Дети непогоды - Павел Марушкин

— Слушай, а чего ты рыжий? — внезапно Хлюпик понял, что не давало ему покоя последний час: волосы Иннота, раньше зелёные, теперь цветом напоминали огонь в очаге.

— Всё просто, парень: защитная окраска! — Приятель подмигнул ему. — Когда ты отправляешься в Лес, лучше всего быть незаметным. У меня есть такое специальное средство — коробочка с мазью из микроскопических водорослей. Стоит намазать ею голову, как водоросли облепляют каждый волос и меняют его цвет. И подкрашиваться не надо: по мере того как волосы растут, водоросли тоже размножаются. Так что рыжими остаются только самые корни, остальное прокрашивается. У тебя с твоими тёмными волосами такой проблемы, конечно, нет.

— А теперь ты просто смыл эти водоросли?

— Ну да. Водой их не смоешь, а Громилиным шампунем — очень даже.

— Вот у меня с мимикрией вообще полный порядок, — встрял Кактус. — Стоит только сбросить одёжку, и я запросто сольюсь с листвой.

— А тебе-то зачем?! — рассмеялась Джихад. — Ты ведь из города не вылазишь!

— Ну, мало ли что может случиться, — ухмыльнулся Кактус. — Наеду не на того, как Иннот, и придётся устроить себе долгие каникулы. Кстати, мелкий! Ходят жуткие слухи, что тебе вынесли дверь и разгромили твоё жильё. Это правда?

— Ага. Только меня к тому моменту уже не было в городе. Как только мы с Кашлюном просекли, что дело пахнет керосином, я сразу смотался.

— А Кашлюну-то каюк, — тихонько сказал Громила.

Иннот широко раскрыл глаза.

— Да ты что?! Я-то был уверен, что он слинял и до сих пор где-нибудь отсиживается!

— Увы… Такой сверхосторожный парень, а опасность недооценил. Решил залечь на дно в городе, ну его как-то и вычислили.

— И кто его?

— А это вопрос интересный, — Кактус цыкнул зубом, — Люди болтают, что подписали самого Подметалу.

— Подметалу?! Да это же легенда, блин! Нет никакого Подметалы! Ты бы ещё про Старую Контру вспомнил! Или эту, как её, «Веспа Крабро»! Тоже мне, общество любителей городского фольклора!

— А что за Подметала? — вмешался Хлюпик.

— Да болтовня это! — Иннот раздражённо стукнул ладонью но колену. — Бабушкины сказки! Ну, якобы существует такой Подметала, который может заделать каюк абсолютно любому, эдакий суперкаюкер.

— А народ говорит, что он есть. — Джихад отхлебнула пива. — Лично я думаю, что это какая-нибудь тайная организация, члены которой пользуются одним и тем же псевдонимом.

— Почему ты так решила?

— Да уж больно крутой каюкер получается. Просто ухайдакер какой-то. И никто ничего о нём не знает, и каюк он всем по-разному заделывает. Точняк, организация.

— А я считаю, это какой-нибудь маг. Не Великий, конечно, но тоже очень мощный. Отсюда и таинственность, и удачливость, — Кактус многозначительно поднял палец.

— Маги, тайные организации… Вы все просто обкурились, ребята! Куда я, блин, попал! — Иннот шутливо схватился за голову. — У этого вон кренделя вообще видения. — Он кивнул на Хлюпика.

— Оу, правда?! — Джихад присела на корточки, с интересом уставившись на него. — Расскажи, если не секрет!

Хлюпик покраснел.

— Ну, понимаешь, когда мы делаем глубокий смоук, иногда у некоторых случается такое, — от смущения он говорил сбивчиво, и Джихад недоумённо нахмурилась.

— Что такое глубокий смоук?

— Это когда они курят, — вмешался Иннот. — Так ведь?

— Ну, нет. Просто покурить — это одно; а сделать смоук — это совсем другое.

— А в чём разница-то?

— Когда делаешь смоук, надо определённым образом настроиться, — пояснил Хлюпик. — Для начала тебя ничего не должно смущать или там тревожить. Ты должен сосредоточиться на том, что ты делаешь. Настоящий смоук лучше всего получается, когда куришь трубку или чилим; но даже если просто сворачиваешь самокрутку, то должен делать это очень тщательно, с полной концентрацией. И ни в коем случае нельзя спешить; иначе никакого смоука не выйдет.

— А в чём смысл всего этого?

— Если смоук получился, на тебя снисходит благодать Никоцианта, духа табака. Ты сразу же успокаиваешься, можешь гораздо глубже понять все свои проблемы и найти пути их решения. А если смоук глубокий, то иногда получается пообщаться с духом табака напрямую. Обычно это происходит неожиданно; и далеко не со всеми, конечно.

— Ну а для чего это вообще нужно? — Джихад вздёрнула узкие сабельные брови.

— Э-э… Ну, Великий Табачный Дух Никоциант способен научить правильной жизни. Если будешь к нему прислушиваться, станешь правильным смоукером, и все будут тебя уважать.

— Ничего себе! Целая религия, как я посмотрю, — уважительно сказал Кактус. — Вроде растафарианства, только вместо умат-кумара — табак, да? Вы так его называете?

Хлюпик кивнул.

— Круто! А вот если из кальяна курить, получится тогда смоук?

— Конечно, получится! — Хлюпик едва не свалился с тахты. — У нашего племени есть священный кальян; он хранится у Большого Папы. Но курить его имеют право только старейшины, да и то не всегда. Только по праздникам или если надо решить какую-то важную проблему. Для всего племени важную, я имею в виду. А вообще, если Папа приглашает кого-нибудь покурить кальян, это знаете какая большая честь! О-о!

— А в Бэбилоне ты можешь запросто купить себе кальян и курить его хоть каждый день, — тоном змея-искусителя произнёс Иннот. — Только из него обычно курят умат-кумар, а не табак.

Хлюпик недоумённо уставился на Иннота.

— Как это — купить?! У вас что, тоже есть кальяны?!

— Ты сейчас мальчику всё мировоззрение поломаешь, — сказал Кактус.

— Ничего, пусть привыкает. А как ты сам думаешь, Хлю, откуда у Папы этот кальян взялся?

— Не знаю, — растерянно сказал Хлюпик. Мысль о том, что такая великая вещь вдруг оказалась общедоступной, совершенно его ошеломила.

— Да купил его ваш Большой Папа здесь где-нибудь! В одном из магазинов «Дерибасе» или в какой-нибудь другой лавке! Понимаешь, Хлю, это же Бэбилон, — Иннот наклонился к растерянно моргавшему Хлюпику. — Тут всё продается и покупается. Хошь, кальян; хошь, этих вот, — он потряс в воздухе журналом. — Только плати монетки! Поэтому за ними все так и охотятся. И зарабатывают, и воруют, и каюк запросто могут заделать.

Хлюпик задумался. У них в деревне обладание каким-нибудь предметом не считалось чем-то очень уж важным — кроме курительных принадлежностей, конечно. Любую вещь можно было сделать самому, потратив на это некоторое время; ну а трубка являлась скорее показателем социального статуса, чем просто предметом. Но вот кальян… Кальян был мечтой любого смоукера. Даже не владеть им, а просто покурить…

— И дорого… Дорого он стоит? — хриплым шёпотом спросил он у Иннота.

Тот пожал плечами: