Ангел для Дьявола (СИ) - Мушенок Анастасия

Но набрав воздуха побольше в лёгкие, смело решила возразить на унизительную язву с его стороны:

— Ты наверное забыл, что я белый ангел и моё предназначение спасать людей?

— То есть ты не отрицаешь? Может ты ещё скажешь, что рада была бежать к Леону и ему отдастся за своих убогих крысёнышей? — с ядовитым смешком вопросил.

— Закрой рот, чудовище! Кто тебе дал право оскорблять меня и моих подопечных подобным образом! — прошипела остервенело — Я не позволю к себе такого отношения! — я кричала, не замечая как под моими ладонями содрогалась грудь, но Огастин успел это подметить, съедая ненасытно её взглядом.

Он силой убрал мои ладони прикрывающие соски, оголяя полностью грудь. Мои щёки словно облили кипятком, так стыдно и унизительно мне ещё никогда не было.

— Моя птичка, мой ангел — никто не посмеет тебя у меня отнять, а кто попробует, тот будет мёртв на месте! Я люблю тебя, Челси! Люблю и ужасно ревную, от одной мысли, что помимо меня кто-то касается твоего тела — мне нещадно сносит крышу! Я убью, изуродую любого, кто хоть на минуту допустит эту мысль! — властно прорычал, сжав больно мою грудь.

— Да, приди в себя, Огастин я не узнаю тебя! — кричу стараясь достучаться к любимому взгляду перед собой, в то же время судорожно отползаю назад.

Конечно, непонятно кого я хочу в нем призвать, если он чудовище и никого не слышит кроме себя.

Он ухватил за ноги, подтянув под себя, снова повалив меня на лопатки. Руки мои стремительно закинул за голову, покрывая кожу горячими поцелуями и огненным дыханием обжигая живот, прокладывая невидимую дорожку к груди. Облизнув один сосок, втянул в рот покусывая и то же самое сделал с другой грудью, отчего голову моментально вскружило, и что-то предательски изнывало внизу живота, реагируя на прикосновения.

Он стянул трусики оставляя меня полностью ногой перед ним. Вены на его лбу, висках вздулись пульсируя, лицо обрело нетерпеливое желание. Внезапно распустив крылья, он загорелся огнём, который полностью окутал нас. Моё сердце бешено стучало, словно вот-вот выпрыгнет из груди, а гул в ушах не давал сфокусироваться и предугадать следующее действие дьявола. И он удивил, удивил так, что глаза на лоб едва не полезли, когда стянув с себя свои разорванные чёрные боксёры, открыл картину на то, что для меня было загадкой. Его агрегат виделся нереальных размеров, что мне точно не жить если он войдёт в меня на полную длину! Мой взгляд точно прикован на набухший член и как успокоиться, когда он настолько большой и готов для тебя? Он неистово меня пугал.

Горячая ладонь Огастина легла на внутреннее бедро и развязно пошла вверх, затрагивая складочки между ног, мурашки на теле протоптали марш от прикосновения к девственному лону. Небрежным движением расставил мои ноги шире, давая возможность своим бёдрам протиснуться, предоставив возможность головке упереться в выемку.

Судорожно замотав головой давая понять, что я не готова к вторжению в моё тело. Слёзы градинками стекали по щекам, агония сжирает заживо от нескончаемого страха перед неизвестностью и неизбежностью.

— Я больше не могу сдерживать свою звериную натуру, прости меня, Челси! — сказав, он зарычал так, что земля под нами затряслась, а мелкие камни запрыгали на месте.

В следующую секунду я почувствовала толчок его бёдер внедряющий свою плоть в меня, и боль как молния нещадно пронзила мои внутренности, словно рассекая на крошечные части, ломая, кости и сворачивая суставы. Я чувствовала полностью процесс обмена магией от меня к нему, которая переходила с каждым его увесистым толчком. Он несокрушимо вбивался, доставляя омерзение от сие акта и с каждым его скольжением во мне — забирал силу. Я медленно теряла сознание, смерть овладевала душой, вынуждала чувствовать как ухожу от реальности проваливаясь в пропасть.

Огастин усадил меня на колени не выходя из меня и громко приказал:

— Расправь крылья, птичка моя!

