И петь нам, и весело петь ! (КСПшные анекдоты от Берга) - Владимир Ланцберг

А на следующий день спасслужбы стояли на ушах: кто-то утоп.

Правда, не из участников фестиваля, а из соседней турбазы или чего-то вроде этого. А на фестивале искали снарягу для спасработ и желающих в них поучаствовать.

Но все равно. А вдруг он был поэтом?

Такие дела.

От любви до ненависти...

По случаю очередного национального траура руководство "Радио России" велит Татьяне Визбор срочно заменить фоновую музыку в своей программе. Татьяна вспоминает, у кого есть много грустной инструментальной музыки и командует Борису Гордону:

-- Вместо музыки ставь Слабикова!

В этот момент в аппаратную входит Максим Кусургашев-младший, ловит конец разговора и в ужасе спрашивает:

-- За что ж вы Слабикова так не любите?

Комментарий Бориса Жукова: ну как тут не вспомнить коронную фразу молодого Михаила Задорнова: "Звучит музыка и произведения советских композиторов"!

Как впервые.

Начало 70-х. Москва, Институт органической химии, вечер Евгения Евтушенко. Когда он закончился, уговорили поэтта поехать с компанией бардов домой к Александру Дулову в район метро "Академическая" -- попеть песни на его стихи. Кроме хозяина квартиры и виновника торжества с невестой-англичанкой, были Виктор Берковский, Татьяна и Сергей Никитины -всего человек двадцать.

Евтушенко внимательно слушал песни. Особенно ему понравилась "Коррида". Дослушав ее, он не удержался:

-- Ге-ни-альные стихи!

С первой попытки.

Напомнил Николай Адаменко (Харьков), затем -- независимо и слово в слово -- Сергей Данилов (Петербург).

Год примерно 88-й. Лагерь "Орленок" под Туапсе. Дом вожатых. Около полуночи. Адаменко пытается познакомить Берга со своими друзьями и их творчеством. Саша Гейнц и Сережа Данилов начинают с песни "Голубой ледопад". Не проходит и минуты, как дуэт пополняется третьим "голосом" -- храпом Берга.

-- Вот это да! -- восхищается Адаменко. -- Впервые вижу человека, который "вырубил" Берга с одной песни!

Комментарий Берга:

-- При сем присутствовал. Как проснулся -- помню. Как заснул и потом спал -- нет. Храпа не слышал, это однозначно!

Если изоляция не информационная, жить можно!

Известный на Кавказе автор песен Валерий Митрофаненко рассказывал о том, как после возвращения со второго всесоюзного фестиваля авторской песни в Таллине осенью 1988 года он с удвоенной энергией включился в деятельность ставропольского Народного фронта, за что и оказался брошенным на десять суток в местные застенки. И вот он "отбывает", а там, на воле, кипит жизнь и пресса печатает статьи о прошедшем фестивале, что к зэкам, понятно, никакого отношения иметь не может.

И вот однажды в камеру вошел мент и спрашивает:

-- Кто тут Митрофаненко?

-- Я, -- отвечает Валера.

-- Вам велено передать, что Ваша песня опубликована в журнале "Музыкальная жизнь", -- строгим голосом сказал надзиратель и вышел.

Не влезай: убьет!

Кто-то, кажется, москвич Станислав Колеников, рассказал, как один из его знакомых с некоторых пор (и довольно долго, не меньше года) старался не пользоваться троллейбусом как средством передвижения, а все из-за строчки в песне Ланцберга: "Мокро. Бьет от троллейбусов током."

Ночной кошмар.

Рассказывает Ольга Уварова (Москва).

-- Когда Митяев с Казанцевой выясняли, кто кому нравится, я не выдержала и говорю:

-- Олег, от тебя моя дочь плачет!

Он расцвел, обрадовался. Пришлось объяснить, что имеется в виду...

В 1995 году мы с Ленкой были на Грушинском вдвоем. Я ушла к тольяттинцам позвоночник править, а Ленка с Ирой пошли на концерт. Я их, конечно, на Горе потом не нашла, потом у меня всякие дела были... Прихожу, наконец, на стоянку, а ребенок в палатке плачет. Я говорю:

-- Ты чего?

-- Да-а, ты ушла-а, нас не нашла-а, а там на сцену Митяев выле-е-ез! -и ревет. Я говорю ей:

-- Ну, ты не плачь, Митяев со сцены уже слез...

Еле успокоила!

Необщительный дух

или

Легенда мастрюковских озер.

Когда главный концерт XXIV Грушинского фестиваля подходил к концу и вышедший на Гитару Олег Митяев рассказывал публике, как бы он хотел посидеть на кухне с Юрием Визбором, поговорить с ним, попеть, выпить и т. д., внезапно начался сильнейший ливень. Вообще-то ливни и грозы на Грушинском -не редкость, но этот помимо высокой мощности отличался мгновенным выходом на нее: только что не было ни капли -- и разом стена воды. Концерт оборвался, огромная толпа покинула Гору с максимально возможной скоростью и только чудом обошлось без серьезных травм.

