Цветок папоротника - Ольга Юнязова

– Скажи, Оксана, а бабушка действительно рассказывала тебе про то, как крысы загрызли ее кошку? – спросила Галина.

– В том-то и дело, что нет! Это рассказывал образ бабушки, но, к сожалению, узнать, было это или не было на самом деле, мы уже не сможем.

– А какая разница, было или нет? Важно то, что результат-то есть, – высказал свое мнение Александр. – Ведь не могло быть такого ужаса без причины. И если где-то в файлах мозга хранилась информация об опасности, то что за дело, какими образами эта информация расшифровалась? Важно, что в расшифрованном состоянии она может быть отредактирована и перезаписана в новый файл, который будет отвечать современным требованиям, что Оксана и сделала.

– О-о-о! – одобрительно произнес Владимир. – Саня начал оперировать компьютерными терминами! Вовка, ты оказался отличным учителем!

– Кстати, о компьютерах. – Вовка многозначительно посмотрел на Александра. – Дядя Саша, ты, между прочим, обещал.

– Ну, Володя! – возмутился Александр. – Уже поздно! Давай завтра с утра.

– Мальчики, не уходите от темы! – возмутилась Галина. – Получается, что информация, которая хранится в нашей генетической памяти, при определенных условиях включает определенные программы, которые были созданы нашими предками. Например, если видишь крысу – беги, а то укусит. И человек, не размышляя, выполняет программу. Тяжелые времена прошли, крысы перестали быть опасными, а программа продолжает жить и работать. Ой, сколько же в нас таких программ! – Она взялась за голову.

– Причем, скорее всего, эти программы защищены от взлома и от бездумного стирания, – предположил Александр.

– Почему? – спросили Галина и Владимир.

– Потому что они выполняют необходимую, как им кажется, функцию в программе выживания рода. Скорее всего… по крайней мере, я бы на месте Творца сделал именно так… каждая из этих программ имеет индивидуальный интеллект и инстинкт самосохранения. А если предположить, что они работают подобно тем, о которых мне рассказывала Сирин, то периодически они должны подпитываться энергией. Очевидно, что для этого им необходимо обновлять эмоции, которые их создали. Поэтому даже если в реальности невозможно создать ситуацию, которая может вызвать эти эмоции, то ситуация моделируется сознанием во сне.

Александр перевел дух и продолжил свои размышления:

– Я думаю, что дед Ефим не мог обнаружить эти программы потому, что пациенты приезжали к нему лечить свои болезни не в моменты включения самих программ, а уже после того, как программа взяла энергию и снова заархивировалась, оставив после себя определенные разрушения в теле. А в таком заархивированном состоянии она, скорее всего, недоступна. Поэтому дед убирал последствия, но не мог докопаться до причины.

– Да, он часто говорил, что нельзя убирать последствия, не докопавшись до причины, иначе можно разорвать связь с корнями, – вставил Владимир. – Постоянно переживал, что делает не по правилам и что Бог его за это «по головке не погладит».

– А я слышала историю, – вспомнила вдруг Оксана, – как один знахарь вылечил человека от тяжелой болезни, а человек потом все равно погиб в автомобильной катастрофе.

Владимир с Галиной переглянулись.

– А что была за болезнь? – спросила Галина.

– Диабет, кажется, но я точно не помню, – пожала плечами Оксана.

– Интересно! – удивился Владимир. – Где ты могла слышать эту историю? Надо же, как мир тесен!

– А что, – в свою очередь удивилась Оксана, – это тоже про вашего деда Ефима?

– Да, – вздохнул Владимир, – он после этого случая сильно сдал. А через некоторое время умер.

– Ну-ка, ну-ка… Что-то вы мне об этом не рассказывали! – возмутился Александр. – Подробности, пожалуйста…

– Пожалуйста, – согласилась Галина. – Рассказываем по мере вспоминания. Приехал однажды мужик на шикарной машине с личным шофером, весь из себя одет с иголочки, и выражение лица такое, знаешь, типа он пуп земли. А сам уже даже ходить не может – ноги все в язвах, гангрена началась на почве диабета. А до дома деда Ефима шагать-то не близко, и на машине не проедешь. Так его охранники через всю деревню на руках к деду Ефиму несли. В общем, осмотрел дед мужика… не помнишь, Володь, как его звали? Имя какое-то не русское, ну да не важно… И согласился ему помочь.

Сняли они дом у одной дачницы, пожил мужик месяц у нас в деревне под присмотром деда Ефима и сам потихоньку ходить начал. Язвы зарубцевались. Когда стало очевидно, что лечение помогает, купил он участок, и за месяц на нем построили дом со всеми удобствами. В общем, остался мужик жить в деревне.

