Игра навылет - Анна и Петр Владимирские

— Милена, послушайте… — сказала Вера.

— Она сейчас проведет с нами сеанс групповой психотерапии, — продолжала греметь Милена. — Вы должны будете приходить на занятия два раза в неделю, в течение месяца. Одно занятие длится полтора часа. Приходите, в каком бы вы ни были состоянии и настроении. Это же очень просто! Например, я говорю вам: я, Милена, неврастеник и депрессивник! Я одна из вас!

Вера вновь попыталась было открыть рот, но тут же передумала. Она уже все поняла. Активный такой психотип. Непринужденное подавление собеседников, легкая победа в спорах,

молниеносная ориентация в любой толпе и при этом опережающее добродушие. На таких невозможно сердиться. У этих людей контакт происходит как по маслу — для них самих, но если их не воспринимают и уходят от общения, они этого даже не замечают. Спасительная любовь к себе!.. Милена заливалась соловьем:

— Но я нашла силы и переборола… Однажды утром я встала и сказала своему отражению в зеркале: я — неврастеник. Да! Но я буду с этим бороться. Надо научиться говорить о проблеме, признать ее! И мы собрались здесь, чтобы помочь друг дружке. Ну, кто не побоится? Вот вы, Валентина. Да вставайте же, вставайте! Говорите!

Вера отвернулась. Все ее силы сейчас уходили на то, чтобы не рассмеяться.

Побуждаемая ударной звуковой волной, поднялась Валентина, похожая на диплодока, с маленькой головкой на крупном теле.

— А… э… Я попробую… Однажды утром я встала…

— Нет, сразу о проблеме! Ну? «Мне кажется, что я…»

— Мне кажется, что я неврастеник, — покорно прогудела Валентина-диплодок. — Наверное, у меня депрессия.

— Поаплодируем! — завизжала Милена. — Она не побоялась назвать свою проблему! А это почти победа над ней! Ну? Хлопаем, хлопаем! Скажем ей хором: молодец, Валя!

— Молодец, Валя… — нестройно произнесли женщины.

Не в состоянии больше сдерживаться, Лученко выскочила на лестницу и юркнула в какую-то боковую дверь, слыша за спиной: «Все обязаны быть искренними!»

Она расхохоталась до слез, согнувшись пополам.

— Уф… Ой… Вот это да… — Судорожно вздохнула, полезла в сумочку.

Только сейчас она заметила, что, на свою удачу, попала в дамскую комнату. Тут же подошла к зеркалу и принялась вытирать слезы. Она уже не жалела, что согласилась прийти сюда. Стоило потратить немного времени, чтобы напрочь забыть все трагедии и проблемы последних дней. Давненько не получала такого заряда бодрости! Но теперь, когда долг благодарности выполнен, можно уходить.

Улыбаясь, она вышла обратно на лестницу. Из-за двери раздавалось:

— Раньше я была депрессивной… А теперь чувствую обновление…

— Скажем — молодец!

— Молодец…

Послышались голоса. По широким ступеням поднималась большая группа женщин, среди которых Вера увидела Машу Лапину. Они поздоровались.

— Ой, Вера Алексеевна, — обрадовалась женщина. — Спасибо, что пришли! Ну что?

— Да там Милена Владиславовна выступает, экономит мои силы.

Лапина понимающе усмехнулась.

— Идемте со мной наверх, в большой зал, — пригласила она. — Там будет показ мод. А потом поболтаем, ладно?

— Разве что одним глазком взглянуть, — согласилась Лученко. Снова не смогла Маше отказать…

По паркету скользили модели в платьях от Влады Рысь. Новая коллекция называлась пафосно: «Обаяние буржуазии». Клубные дамы заворожено провожали взглядами тоненькие фигурки в роскошных туалетах и перешептывались. А Вере что-то мешало спокойно наслаждаться дефиле. Отвлекало, рассеивало внимание. Что ж такое? Оглянулась и сразу увидела трех женщин. Они сидели сзади, отдельно от остальных и выделялись не только темным цветом одежды, но и сходным выражением гордого страдания на лицах. Впрочем, это не мешало им с интересом рассматривать манекенщиц.

«Тук», — сказало Верино сердце.

К замеченным ею женщинам время от времени подходили другие, шептались, окружали их стайкой и вновь отходили в сторону.

— Маша, — прошептала она на ухо Лапиной, — посмотри, кто это там?

Лапина оглянулась.

— А… Я их знаю. Организовали внутри нашего клуба свой кружок вдов.

— И давно они овдовели?

— Совсем недавно. Вчера еще одна присоединилась. Муж погиб по нелепой случайности…

— На Ситцевом. Во время турнира, — закончила за нее Вера. Ее сердце стучало уже изо всех сил. Неужели? Не может быть, чтобы вот так сразу повезло. Чтобы все совпало в одном месте в одно время. Таких удач не бывает. Или бывает?..

