Сталин, Гитлер и мы - Владимир Николаев

Именно Сталин был инициатором и организатором советской рабовладельческой системы, при которой миллионы заключенных использовались на так называемых «великих стройках коммунизма». Какой же безразмерный цинизм заключен в этом термине, придуманном, кстати, тоже Сталиным. В 1947 году Сталин попросил сообщить ему о количестве заключенных в стране. Ознакомившись со статистикой, объявил: «Мало. Мы должны решать проблему кадров. Промышленности нужны люди». То есть вождь мыслил в XX веке категориями древних рабовладельцев, причем последних он явно превзошел. В государственных и партийных архивах, которые дошли до нас, хранится много документов, подобных этой директивной сталинской записке, это требования самых разных министерств и ведомств на столько-то тысяч (десятков тысяч) заключенных в качестве необходимой рабочей силы. По форме это — обычные, повседневные, привычные запросы, словно прораб выписывает стройматериалы… Не случайно лагерные рабы трудились всюду, от городского строительства (построили, например, новый Московский университет) до космических объектов и, самое главное и опасное, на бесчисленных и огромных предприятиях атомной промышленности, вплоть до урановых рудников.

Да, без заключенных мы не вошли бы в космический и атомный век в те сроки, как это у нас получилось. Ведь в этих областях, помимо научной работы, требовался черновой труд множества людей, причем в условиях тяжелейших. Кто теперь подсчитает, сколько заключенных было принесено на космический и атомный алтари. Наверное, побольше, чем на каналы, о которых речь шла выше. Известно, что из-за сталинского невежества мы проиграли атомную гонку (например, в этом деле нельзя было обойтись без кибернетики, которую Сталин торжественно запретил как буржуазную лженауку!). Удалось пуститься вдогонку за американцами только потому, что наши разведчики украли у них секрет атомной бомбы. В этом, например, призналась газета «Известия» в 1999 году: «Советская атомная бомба — точная копия американской, секрет которой добыли наши разведчики…» Но для того, чтобы наладить выпуск ядерного оружия, причем в кратчайшие сроки, нужно было бесчисленное количество рабочих рук. Тут снова лагерные рабы пригодились!

Так, начиная с 30-х годов без них мы не можем сделать ни шагу, ведь у нас всегда все требуется срочно (чтобы вчера еще было готово!), то есть в авральном порядке, без создания на месте гигантской стройки должной инфраструктуры, которая могла бы хоть минимально обеспечить условия жизни строителям. Только рабский труд заключенных отвечал таким требованиям, и без него у нас уже просто разучились обходиться. Обо всем этом я лишний раз и с неожиданной полнотой узнал в годы горбачевской перестройки, потому что они были богаты обилием новой информации, ранее недоступной, и новыми интересными знакомствами, каких до того быть не могло. Расскажу об одном случае.

Звонит мне как-то мой старинный приятель гроссмейстер Д. Бронштейн и просит принять в «Огоньке» «одного интересного человека». «Поговори с ним, не пожалеешь», — заключил он и добавил: «Он, кстати, профессиональный шахматист, автор нескольких прекрасных книг о шахматах». К этой игре я с детства был неравнодушен, и вот у меня появился Борис Самойлович Вайнштейн. Ему было уже за восемьдесят, но голова его работала превосходно, держался он бодро и оказался интереснейшим собеседником. Но мудрый Бронштейн прислал его ко мне не из-за шахмат. Оказалось, что Вайнштейн в течение многих лет работал рука об руку с самим Берией! Шахматы у Бориса Самойловича все-таки были его хобби, а вообще он оказался крупным специалистом, доктором экономических наук. В 30-е и 40-е годы возглавлял сектор капитального строительства, потом — плановый отдел НКВД, был заместителем в Главоборонстрое (под началом у Берии). То есть годами сидел в том, что можно было бы назвать экономическим мозгом ГУЛАГа! Тогда в карательной системе работали десятки миллионов человек (сотрудников и заключенных вместе). Ведь именно под Берией были весь наш необъятный военно-промышленный комплекс (включая атомную промышленность) и вся его неисчислимая рабочая сила, в том числе и лагерные рабы. Не думаю, что во всем мире когда-либо существовала такая гигантская строительная империя и одновременно карательная машина. В своей повседневной работе Вайнштейн постоянно соприкасался со своим страшным шефом, и тот ценил его.

