный груз вниз по ущелью и дальше по открытой прерии, поросшей серо-зелёными кустами шалфея.

– Ху, ху! – закричал другой Абсарок. – Смотрите, вон несётся гонец за подкреплением. Он спускается в долину, а теперь подъезжает к реке!

Это был Накпа. Прижав уши, он нёсся всё быстрее и быстрее, стремясь добраться к реке. Он понимал, что только перейдя брод, он окажется в полной безопасности от преследования врагов.

Наконец, Накпа добрался до берега. Но он не бросился утолять жажду, а стал тщательно исследовать воду передними ногами, после чего осторожно побрёл через брод. Преодолевая реку, он всё время держал настороже свои толстые уши, чтобы не упустить малейшего подозрительного звука. Выйдя на берег, он отряхнулся, стряхнув, тем самым, воду и с детских колыбелей, и побежал дальше.

Вскоре один из детей заплакал, а за ним, конечно, и другой. Тут Накпа растерялся. Он не знал, что ему делать и громко заржал. Его ржание на несколько минут успокоило детей. Но им хотелось есть, и потому они снова заорали, да так громко, что полевые вороны и сороки с удивлением внимали их плачу.

Накпа добежал до ручья, впадавшего в Пыльную Реку, неподалёку от старого лагеря. Он не собирался здесь останавливаться. Вдруг он сделал такой резкий прыжок в сторону, что дети чуть не выпали из своих мешков: по обе стороны от мула откуда-то выросло по серому волку, которые, тихо ворча, скалили белые зубы.

Никогда ещё в своей скромной жизни Накпа не находился в таком безвыходном положении, как теперь. Более крупный волк шёл на него спереди, а другой собирался напасть сзади. Но волки ошиблись в своих расчётах. Накпа с такой силой ударил передними и задними копытами, что более крупный волк отскочил, хромая, с разбитым бедром, а второму он нанёс в пасть такую глубокую рану, что у него пропала всякая охота к нападению.

Вдали показался охотник на лошади, но Накпа не остановился. Он помчался дальше через густые, высокие заросли прибрежной травы. Малютки, поплакав, крепко заснули от истощения. К закату солнца Накпа добежал до лагеря, где царило сильное волнение. Мул был замечен уже издали, и дети, и собаки громко возвещали его возвращение.

– Ху, ху! Накпа Уйко с близнецами снова здесь! Ху, ху! – восклицали мужчины.

– Токи! Токи! – кричали женщины.

Прибежала сестра Уйко, находившаяся в лагере, и сняла малюток с тихо ржавшего Накпы. Вижуин – Жёлтая Женщина – и ещё одна молодая мать нежно приложили малюток к груди и накормили их.

– Угх! Смотрите, стрела Воронов в седле! Был бой, бой! – воскликнул один из воинов.

– Спойте песню храброго сердца Длинноухому: он один убежал со своим грузом, он достоин носить орлиные перья! Посмотрите: у него стрела в седле и поранена шея. Должно быть, другая стрела задела его заднюю ногу! Нет, это волчьи зубы! Накпа преодолел много опасностей и спас жизни двум детям вождя. Придёт время, и они отомстят Воронам за этот день!

Так говорил старейшина, обращаясь к быстро собравшейся толпе. Появилась Вижуин, неся орлиное перо и немного белой краски. Юноши тщательно счистили грязь с Накпы, и поскольку у него были раны, то раскрашенные красным перья укрепили на гриве. Наружные стороны передних и задних ног покрыли красной краской в знак признания его отважного бега. Затем глашатай обвёл Накпу, под гром хвалебных песен о храбрости мула, вокруг лагеря, в пределах кольца палаток. Народ стоял у палаток и внимательно слушал. Дакоты радуются, когда верность и отвага находят признание и восхваляются всенародно. На следующий день появились всадники с печальной вестью о происшедшем сражении и понесённых Лакотами потерях. К вечеру приехала и Уйко. Лицо её распухло от слёз, а в знак траура она коротко обрезала свои прекрасные волосы. Одежда её была покрыта кровью и пылью. Шункаска пал в битве, и она думала, что её дети попали в плен к Воронам. При въезде в лагерь она запела хвалебную песню в честь своего отважного мужа. Подойдя к палатке сестры, она увидела Накпу, разукрашенного знаками отличия. А навстречу ей вышла Вижуин с двумя её мальчиками на руках.

– Мичинкшипи! Мичинкшипи! Мои сыночки! Мои сыночки! – вот всё, что смогла произнести бедная мать, падая без чувств с седла.

Упрямый Длинноухий не обманул её доверия.