Уже на следующий день по лагерю ходила такая версия:

-- Митяев вышел на Гитару и призвал на нее дух Визбора. Ничего не ответил ему Юрий Иосифович, только дернул цепочку Большого Унитаза -- и фестиваль смыло.

Кстати, в те несколько секунд, что отделяли неосторожные слова Олега от разверзания хлябей небесных, налетевший порыв ветра развернул парус на Гитаре -- и Гора успела увидеть, как изображенный на нем Валерий Грушин смущенно отворачивается от Митяева...

Но это не все. Сергей Лебедев (Москва) утверждает, что Олега И Юрия Иосифовича действительно связывают сверхъестественные отношения. Когда 21 июня 1998 года в Москве на гала-концерте памяти Визбора Митяев запел свое ему посвящение (то самое, к которому год назад подбирался на Грушинском), на столицу обрушился неслыханной силы ураган, поломавший несколько зубцов кремлевской стены.

Расстояние между сценой и стеной было не больше пары сотен метров.

Видимо, есть в Олеге Митяеве нечто демоническое. Вот что поведал Александр Сапожников (Челябинск).

История произошла на 21-м Ильменском фестивале, 14 июня 1997 г. 13 июня стало известно о смерти Булата Окуджавы, и ни один концерт на фестивале не обходился без исполнения его песен.

По плану -- концерт Олега Митяева, собираются тучки, Митяев пугает переносом концерта, народ тихо возмущается, Олег по?т. Тучки вскоре заволокли небо, заморосил дождь, Олег Митяев с присоединившимся к нему Петром Старцевым продолжают петь, уже под зонтами, которые держат некоторые зрители...

И тут Олег решил сменить тему: вместо своих песен попеть Окуджаву. Зрители (числом не менее тысячи человек), несмотря на дождь, дружно подпевали.

Спели песню, ещ? одну... Дождь кончился, к третьей песне выглянуло солнце, Митяев переключается на сво?, проходит пара минут -- и снова ль?т дождь.

И даже это не все. На Грушинском 1998 года в народе возникла версия, что мгновенное исчезновение огромного количества комаров, которые на этот раз отличались рекордными размерами и агрессивностью, -- их практически полное исчезновение на второй день фестиваля несомненно связано с выступлением Олега Митяева, во время которого поклонники перемолотили всю популяцию, награждая кумира бурными, продолжительными аплодисментами.

Концерт Высоцкого в МГУ.

В 1967 году на биофаке МГУ должен был выступать Владимир Высоцкий. Естественно, желающих попасть на этот концерт было гораздо больше, чем мест в самой большой аудитории факультета, да и не все желающие были в достаточно хороших отношениях с комитетом комсомола, через который распространялись билеты -- примитивные самоделки, размноженные фотоспособом. Три предприимчивых студента (со слов одного из которых -- Михаила Ившина -- и записана эта история) решили помочь народному горю. попросив на время единственный экземпляр заветной бумажки, они в кратчайшие сроки изготовили копий с него вдвое больше, чем было в природе настоящих билетов. Своих клиентов они, правда, честно предупреждали, чтобы те приходили заранее, так как возможны проблемы с местами. Так что когда к аудитории стали подтягиваться обладатели натуральных билетов, та была уже не просто полна, а прямо-таки забита.

К моменту появления на сцене Владимира Семеновича конфликт все еще не был разрешен: слушатели толпились в проходах и на галереях и уже довольно плотно сидели на ступеньках (аудитория представляет собой довольно крутой амфитеатр), а под всеми дверьми возбужденно гудели те, кому не досталось никаких билетов. И тут случилось непредвиденное.

В самой верхней части аудитории есть двери, соединяющие ее с коридором третьего этажа -- массивные, дубовые, в полтора человеческих роста. Большую часть года они заперты, по особо торжественным случаям открываются -наружу. А тут они -- в первый и пока последний раз за всю свою жизнь -открылись внутрь. И прямо по сидящим на ступеньках покатилась волна пьяных от своей удачи безбилетников...

Положение спас Высоцкий -- он ударил по струнам и запел что-то энергичное, кажется, "Порвали парус". Все замерли в тех позах, в которых их застигли первые звуки. Потом, когда песня кончилась, все осели, где стояли. Места всем хватило и вообще больше никаких эксцессов на концерте не было.

Но память о народном подвиге осталась жить -- девятью годами позже выступавший в той же аудитории Сергей Никитин свои пародии на Высоцкого предварил такими словами: "Говорят, несколько лет назад, когда тут Высоцкий выступал, здесь черт-те что творилось. Двери сломали..."