Я послушалась, расправила свои белоснежные крылья, осознав, что это конец и, что я уже почти мертва. Магии во мне не осталось, она полностью у Огастина, теперь он получил то, о чем так долго мечтал, о чем неустанно твердили последнее время.

Огонь окутавший нас всё это время, затрещал набирая силу и я почувствовала, как магия Огастина потекла по моим венам, заставляя парить обоих над камнем. Было большим удивлением, что у него получилось вовремя остановиться, ощущения близки с возрождением, обновлением самого себя, как рассказывали в академии магии — невозможное, неописуемое чувство.

Он резко запульсировал во мне и я содрогнулась от его реакции. Огонь в миг потух и Огастин открылся взору в человеческом обличье. И я на скрываемое моё удивление осталась жива. Мы ещё долго сидели, дышали в унисон друг другу, каждый размышлял о произошедшем. Обмен — это волшебное наслаждение, но с похотью не сравним. Секс с ним был оскорбительным для моего достоинства, я не хотела, а он эгоистично взял моё тело силой. Без сомнений я представляла свой первый раз именно с ним, но он не был таким, в моё воображение не было бездушного и неукротимого дьявола, был нежный и любимый Огастин.

Вдруг он отпрянул и забегал глазами в поисках вещей, повергая меня в очередной раз в шок и ступор. Он как мог, натянул свои рваные вещи прикрывая всю прелесть от наготы.

— Жди меня здесь и не шагу отсюда, — наказал и взлетел ввысь.

Его фигура отдалялась, летя в сторону замка, что-то подсказывало, что он так стремительно мчался к Леону. Сердце знойно заныло в переживаниях.

Та горечь и обида, что накопились во мне за последнее время выплеснулась горькими рыданиями, заставляя судорожно хватать воздух ртом. Не было сил держать в себе бушующие огорчение от всего происходящего в жизни. Я была разбита, разбита окончательно! Я била и пинала этот злосчастный камень, в попытках унять досаду, не обращая никакого внимания на болезненность в конечностях от ударов. Становилась легче, но слёзы продолжали застилать обжигая глаза и обессилено сев на камень я обняла колени склонив голову, ничего другого не предприняв как послушно ждать Огастина.

Глава 23

Огастин летел навстречу попутному ветру ощутимо хлещущему по щекам, решительно направляясь в сторону своего родного замка. Он с задумчивостью поджимал свои губы, внутри всё кипело и бурлило от прошедших последних событий и мысли то и дело не давали покоя, заставляя закипать подобно чайнику при малейшем воспоминании. Ему хотелось предъявлять и наказывать, напоминая о причинённой обиде. И с Челси вышло бы иначе, не выступив она на сцене с этим проклятым признанием, вся такая нарядная, счастливая и с натянутой улыбкой.

«Этакая самоотверженная натура, а я в её глазах самовлюблённый эгоист. Да пусть! Лучше любить себя, чем жертвовать собой в угоду другим», — подумал Огастин, выдавив тяжёлую ухмылку, втянув с шумом воздух.

Всё-таки Огастин не считал себя каким-то ущербным, смелости в нём хоть отбавляй, как и всего остального, что присуще достойному мужчине дьяволу — будущему правителю. Хоть и отец унижая неоднократно напоминал, насколько он ничтожный сын от чистокровной, нелюбимой им дьяволицы матери. А так же не давал забыть насколько он убогий по сравнению со старшим сыном Леоном, рождённого от любимой женщины — белого ангела. Огастин долго терпел роль «бесполезного отпрыска», разумеется на всём этом фоне в подростковом возрасте было уйму комплексов, которые не давали спать, есть и пить. Отныне время настало показать, кто настоящий наследник покойного отца правителя Ада, а кто бестолковый, дефектный бастард.

Мысли каруселью крутились в голове. Он не хотел думать о том в каком плачевном виде оставил Челси, но и простить то, как она поступила не в его силах. Без ласки и прелюдий безумно желал наказать, донести, что не стоит поступать со мной таким образом, когда всецело моя раз и навсегда. «Никакой Леон не должен тебя подкупить или угрозой перетянуть на свою сторону» — убеждённо подумал Огастин. Он был жесток этой ночью к ней, но не смог переломить себя и не преподать урок.