Азурмен. Рука Азуриана (ЛП) - Торп Гэв

— Твой мир-корабль может умереть, — напомнил ясновидец.

— Ничто не вечно, — легко парировал бывший наставник по философии. Он шагнул мимо Гиландриса и принялся изучать запирающий пьедестал, усеянный руническими камнями. — Жаль, что наши предки оказались такими параноиками, иначе мы бы просто взорвали двери в хранилище и без труда покончили с заданием.

— Твои домыслы… — Гиландрис притих, обдумывая слова своего спутника. Затем он вновь взглянул на замок. — Они невзначай оказались проницательными. По-видимому, я не зря взял тебя с собой.

— Что ты имеешь в виду? Мы не сможем разрушить двери тем оружием, которое сейчас при нас. Полагаю, мы могли бы позвать призрачного рыцаря, но хранилище связано с защитной системой, за которой может стоять даже уничтожитель мира.

— Хватит болтать, я тут вообще-то думаю.

К счастью, Заратуин замолчал, и теперь Гиландрис мог спокойно взглянуть на возникшую проблему свежим взглядом. Он рассуждал вслух, специально чеканя каждое слово, что помогало ему целенаправленно переходить от одной мысли к другой.

— Анкаталамон был заключен здесь в конце циннинского истребления. Никто и не предполагал, что им кто-то вновь воспользуется. Все циннины до последнего кокона и последней трутневой личинки погибли. Никто и не думал, что чрез века планету колонизируют эти дремучие люди.

— И никто бы не украл оружие, которое может поразить только один мир, — добавил Заратуин, следуя за мыслями видящего. — Защитные механизмы наверняка минимальны. Вероятно, пара психороботов и система оповещения при взломе.

— И простой запирающий код. — Гиландрис последовательно вдавливал некоторые рунические камни в замковое устройство. Его ободрение все нарастало, ибо каждый камень подсвечивался внутренним светом. Когда между дверьми в хранилище открылась щелка, послышался чей-то тихий вздох. — Или даже всего лишь эпилог из «Страданий Ваула»! Эх, друг мой, тогда эльдар больше доверяли друг другу.

Теперь, когда устройство ожило, Гиландрис ощутил психическую сеть, которая управляла всем хранилищем. Кристаллический источник этого места не пульсировал энергией, как круг бесконечности мира-корабля или матрица звездолета. Когда Гиландрис вошел разумом в отпертый механизм, его психоструктура оказалась холодной и пустынной. Видящему было не по себе исследовать его пустоту, в которой мысли словно эхом отражались в голове.

— Ясновидец, объявились люди. — Послание пришло от Кахайнота, лидера странников, которого Гиландрис убедил присоединиться к себе. — Впереди идут бронемашины. Ответные меры уже предприняты, но с нашей огневой мощью мы не сможем долго удерживать их.

— Уже нет надобности сражаться с ними, ибо мы почти обрели желаемое, — ответил Гиландрис. Легким усилием воли он передал сообщение небольшой группе, которая охраняла его: — Все войска, отступайте из города Шпилей. Мы заполучили то, зачем пришли.

— Слегка самонадеянно?

— Вовсе нет, — произнес ясновидец. Еще одна волна психический мощи затопила хранилище энергией. Кристаллические узоры и руны вспыхнули на стенах и проеме. Одной простой командой он отворил скрывающие их награду двери.

По размеру хранилище, чей свод был чуть выше самого Гиландриса, не так уж и превышало вестибюль. Когда он зашел внутрь, волнообразный гребень его призрачного шлема почти царапнул потолок. Заступив за порог, он увидел, как загорелись огни, осветившие шесть темных альков, расположенных вокруг зала. Повернув направо, Гиландрис побрел по комнате, переходя от одного алькова к другому, таким образом собирая Анкаталамон воедино. Обойдя кругом весь зал, он закончил свою работу. Гиландрис поднял руку перед Заратуином, чтобы тот узрел браслет, соединенный маленькими золотыми цепочками с двумя изумрудными кольцами, которые обвивали его пальцы.

— Анкаталамон! — провозгласил ясновидец. — Олицетворение «Судьбы Неретисеша». Сила, которая может стереть всю жизнь с лица планеты.