ДЕВУШКА-ВОИН

Старый Анпету – Серый День – многие годы был лучшим рассказчиком и знатоком истории своего племени. От него я узнал о девушке-воине. В старые времена женщины редко принимали участие в войне. Бывало, правда, что сражалась молодая девушка, последняя в своём роду, или вдова, потерявшая в бою любимого супруга. Такое участие женщин сильно поднимало мужество и силу мужчин.

«Много-много лет назад, – рассказывал старик, – племена Хункпапа и Пабакса разбили общий лагерь на широкой равнине к востоку от Священного Озера*. Была середина лета, и мы все были счастливы, так как пищи было вдоволь: неисчислимые стада бизонов паслись на равнине.

Палатки были разбиты двумя большими кругами, и все ожидали летних празднеств. Каждый день устраивались игры в мяч, танцы и другие увеселения, продолжавшиеся до глубокой ночи… Увы! Где они, эти прекрасные праздники старых времён! – печально вздыхал старик.

Старшего вождя Хункпапов звали Тамакоче - Его Страна. Он был великодушным воином и хорошим охотником, добрым и гостеприимным хозяином, и люди его очень любили. Все три его сына погибли в бою, ибо отец их был так честолюбив и так побуждал к их геройским поступкам, что они пренебрегали всякой опасностью и за это поплатились жизнью.

После смерти сыновей, единственной радостью и гордостью Тамакоче осталась его красавица дочь Маката.

Много раз ей приходилось слышать от отца, когда они оставались вдвоём в палатке, о геройских подвигах её братьев. Бывало, что она танцевала под его боевые песни, и ещё ребёнком полюбила войну. Девушка славилась своей красотой и скромностью, а также умом, и слух о ней достиг даже соседних племён. Но она не желала выходить замуж. Хотелось ей доказать отцу, что у неё, девушки, сердце воина. И хотелось ей посетить могилы братьев, то есть отправиться в страну врагов.

Важнейшим событием в лагере двух племён был праздник девушек, который дала Маката. Праздничные одежды молодых девушек изготовлялись тогда из белой оленьей кожи и богато украшались пёстрыми вышивками, мехом, вампумом и красной краской. Много красавиц было на этом празднестве, но всех краше и миловиднее была дочь Тамакоче.

Несколько видных воинов пробовали ухаживать за ней. Двух из них старый вождь с удовольствием назвал бы своими зятьями, но Маката дала обет духам своих братьев отправиться в страну Абсароков-Воронов. До этого она не хотела выходить замуж.

Хе Дута – Красный Рог – самый доблестный из воинов, испробовал всё, чтобы покорить её сердце. Он приносил ей ценные подарки и даже пытался использовать положение своего отца-вождя, чтобы получить от неё благоприятный ответ. Но девушка оставалась равнодушной, хотя отец её, по-видимому, желал этого союза.

Среди её поклонников был и Уамбли Чикула – Маленький Орёл. Это был сирота, бедняк, без семьи и всяких боевых отличий. И он так мало выделялся, что никто не обращал на него никакого внимания. Но, по-видимому, он нравился Макате, хотя открыто она ничем не показывала своего расположения.

Однажды племя Пабакса решило напасть на Воронов, стоявших в устье Красной Реки, притока реки Ассинибойн. Маката сейчас же спросила у своих двоюродных братьев, кто из них идёт в поход.

– Трое идут, – ответили они.

– Возьмите меня с собой! – попросила девушка. – У меня хороший конь, и я не буду вам помехой в бою. Я просто прошу, как родственница, как девушка, вашего покровительства в лагере.

– Если дядя Тамакоче позволит, то пойдём. Мы будем гордиться тем, что ты с нами, и ты будешь побуждать нас к храбрым поступкам, – ответили юноши.

Тогда девушка пошла к отцу просить разрешения.

– Я хочу, – сказала она, – увидеть могилы братьев. Я возьму с собой их боевые головные уборы и, по обычаю, накануне сражения, отдам их другим. Давно я собиралась это сделать, – теперь пора.

В то время вождь был уже преклонных лет. Он сидел одиноко в своей палатке и вспоминал дни юности, когда он был выдающимся, всеми уважаемым воином. Молча выслушал он дочь, набил трубку, покурил и, наконец, ответил со слезами на глазах:

– Дочь моя, я старый человек: мне не справиться со своим сердцем, мне не удержаться от слёз. Трое моих сыновей, на которых я возлагал такие надежды, погибли. Ты одна осталась у меня. Ты – опора моей старости. Ты храбрая, такая же храбрая, как твои братья. Боюсь я, что ты уйдёшь и не вернёшься назад. И всё же я не могу отказать тебе в разрешении.