Единственная - Ширл Хенке

Ее дочь умерла, она появилась уже мертвой после двух дней мучительных родов. Мэгги сама чуть не умерла. Тело выжило, но души не ощущалось.

Мэгги подняла голову и встретилась с глазами Веллды.

— Хорошо. Я начну сегодня вечером. И к концу месяца стану самой дорогой шлюхой в Омахе.

Свою историю о глупой страстной увлеченности с ужасными последствиями Мэгги закончила перечислением событий, связанных с борьбой за выживание, отъездом из Омахи и встречей с Бартом Флетчером, изменившей ее жизнь. Она замолчала и посмотрела на Идеи, не отрывающую от нее глаз, полных слез.

— А если бы ты вернулась домой, отец простил бы тебя? — спросил Идеи.

Мэгги знала, что Кэйн Уортингтон никогда бы не снизошел до этого, и горячо пожелала, чтобы Колин Маккрори оказался совсем другим отцом.

— Может быть, — осторожно ответила она. — Но я не стала испытывать судьбу. Он всегда был таким отчужденным и далеким… К тому же это Бостон, не забывай. И он совсем не такой отец, как у тебя, Иден.

Иден задумалась, понимая, что теперь-то уж она может рассказать правду о Джуде Ласло. И тут ей пришла в голову неожиданная мысль. Она оглянулась на Бо Прайса, которого отрядили наблюдать за появлением апачей.

— Так поэтому тебе так не нравится мистер Прайс? Думаешь, он родственник Уолена? Мэгги оглядела крепкого наездника.

— Сомневаюсь. Физического сходства нет, а фамилия вполне распространенная. А не нравится мне его акцент и хитрые повадки.

— Он какой-то… нахальный, — смущенно сказала Иден. — Мистер Роза нравится мне гораздо больше.

— Фуленсио молодец. Он прожил в Сан-Луисе сорок лет. Ему можно доверять.

— А мистеру Блэйку?

Вопрос вырвался как-то сам собой, и Иден ощутила, как покраснела до корней волос. Мэгги улыбнулась.

— Ему? Лично мне он нравится. Он спас тебя от Броди, от которого всегда можно было ожидать только дурного.

— Но Блэйк ведь обычный охранник, — высокомерно сказала Иден.

— Как и Фуленсио Роза. Или тебя отталкивает текущая в жилах Волка кровь апачей? — спросила Мэгги, зная, что затянувшаяся вражда между белыми поселенцами и апачами заставила многих обитателей Аризоны ненавидеть индейцев даже без конкретных на то оснований.

— Разумеется, нет! Мой отец, один из немногих на территории Аризоны, выступает за мир с апачами. Они никогда не делали набегов на нас и всегда держали свое слово. Как и мой отец. Он бьется в Прескотте и даже ездил в Вашингтон протестовать против обмана апачей правительственными чиновниками и воровства индейских торговых агентов. Он бы стал торговым агентом для резервации «Белая гора», но для начала хочет убедиться, что Калеб Лемп действительно находится в сговоре с Уинслоу Баркером и его шайкой.

— Что-то я с трудом представляю твоего отца в роли рыцаря крестового похода, — сухо сказала Мэгги, глядя на едущего впереди на крупной лошади Колина Маккрори.

— У него масса достоинств, о которых тебе еще предстоит узнать, — искренне сказала Иден.

Она размышляла о том, как бы за время пути до Тусона убедить Мэгги и отца вернуться к их первоначальному соглашению.

Глубоко вздохнув, Иден сказала:

— Когда мы вернемся домой, Мэгги, мне как никогда понадобится твоя помощь. И я должна кое-что рассказать тебе… о Джуде Ласло…

Она огляделась. Мужчины ехали на приличном расстоянии.

— Ты хочешь сказать, что он не похитил тебя? — мягко предположила Мэгги. Иден удивленно округлила губы.

— Откуда ты знаешь?

— Я по дозревала, но не была уверена. Кое-что просто не состыковывалось. Мне, например, ясно, что ты обожаешь отца и в то же время после твоего спасения почти избегала его общества. Ты ощущаешь вину перед ним, потому что солгала ему, так?

— И даже хуже, — потерянно прошептала Иден. — Ласло и его люди обсуждали замысел убить отца. И я была приманкой в этой ловушке! Они были наняты людьми из Тусона, врагами моего отца!

— Понятно, — сказала Мэгги. Все оказалось сложнее, чем она себе представляла. — Идеи, Ласло тебя обманул. Более отвратительным образом, чем Уолен Прайс меня. Ты жертва, дитя, и тебя бы тоже убили, если бы отец не любил тебя настолько, чтобы всем рискнуть ради твоего спасения.

— Когда мы вернемся в Прескотт, все выплывет наружу. Луиза Симпсон выгораживала меня каждый раз, когда я убегала на свидание с Ласло. А когда мы решили уехать, в тот день я солгала Айлин, что отправляюсь в гости к Луизе. Миссис Симпсон наверняка узнала правду от Луизы и все расскажет отцу, когда мы вернемся домой.

— Значит, ты должна первая поговорить с ним, — сказала Мэгги, страстно надеясь на то, что ее предположение о любви Колина к дочери оправдалось.

Идеи прикусила губу.

— Это я понимаю, но не знаю как. Ведь ему будет так неприятно…

— Ему было бы гораздо неприятнее видеть тебя мертвой.

— Я не раз молила о смерти после того, как выяснилось, что из себя представляет Ласло. Когда я сунула ему в башмак многоножку, то надеялась, что перед смертью он застрелит меня.

— Ну хватит! Все уже позади, и ты снова в семье, где тебя любят. И у тебя есть ради чего жить. Иден. Поверь мне, я знаю.

— Ты никогда не теряла надежды?

— Однажды чуть не потеряла, когда моя дочь умерла… но удержалась. И продолжала сражаться, что и тебе предстоит.

— Мэгги… Как ты думаешь… Если ты не возражаешь… Могла бы я хоть в чем-то заменить тебе дочь? — И прежде, чем Мэгги могла ответить, Иден выпалила:

— Мне столько же лет, сколько было бы сейчас твоей дочери, и я никогда не знала матери.

Глаза Мэгги заблестели невыплаканными слезами, она протянула руку и крепко схватила Иден за запястье.

— Я ведь уже сказала тебе, Иден, что ты опять в своей семье, и мы любим тебя. Я очень люблю тебя и думаю, что мне здорово повезло, ведь у меня появилась возможность обрести дочь.

Колин настаивал, чтобы ехали весь день без остановки. В пограничной полосе между Мексикой и Аризоной разбойничали апачи Викторио. И потому ко времени ночевки все вымотались и были раздражены.

Мэгги сползла с лошади, потерла поясницу и простонала:

— Теперь я поняла, почему не люблю лошадей.

Это не их вина, но когда сидишь на их хребте, твердом, как гранит, и трясешься по ухабистой дороге, такое ощущение, что тебя волокут по стиральной доске.

Услыхав это, Колин поднял бровь.

— Так, может, дело не в лошади, а во всаднике.

— Я и не утверждаю, что я опытный наездник. Единственная причина, почему я выучилась ездить верхом, заключается в том, что дороги в Соноре не приспособлены для приличного рессорного экипажа.

— А кто сказал, что ты выучилась ездить верхом?

— Наверное, учил меня ездить верхом тот парень, который обучал тебя шотландской поэзии, — сердито ответила она.