Религиозный сионизм. История и идеология - Дов Шварц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Арие Фишман утверждал, что, вопреки опасениям, высказывавшимся членами молодежных первопроходческих движений в Германии и Восточной Европе по поводу ценностей окружавшего их общества, как еврейского, так и нееврейского, основанное в Эрец-Исраэль «Бней Акива» отличалось от них тем, что отождествляло себя со всем обществом [Fishman 2004: 78–79]. Это религиозное движение вобрало в себя революционно-бунтарский дух «Ха-поэль ха-Мизрахи», а борьба за право на поселение стала одним из его основополагающих мифов. Как на его советников, так и на рядовых членов сильно повлияла борьба за право создавать собственные поселения, о которой шла речь выше. Соответственно, первопроходчество рассматривалось как реализация целей движения с самого момента его возникновения.
В 1931 году группа участников «Бней Акива» во главе с Иехи-элем Элиашем обосновалась на «землях Сальвенди». Суровые условия закалили молодых поселенцев. Создание кибуца {«хаг-шама»у или «самореализация») стало основной целью «Бней Акива» – что, собственно, было записано в уставе движения, впервые опубликованном в 1934 году под редакцией Нерии. Первая иешива под эгидой «Бней Акива» была создана в 1940 году в Кфар-Гарое; в ней проводилась подготовка к поселенческой деятельности. Нерия, возглавлявший иешиву с момента ее создания, в первые годы подчеркнуто уклонялся от преподавания светских предметов. Мальчики изучали Талмуд и еврейскую мысль, в том числе труды рава Кука. Модель иешив «Бней Акива», существующая и по сей день, была разработана лишь десять лет спустя[99].
Как уже было отмечено, с 1930-х годов «Бней Акива» видело свою основную цель в организации поселений, причем ведущую роль внутри этого процесса играло создание кибуцев. Первым поселением стал Алумим в Герцлие (1938), впоследствии превратившийся в кибуц Саад в Негеве. Первый общенациональный съезд «Бней Акива» в 1940 году вынес решение, что это движение будет готовить своих членов к поселению в кибуцах. Позднее их стали ориентировать на военную службу в бригаде «Нахаль» (акроним словосочетания «Сражающиеся молодые первопроходцы») в составе Армии обороны Израиля. Новая цель была добавлена к задачам движения только в 1970-е годы: хесдер-ие-шива, то есть сочетание обучения в иешиве со службой в армии. После холокоста «Бней Акива» превратилось в международное религиозно-сионистское движение, под эгидой которого объединилось большинство соответствующих организаций по всему миру.
Глава девятая
Религиозный сионизм и холокост
Поборники религиозного сионизма, как и представители сионистского движения в целом, отреагировали на холокост двумя путями. С одной стороны, они участвовали в спасении евреев от нацистов и в попытках сопротивления. С другой, – судя по идеологическим заявлениям лидеров этого движения и его мыслителей, евреи, проживавшие в Эрец-Исраэль и в диаспоре, до определенной степени склонны были закрывать глаза на тщательно спланированный геноцид своих собратьев[100]. Большинство идеологов религиозного сионизма продолжало строить свои рассуждения на традиционных теологических посылках, говоря о божественном плане, конечным итогом которого служит заселение Эрец-Исраэль и воплощение в жизнь идеала сионизма. Религиозные сионисты присоединились к общим усилиям, поскольку иного, кроме как сплочение рядов, отклика на холокост быть не могло: их лидеры активно противостояли нацистскому режиму как перед войной, так и по ее ходу; их представители до последнего момента пытались повлиять на ультраортодоксов с целью убедить их поддержать деятельность сионистов, а молодежь участвовала в спасении евреев и в подпольной деятельности. При этом отклик религиозных сионистов на холокост прозвучал и в нескольких совершенно уникальных аспектах; ниже будет предпринята попытка их кратко осветить.
Подполье, помощь, спасение
Религиозный сионизм участвовал в качестве полноправного партнера в развернувшейся в Европе борьбе за выживание и в сопротивлении; его молодежные организации принимали заметное участие в оказании помощи и в операциях по спасению. И в Германии в 1930-е годы, и в оккупированной Европе в 1940-е организации религиозных сионистов играли значимую роль в общественной и культурной жизни еврейских общин, которую пришлось полностью перестроить под давлением нацистской политики[101].
Религиозная молодежь активно участвовала в работе подполья. Всевозможные хахшарот (лагеря по подготовке членов молодежных движений к алии) в Нидерландах, Бельгии, Венгрии и других странах стали убежищами для беженцев, которые прибывали из стран, захваченных нацистами. Существование в подполье давалось религиозным сионистам нелегко: им приходилось в своем поведении уподобляться христианам, что, как правило, предполагало отказ от соблюдения религиозных заповедей, в том числе кашрута и субботы. В Польше, где среди религиозных сионистов было много молодежи из хасидских семей, большинство участников движения плохо говорило по-польски и было слабо интегрировано в местную среду. В подобных обстоятельствах ассимиляция для них оказалась почти невозможной – чем, видимо, и объяснялось их слабое участие в деятельности подполья, отличавшее их от светской молодежи. Другой причиной стало то, что сопротивление, как правило, организовывалось по инициативе молодых людей, сконцентрированных во всевозможных хахшарот, и строилось по идейно-политическим принципам. Большинство польских религиозных молодых евреев с началом войны вернулось домой, тогда как светская молодежь в Варшаве и других польских городах оставалась в хахшарот. Та же ситуация до определенной степени повторилась и в Румынии.
Исследователи указывают на преобладание в то время у религиозных сионистов ощущения, что в предпринятых участниками сионистского движения усилиях по спасению евреев много несправедливого. Операции по спасению проводились на средства, которые выделялись через делегацию Еврейского агентства в Стамбуле, – у религиозных сионистов не было там своего голоса, поскольку (так утверждали участники движения) сионисты пресекали все попытки включить в состав агентства представителей «Ха-поэль ха-Мизрахи». Рабби Ицхак Герцог все-таки поехал в Стамбул в феврале 1944 года, но быстро вернулся, объявив усилия по спасению плохо скоординированными и малоэффективными. Распределение средств на спасательные действия свидетельствует о политическом балансе сил в тогдашнем ишуве: позиция религиозного сионизма была слаба. Для венгерских евреев это означало, что деньги, ассигнованные первопроходческим движениям религиозных сионистов, составили лишь около половины от их относительной доли в еврейском населении; это снижало их шансы на незаконное пересечение границы, на сохранение контактов с оставшимися в осаде и на прочие виды деятельности. Дискриминация проявилась и в том, сколько мест они получили в поезде Рудольфа Кастнера[102].
На оккупированных территориях религиозные сионисты часто жаловались на то, что руководство религиозно-сионистских организаций их игнорирует: им даже не трудились писать, чтобы сообщать о последних событиях. Схожие обвинения
