Рихард Вагнер. Его жизнь и музыкальная деятельность - Сергей Базунов

Увы! Автору тетралогии приходилось еще долго ждать, пока “Кольцо Нибелунгов” попало на сцену – по крайней мере, в том виде, в каком желал композитор. Это было слишком разорительное предприятие: чтобы угодить требованиям Вагнера, нужна была для тетралогии совсем особая, слишком, чрезмерно дорогая обстановка, нужен был специальный театр – грандиозный и по средствам сцены и, разумеется, по стоимости. Король Баварский, всегда благосклонный к нашему композитору, пытался, правда, сделать для Вагнера, что было в его средствах, и ставил на сцену отдельные части тетралогии, например, в 1869 году – “Рейнское Золото”, а в следующем, 1870 году – вторую часть “Валькирии”. Но все это было не то, о чем мечтал Вагнер. Свой успех и свое значение он полагал именно в целом; только исполнение всей тетралогии могло дать публике надлежащее понятие о творении Вагнера; только в таком виде “Кольцо Нибелунгов” становилось образчиком истинного “национального германского искусства”. Но король Баварский был слишком беден для грандиозного предприятия Вагнера.

И вот в ожидании будущего благоприятного стечения обстоятельств наш маэстро опять принялся за литературную деятельность. В 1870 году была вновь издана прежняя, известная брошюра его “О юдаизме в музыке”, теперь уже подписанная полным именем автора. И как бы желая воспользоваться шумом, произведенным этою брошюрой, Вагнер вслед за тем публиковал еще две работы критического характера. Первая из них была озаглавлена “Ueber das Dirigiren” (о дирижировании). Она задевала многих из действующих и прославленных капельмейстеров и возобновила все споры за и против Вагнера и его музыкальных идей. Нужно заметить, что несмотря на свою крайность этот маленький музыкальный трактат считается одним из лучших произведений, вышедших из-под пера Вагнера. Вторая брошюра носит заглавие “Бетховен”. Она появилась в декабре 1870 года и представляет из себя, в сущности, довольно странное сочинение. Там вы находите и музыку, и Шопенгауэра, и Бетховена. Самое лучшее, что можно извлечь оттуда, это мысли Вагнера о значении музыки Бетховена, которые действительно заслуживают серьезного внимания.

В том же 1870 году Вагнер, овдовевший еще в начале 1866 года, вторично женился на m-me Бюлов, разведенной жене своего любимого ученика и поклонника Ганса Бюлова, урожденной m-lle Лист. Это было со стороны Вагнера одно из тех редких увлечений сердца, какие судьба иногда посылает избранным людям даже и на склоне их дней. Со стороны же m-me Бюлов это был шаг вполне человеческий и вполне понятный, хотя в то время ей было уже 29 лет и она имела четверых детей. Ганс Бюлов уж слишком фанатично поклонялся Вагнеру; супруга Бюлова уже слишком часто слышала о божественной гениальности Вагнера и наконец предпочла божество жрецу этого божества. Впрочем, оскорбленный в этом инциденте держал себя в высшей степени благородно. Он более никогда не встречался ни со своим прежним учителем, ни с его новой женой. “Если бы, – говорил он, – это был человек, которого позволительно убить, то это было бы уже давно сделано”. И затем, ненавидя соперника, он остался таким же, как и прежде, горячим пропагандистом его идей и произведений. От нового брака Вагнера родился вскоре сын, которого отец, в то время очень занятый третьего частью тетралогии, назвал в честь героя драмы Зигфридом.

Между тем, желание видеть свою тетралогию в целом на сцене, которая удовлетворяла бы всем требованиям ее автора, не покидала Вагнера. Но для того, чтобы это желание могло осуществиться, нужен был совсем особенный, специальный театр. Для реализации такого предприятия нужны были огромные средства, какими не располагал король Баварский. И вот наш бедный композитор стал соображать так: Германия только что превратилась в империю; новый император, впрочем, очень мало склонный к искусству вообще и к музыке в частности, должен покровительствовать, однако, “национальному германскому искусству”. Кроме того, новоиспеченная империя заручилась во Франции порядочным кушем денег... О, если бы он знал, куда ушли потом эти французские деньги! Как бы то ни было, Вагнер на всякий случай написал “Kaisermarsch”, который предназначался ко дню коронации нового императора. От этого марша ведь могли получиться такие спасительные последствия для “национального германского искусства”... Однако увы! Все последствия выразились только в том, что император прислал автору “Kaisermarsch’a” 300 талеров. Этого было, конечно, слишком мало для грандиозных целей Вагнера, и не о таком вознаграждении он мечтал, когда писал свой “Kaisermarsch”. Он был недоволен и не скрывал недовольства; свое предприятие, т. е. основание особого театра для своих “национальных” произведений, он считал делом патриотическим, “вполне достойным поддержки нашего молодого императорского правительства”, тем более, что “германский народ сам по себе беден и не имеет в своем распоряжении обширных средств, необходимых для удовлетворения его интеллектуальных потребностей. Правительство же в это время было богато до избытка” и пр. Как бы то ни было, достоверно известно, что правительство из всех французских миллиардов уделило на “национальное” вагнеровское искусство только 300 талеров.

Тогда наш композитор обратился к патриотизму народа, к тому самому народу, который, по собственным словам Вагнера, был беден и не располагал средствами для удовлетворения своих интеллектуальных потребностей. И народ дал средства, нужные для осуществления патриотических целей Вагнера. Повсюду в Германии, а затем и за границей стали образовываться “Вагнеровские Общества” (Wagnervereins), имевшие целью собрание средств, необходимых для постройки театра, в котором давались бы только вагнеровские произведения, а ближайшим и главным образом – его тетралогия. И к весне 1872 года сборы эти дали уже такие крупные результаты, что можно было приступить к постройке предположенного театра.

Теперь возникал вопрос о месте, где следует воздвигнуть театр-святилище германского искусства. Вагнер желал оставаться в пределах Баварии, вблизи своего покровителя-короля. Но он решительно отказывался от враждебного ему Мюнхена, и таким образом, окончательный выбор его пал на Байрейт, маленький городок Верхней Франконии, с населением в 20 тысяч человек. Правда, такое незначительное население не могло дать Вагнеру достаточной публики для его будущего театра, да и художественное развитие местных жителей стояло не очень высоко, но зато тут не было и вражды к Вагнеру, как в Мюнхене, тут не было, одним словом, ни предубежденности, ни установившихся привычек, ни традиций. И Вагнер решил вопрос. В начале 1872 года он переехал с семейством в Байрейт и построил там себе дом, а в мае того же года, в день его рождения, последовала и закладка театра. Около двух тысяч певцов и музыкантов собралось в Байрейт к дню торжества; король Людовик II прислал Вагнеру телеграмму самого милостивого содержания, выражая в ней свою неизменную благосклонность к автору трилогии и приветствуя “великое предприятие”. Словом, торжество было и полное, и ничем не омраченное.