— Это он? — Зараутин всматривался в устройство. — И это жалкое украшение может контролировать системы истребления жизни на Неретисеше? Я ожидал чего-то более… грандиозного.

— Это всего лишь ключ. С его помощью я запущу очистительные системы Неретисеша, которые убьют людей, что разрослись по нашему потерянному миру, как плесень. Невежественный Империум не оставит наши действия без ответа и решит, что во всем виноваты глупцы с Ультве. Эльдрад Ультран будет слишком занят людьми, чтобы дальше вмешиваться в дела Ануивена.

Стиснув зубы, Заратуин схватил ясновидца за руку.

— Когда мы отправились на поиски, не такой план ты мне озвучивал, — проговорил колдун. — Мы должны были лишь не допустить хаосопоклонников до Анкаталамона.

— Заратуин, ты идиот. — Ясновидец вырвал свою руку из его хватки. — Ни один человек не постигнет те психические тонкости, о которых нужно знать, чтобы открыть хранилище и активировать Анкаталамон. Воры Плоти появились здесь по случайности, став отличным предлогом для моей миссии. Если им не нужны паутинные врата, тогда я не представляю, для чего они прилетели сюда.

— Как тебе можно доверять после этого, — не унимался Заратуин. — Война между Ануивеном и Ультве должна была протекать через тайные интриги, а теперь из-за тебя люди могут обрушить свое безумие на весь наш народ. И ты должен знать, что нельзя так сразу списывать все на случайность. Воры Плоти прибыли сюда не просто так, им приказала их госпожа. Мы пока не знаем, для чего ей это, но у нее явно есть на то причины.

Гиландрис прошел мимо колдуна и направился к транспортной капсуле. Войдя в нее, он развернулся.

— Годы философии ослабили твою решимость. За твоими моральными принципами скрывается неуверенность и беспомощность. Мы должны быть сильными, иначе наш искусственный мир падет.

Заратуин задумался, а потом последовал в транспортер. Защитное поле окутало их, и через секунду они уже поднимались на первый этаж. Они выбрали кратчайший путь до главного входа, ибо люди уже двигались по руслу долины, возглавляемые танками и бронешагателями.

Неподалеку от выхода Кахайнот и его пять странников сидели верхом на замаскированных красно-песочных гравициклах, а еще два жеребца-антиграва парили около них. Снаряды забили по башне Хранилища, отчего на головы эльдар посыпалась пыль.

Грохот гусениц и рев двигателей все нарастили, и Гиландрис бросился бегом. Первая человеческая бронемашина вывернула из-за каменной колонны, стоящей вблизи них. Подобрав плащ до бедер, он перекинул ногу через гравицикл и ухватился за руль. Гиландрис глянул через плечо и убедился, что Заратуин тоже уселся на антиграв. Колдун отвернулся от ясновидца, избежав его взгляда.

— Давайте же покинем это презираемое Ишей место, — промолвил Гиландрис, жестом приказав всем выдвигаться.

Двигатели заревели, и гравициклы взмыли в воздух и стрелой умчались прочь от города Шпилей и надвигающейся волны Воров Плоти, оставив после себя тропинки вздыбленной пыли.

VI

Иллиатин плелся по улицам, сжав голову руками в попытке унять пульсирующую боль. Он наткнулся на кого-то, тут же отскочил и прислонился к стене. Не отрываясь от кроваво-красного неба и надвигающейся бури, он беспомощно сполз на землю.

Небеса сердито и злобно глазели на него. Водоворот грозовых туч так сильно походил на глаз, что Иллиатин вздрогнул и отвернулся от его пристального взгляда.

Он попытался собрать волю в кулак, чтобы встать и продолжить свой путь, но после неуверенной попытки рухнул обратно на землю. Когда боль накатила с новой силой, он застонал, чувствуя, словно его голова вот-вот взорвется.

Иллиатин оглядел улицу и заметил молодую девушку, залитую слезами. Ее одежда напоминала тряпье, а на лице и руках виднелись десятки кровоточащих ссадин, которые она сама нацарапала сломанными ногтями. Некоторые были еще безумнее. Многие Настоящие Стражи покончили с собой, не в силах противостоять назойливой паранойе, которая охватила все население города.