Игла Стёжки-Дорожки - Яна Тарьянова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дед сначала посмотрел на него равнодушно. Ступив на асфальт, кивнул подбежавшему бойцу, выслушал негромкий доклад. Из подъезда вывели парочку — урюка в тюбетейке и эльфийскую красавицу. Урюк помалкивал, эльфийка материлась. Дима опознал русские, немецкие и два бармалеевских ругательства, а о смысле остальных слов интуитивно догадался. Парочку увели по лестнице, а дед, направившийся в подъезд, задержался взглядом на Маугли, который неожиданно и восторженно замурлыкал, остановился и потер запястье, словно спохватился и проверил — а при часах ли я?
Дмитрий Генрихович опустил чемоданчик с «Винторезом» на асфальт, расправил плечи — сидевший за пазухой Маугли мешал встать по стойке «смирно» — и выпалил:
— Здравь-желаю!
Дед кивнул, и после долгой паузы проговорил:
— Точно! Львенок еще с тобой был. Я тогда подумал, что он первый меня найдет. Золтан! Проводи парня в буфет. Скажи, чтобы чай мне сделали. Я дела закончу и подойду.
Маугли спрыгнул на землю и побежал вслед за дедом, мурлыча и пытаясь держаться возле его ноги, как выдрессированная собака. Волки фыркали, мужики в балахонах посмеивались, а котяра выглядывал из-под забора, одаряя кроля волнами зависти.
«Предатель ушастый, — подумал Дима, обмениваясь приветствиями с Золтаном и подхватывая «Винторез». — Надо же! Мурлыкать он умеет! А на меня только рычал и визжал».
В буфете было пусто и, на удивление, чисто. Дородная матрона в кудряшках и накрахмаленном белом халате, встретила их приветливой улыбкой.
— Командиру чай сделай, — распорядился Золтан. — Парня накорми, если захочет.
Буфетчица кивнула, спросила:
— Твоим людям корзинку на перекус собрать? Котлетки свежие, пальчики оближешь. Могу пюре упаковать, капустного салата добавить. Ежели кто захочет — редьку быстренько настрогаю.
— Редьку не надо, — отказался Золтан, направляясь к выходу. — За корзинкой кого-нибудь пришлю.
Буфетчица захлопотала, расспросила Диму о пожеланиях — он, на всякий случай, выбрал тот же набор, который одобрил Золтан. Помогла перевязать искусанное запястье и задала странный вопрос:
— Это ты с терзаем пришел? Ему тоже котлеток отложить? Или курочку вареную погрызет? Могу раками угостить, только что кастрюлю к пиву наварила, с укропом настаиваются. Он раков любит?
Дмитрий Генрихович отделался неопределенным жестом, мучительно думая: «Что значит — "с терзаем"? Надо ли говорить, что дамочка его с кем-то перепутала? Или, на всякий случай, лучше помалкивать?». Кое-что начало проясняться после того, как он получил поднос с тарелками. Попытался расплатиться, положить деньги возле допотопного кассового аппарата, но буфетчица замахала руками:
— Перестань! Стражники всегда щедро платят, я внакладе не останусь. А если вдруг и не заплатят, от посетителей года три отбоя не будет. Много кто захочет послушать, как Чур у меня чай пил и чем я терзая кормила.
— А чур это?.. — Дима решил зацепиться за первую часть фразы, а потом и до второй добраться.
Буфетчица, быстро укладывавшая контейнеры с едой в огромную корзину, посмотрела на него с удивлением, округлила ярко-алые напомаженные губы:
— Ты, касатик, совсем пришлый, что ли? Первый раз сюда вышел? Чур — бог-пограничник, сын Ярого и Живы. Его воины следят, чтобы нечисть праздничными днями не пользовалась, не шастала по мирам, истребляя легкую добычу. Контрабандистов прищучивают — вот, как сегодня. Вышки на зыбучих тропах ставят, возвращают домой тех, кто по неосторожности на Кромку попал. Входы в запечатанные миры охраняют. Раньше отводили в Чертоги Хлады детей, пострадавших от волшбы, переправляли в лучшие миры, позволяя прожить жизнь заново. Сейчас не отводят — путь в Чертоги закрыт. Сильно это и миры, и Кромку изменило, ох, сильно…
Дима открыл рот, чтобы задать несколько уточняющих вопросов, но, пока проглатывал кусок котлеты, в буфет вошли воины Чура, и болтовня прекратилась — как ножом отрезали. После того как корзину вынесли на улицу, буфетчица забрала у Димы пустые тарелки, поставила на стол два стакана в потемневших подстаканниках, вазочку с кусковым сахаром и стеклянный чайник. В темной жидкости колыхались мелкие цветы, лениво шевелившие лепестками, на дне набухали сушеные ягоды, впитывавшие влагу и тепло. Дима вдохнул смешанный цветочно-ягодный аромат и прикрыл глаза — пахло умиротворяюще. Терпко, свежо. Вкусно.
Дверь в очередной раз открылась. Маугли покрутился вокруг стула, вспрыгнул Диме на колени, проверил стол и посмотрел с недоумением: «Эй! А где еда?»
— Варенье или мед? — спросила буфетчица у Чура. — Ежевичное вчера получила, еще не выставляла. Если хотите, банку открою, розеточку принесу.
— Не надо, — отказался тот, опускаясь на стул. — Сахара хватит.
Прежде чем взяться за чайник, он поддернул рукав куртки, вытащил из-под манжеты потертую шерстяную нитку красного цвета, обхватывающую запястье, проговорил:
— Только сейчас понял. Львенок-то был из того мира, в котором колоннаду ярмарки танками разрушили, а потом Свечана прогневили. Может, потому и не пришел, что от чужой волшбы упокоился.
— Дым? — осторожно поинтересовался Дима. — Лев? Он жив. Ну, утром был жив. Мы парой слов перекинулись.
— Что значит — парой слов? — нахмурился Чур. — Где вы с ним увиделись? Здесь? Чем он промышляет, почему к стражникам ни разу не подошел?
— Мы не видимся, — объяснил Дима, прикладывая палец к виску. — Он у меня тут звучит, в голове. Я не знаю, почему, но мы с детства друг друга слышим. И разговариваем.
— Однако… — морщинка между бровей стала еще глубже. — Неужели это я так напортачил?
Бог-пограничник налил чай в стаканы, один подтолкнул к Диме. Велел:
— Хлебни. С сахаром вприкуску. После того как отхлебнешь — возьмись за нить. Проверим мою догадку.
Глава 4. Развязанная нить
Глоток чая обжег язык, чуть слезы не вышиб, и Дима, не притронувшись к сахару, потянулся пальцами к нити. Коснулся и чуть не оглох от вопля, заполнившего зал буфета:
— Где ты? Что случилось?
Дым орал, и Дима машинально ответил на повышенных тонах:
— Не знаю! Упал, куда-то дошел… винтовку купил! Мосинку!
— Тише… — поморщился Чур. — Не в лесу.
Дым понизил голос, насторожено спросил:
— Ты не один? Рядом второй голос. Кто это?
— Хозяин черепашки, — буркнул Чур. — Слышишь меня, львенок?
— Да, хранитель границ.
— Ваши судьбы сшила Стёжка-Дорожка. Это имя тебе что-нибудь говорит?
— Крайне мало, — Дым заговорил твердо, как ученик, не стесняющийся