Естественно, я попробовал разговорить Вайнштейна. За один раз мы не наговорились, вскоре он снова навестил меня в редакции. Я уговаривал его написать воспоминания для журнала, ведь он хорошо владел пером (я просмотрел несколько его книжек). О чем же он мне рассказывал? Прежде всего, конечно, о том просто немыслимом, фантастическом размахе и разнообразии промышленных, строительных и научных работ, какими занималось самое большое в мире карательное ведомство. Он оказался не только страшной живой легендой нашего недавнего прошлого, но и убедительным доказательством того, что ГУЛАГ стал не просто государством в государстве, а начал вообще подменять всю советскую власть, вернее, выражать ее в самой естественной для нее форме. По словам Вайнштейна, руководитель карательной системы Берия был уже готов перехватить в свои руки власть у дряхлеющего диктатора. Правда, по мнению Вайнштейна, при этом дело без перемен не обошлось бы.

Вайнштейн утверждал, что Берия был не только главным сталинским палачом, но и талантливым организатором науки и производства, прекрасно разбирался в людях, видел их насквозь и с первого взгляда, безошибочно отбирал нужных специалистов. Наше атомное оружие, по словам Вайнштейна, — во многом заслуга Берии, которому Сталин поручил это дело. Вайнштейн также говорил, что у Берии были большие планы по перестройке нашего хозяйства и нашей политики, которые, кстати, он и начал было осуществлять сразу после смерти Сталина. Берия был, оказывается, противником централизованного планирования, собирался ликвидировать колхозный строй, думал отпустить на волю ГДР и т. п. Естественно, что при Сталине он об этих планах и заикнуться не мог, причем, по словам Вайнштейна, гениального вождя Берия ненавидел. Это свидетельство отчасти подтверждается тем, как вел себя Берия при смертельной агонии Сталина. По Вайнштейну, он вообще способствовал смерти диктатора, поскольку последний тогда снова угрожал своим ближайшим соратникам, в том числе и Берии. На мой вопрос о моральном облике Берии Вайнштейн ответил, что он был не лучше и не хуже других приближенных вождя, все они были в общем-то на одну колодку. И, конечно, Берия был беспощаден в борьбе за власть. Вайнштейн также утверждал, что «дело врачей» в 1952 году спровоцировал сам Берия, чтобы лишить вождя привычного и надежного медицинского окружения. Сам же Берия, по словам моего собеседника, был убит сразу после ареста, а суд над ним был спектаклем без зрителей. Кстати, это мнение совпадает с утверждениями других высокопоставленных лиц, причастных к тем событиям, и с воспоминаниями сына Берии.

Наверное, в воспоминаниях Вайнштейна есть нечто от поклонения старого слуги своему хозяину, который, кстати, как-то сказал: «Ты, Вайнштейн, хороший работник, но если бы ты лет шесть провел в лагерях, то работал бы еще лучше». Мы договорились с Вайнштейном, что он принесет в «Огонек» свои воспоминания. Они могли бы стать одной из наших главных журнальных сенсаций, но, увы, этого не произошло. Вайнштейн затянул это дело, а в августе 1991 года случился путч, который обернулся победой демократических сил. Думаю, именно это обстоятельство повлияло на отказ Вайнштейна опубликоваться в журнале. Как и упоминавшийся выше А. Шелепин, тоже, кстати, с Лубянки, он не рискнул выступить в печати со своими откровениями о тех страшных временах. Только в 1993 году в газете «Известия» была напечатана беседа с Вайнштейном (меня в «Огоньке» тогда уже не было), но ведь это всего несколько машинописных страниц. В этом интервью журналист-собеседник Вайнштейна вспомнил, что один из чеховских героев говорил: «Всей правды не может знать никто». Особенно в нашей стране.

Первые школьные буквари, изданные после Октябрьской революции, открывались такими фразами: «Мы не рабы. Рабы не мы». Какой зловещей шуткой истории обернулись эти торжественные заклинания!

Засевшие за буквари дети и взрослые стали рабами, дети их тоже оказались обреченными на рабство. И сегодня из нас все еще надо выдавливать раба, а заодно — и Сталина с Гитлером. Ведь главное их злодейство было в том, что они отравили своей преступной моралью несколько поколений. В свое время Н. Бердяев заметил: «Режим террора есть не только материальные действия — аресты, пытки, казни, но прежде всего действие психическое». Вот такому страшному психическому воздействию и подверглись советский и немецкий народы. Оно оказалось настолько губительным, что даже и в начале XXI века сталинизм и фашизм не только не ушли из нашей жизни, но громко и открыто о себе заявляют. Правда, в Германии нацизм был официально осужден на Нюрнбергском процессе и там за его пропаганду сажают в тюрьму.