— Ага, на острове, — удивилась Маша. — Вы тоже уже слышали?

— Познакомь нас, пожалуйста. А, Маш? Можешь? Придумай что-нибудь, — попросила Лученко.

Я вас уже не отпущу, милые мои, решила она. Надо в лепешку расшибиться, но узнать побольше.

Через несколько минут Вера сидела в полутемном салоне, больше похожем на будуар. На темно-вишневом кожаном диване напротив нее устроились вдовы в черных шляпках. Выигрывая время, Лученко обменялась с ними визитными карточками. Сконцентрировалась, помрачнела, вглядываясь в лица, сканируя чувства, привычно вникая в переплетения человеческих эмоций.

— Примите мои соболезнования… — Надо говорить медленно и сочувственно. Попасть в настрой. И следить за ними. Глаза, веки. Крылья носа, уголки губ. Все отражается на лице: все комплексы и привычки, мысли, болячки, жизнь и характер. Все в виде складок и морщин записано, только умей прочитать.

Обычно Вера практически слышала мысли сидящего перед ней человека. Ну не слышала, конечно, но видела опытным глазом все нюансы мимики, жестов, поведения и в каждом их проявлении прочитывала психологические склонности.

По микродвижениям зрачков, век, лицевых мышц и рук улавливала сиюминутные реакции. Таково бремя специалиста! Порой и не хочешь, а будешь знать все о собеседнике. Ну а уж если сосредоточиться…

Даже коллеги-врачи, люди тоже достаточно опытные, удивлялись ее безошибочной интуиции. Знакомые и близкие отличали эту Верину способность и частенько подшучивали: «Эй ты, волшебница!» Вера и сама подозревала, что, имей она склонность к публичной деятельности или авантюрам, легко могла бы стать всенародной предсказательницей и целительницей…

Так, сначала протянула визитку Бегун Ирина Евгеньевна. Кто первым в группе людей реагирует — тот если и не лидер, то человек решительный. Вот она какая, жена отравленного депутата. Того, с которого началась вся эта история… Немолодая, за сорок. Властное лицо, бледная кожа, темные жесткие волосы, сухие губы… Надо что-то говорить… «Держитесь… Он был достойным человеком…» На скулах лежат пятна ярко-розовых румян, губная помада неровным карминовым веером впиталась в складочки вокруг поджатых губ. Выражение лица говорит: «Я вдова очень влиятельного лица и сама не менее влиятельна». У тебя действительно большие связи, это заметно… Только в пережитом они не помогли… Недавняя психотравма… Властная и прагматичная — растерялась… Благоверный на старости лет загулял… Так вот почему его смерть для тебя была таким облегчением! И в глазах — победный радостный блеск. Едва заметный, в самых уголках — но есть. Хотя смотрит, при всей своей внешней самоуверенности, в сторону. Отводит глаза, разглядывает потолок, картины на стенах, пейзаж за окном… Но только не собеседника. Боится встретиться взглядом. Почему бы это…

Господи! Как же трудно общаться, когда на тебе ярлык психотерапевта. Плюсов ничтожно мало, а минусов сколько угодно. Собеседник сразу замыкается в своей ракушке. Боится диагнозов, зашорен стереотипами. Трудно, очень трудно.

Мужчины увереннее себя чувствуют в словесных диалогах-поединках-переговорах. Звон шпаг, сверкание логики, вопрос-выпад, ответ-уклон. С женщинами намного сложнее. Приходится хитрить. Их секреты следует разбинтовывать незаметно и осторожно. Слой за слоем разворачивать. Слоев намотано много, трудно распеленывать сбежавшую в пятки душу — как младенца. А ведь надо еще и вытереть, приласкать, нежное слово сказать. Завернуть в сухое, накормить, убаюкать… Ох, трудно… Сопротивляется неразумная душа. Кричит только о своем, себя лишь слышит — меня предали… Недодали любви… Опять недодали…

Какое же противоречивое изделие—человек. Его необходимо регулярно кормить, но пища в комплект поставки не входит. Его нужно одевать, но одежда тоже не входит в комплект поставки. Любит комфорт, но его на всех не хватает. Его нельзя мочить (уголовно наказуемо), но следует лечить — иначе ломается до окончания срока службы. Нуждается в понимании, теплом слове, везении, счастье, радости, любви — но условиями производителя это не предусмотрено. И особой пользы не приносит, а за нанесенный изделием вред поставщик не отвечает… Предназначено же оно для поисков смысла жизни. Но оптимальный смысложизненный уровень достигается лишь при обнаружении изделием по утрам на соседней подушке такого же изделия, которое можно погладить…