А через год он уже дозы инсулина снизил до минимума. Дед радовался, хотел, чтобы тот совсем от лекарств отказался. Но однажды почти здоровый пациент вдруг собрался и укатил обратно в город. Дед Ефим тогда очень расстроился. Для него это было, знаешь… – Галина на секунду задумалась, подбирая подходящее сравнение. – Как будто он писал картину, подбирал краски, вырисовывал каждую деталь, размышлял над каждым мазком. И когда уже оставалось сделать последние штрихи, ему вдруг сунули кучу денег за картину и сказали: «Спасибо, старик! И так уже хорошо, можно на этом остановиться», – и забрали недоделанное творение. – Галина вздохнула.

– А кучу денег-то на самом деле сунули? – поинтересовалась Оксана.

Галина посмотрела на мужа долгим вопросительным взглядом, словно спрашивала разрешения ответить. Владимир развел руками – мол, да говори уж, все равно когда-нибудь придется.

– Насчет денег не знаю, – вздохнула Галина. – Но он деду Ефиму дом завещал, который построил.

– Дом?! – Александр даже привстал. – Подождите-ка, а не тот ли это дом, который стоит на соседней улице?

– Этот, этот, – кивнула Галина и скорбно поджала губы.

– Так это что, тоже мое наследство? – Александр упал обратно на стул.

– Выходит, что так, – пожала плечами Галина.

– А почему вы мне не говорили? Почему мне вообще никто ничего не сказал?!

– Сань! Успокойся! – попросил Владимир. – Сейчас объясним. Во-первых, дед Ефим его своим не признал, в наследство не вступил, так что вообще непонятно, чей теперь этот дом юридически. Ключи у нас хранятся… Хочешь – забирай. Во-вторых, дом хоть и строился из дорогих материалов, но, очевидно, сразу предполагалось, что жить в нем будут недолго. Поэтому уже через год он пошел трещинами, фундамент отсырел и на нем завелся какой-то грибок. А в первую же зиму, когда дом опустел, там разморозилась вся система отопления и полопались трубы, потому что никто не удосужился слить с них воду. В общем, специалисты, которых я туда привозил, сказали, что дешевле дом бульдозером снести и на его месте новый поставить, чем этот ремонтировать.

– Пытались мы его сдавать на лето, – подхватила Галина, – но никто в нем жить не хочет. Тоску он наводит, да и ни сада там нет, ни двора нормального. Какая-то манифестация бестолковой роскоши. Поэтому мы про него забыли и оставили стоять до лучших времен и тебя решили не грузить проблемами по поводу внезапного «наследства». Все равно у тебя пока нет возможности его восстановить.

– А откуда вы узнали, что мужик этот погиб в автокатастрофе?

– Ага! В катастрофе! – ехидно улыбнулся Владимир. – Это официальная версия. На самом деле, убили его, похоже. Видишь ли, хотя это, разумеется, всего лишь мои домыслы, пока он был сильно болен, никому из своих партнеров не мешал, потому как все его силы уходили на лечение. А вот когда он почти вылечился… – Владимир многозначительно вздохнул. – Следователь приезжал, вопросы всякие задавал – так, для отчетности. От него и узнали об «аварии». Дед Ефим тогда сильно расстроился, как будто родного человека похоронил. И сам месяца через три после этого умер.

Все немного помолчали. Потом Александр сказал:

– Вот видите: программа выживания создавала мужику болезнь, чтобы он тратил все силы на лечение и не доставал своих потенциальных убийц. Все сходится. А дед, получается, организм ему восстановил, а характер исправить не смог. Видимо, поэтому его совесть и замучила.

На этой грустной теме разговор закончился. Всем хотелось еще пообщаться, но мысли как-то не складывались в слова, поэтому все просто сидели и размышляли кто о чем, переваривая полученную информацию.

Первым из комнаты выбежал Вовка, затем ушли, не попрощавшись, Маша и Даша. Потом встала Оксана и пожелала всем спокойной ночи. Ей ужасно хотелось спать.

Ночью Оксане стало плохо. Но болезнь, напавшая на нее, не была похожа на астматический приступ, поэтому до утра Оксана мучилась втихомолку, решив не беспокоить Александра и других обитателей дома. Ее тошнило, болел живот, ломило все суставы. Иногда она забывалась сном, в котором не было никаких внятных видений и который обрывался новым приступом тошноты.

Когда прямоугольник окна наполнился утренним светом, Оксане очень захотелось выйти на улицу и лечь на росистую траву. Ей казалось, что это облегчит ее мучения.