Дела семейные (СИ) - Балашина Лана

Она вздохнула, щеки покрылись нежным румянцем. Я не перебивал ее.

— Я не могу этого объяснить словами, но я поняла, что он меня первый раз по-настоящему увидел. С тех пор Кирилл Сергеевич стал делать маме замечания, чтобы она следила, куда и с кем я хожу, почему задерживаюсь, что надеваю и с кем дружу. Раньше меня к институту подвозила мама, хотя ей для этого надо было на полчаса раньше выезжать, а тут меня стал возить он. Я от всего этого не была в восторге. Во-первых, он мне не нравился, во-вторых, мне были дороги наши новые отношения с мамой. В-третьих, он ездил с охраной, я ужасно этого стеснялась. Кроме всего прочего, однажды я поймала в зеркале сочувственный взгляд Саши, его водителя. Он раньше возил маминого прежнего мужа, и вместе с женой и бизнесом по наследству перешел к новому мужу. По-моему, он недолюбливал Кирилла.

В пятницу у нас была консультация, потом я, еле живая от жары, доплелась домой и улеглась с учебниками на диван. Я задремала. Проснулась поздно, дома никого не было. Я решила, что мама с Кириллом где-нибудь в ресторане задержались. А потом раздался звонок. Это был Саша. Он коротко сказал мне, что подруга мамы попала в аварию, и мама уехала к ней, до понедельника я буду дома одна. И добавил, что Кирилл был в ресторане, прилично набрался, через полчаса будет дома. И охрану на сегодня отпустил. Я задышала в трубку, а он посоветовал мне переночевать где-нибудь у подруги. Я поблагодарила его, а он просил о звонке молчать.

Значит, все должно было произойти сегодня ночью. Я схватила спортивную сумку, бросила туда учебники, свитер и джинсы, кошелек с деньгами, косметичку, сунула ноги в спортивные туфли. Схватила с вешалки плащ и выскочила на площадку. Внизу загудел лифт. Не знаю, был ли это Кирилл, но я шмыгнула на лестницу и буквально в полминуты скатилась вниз. Внизу никого не было.

Несмотря на позднее время, на улице было довольно светло. Начал накрапывать дождь. За углом я позвонила Лорке из телефона-автомата. Трубку долго не брали, а потом внезапно ответил мужской голос. Это был Виктор. Он сказал мне, что Лорка на даче, а сам он просто случайно к родителям заехал. Наверно, у меня был совершенно убитый голос, потому что он спросил, где я. Когда я ответила, что стою в кабине автомата, он хмыкнул и велел мне никуда не уходить. Правда, подъехал почти сразу. Я к тому времени была похожа на мокрую курицу. Не говоря мне ни слова, он усадил меня и отвез к себе домой.

Там он отправил меня в душ, дал мне свой махровый халат и носки, налил огромную чашку чая и внимательно выслушал мою историю. Он сказал, что я правильно сделала, что ушла из дому, и предложил дать в морду Кириллу Сергеевичу. Я только разревелась. Потом вспомнила, что нужно будет что-то объяснять маме. Я продолжала рыдать, и он отправил меня спать, рассудив, что к утру что-нибудь придумается.

Утром сияло солнце, и вчерашние события стали казаться не такими страшными. Квартира оказалась большой, светлой и очень чистенькой, только какой-то необжитой: портьеры бесформенной грудой лежали в огромной спальне, ковры были скатаны, мебель везде стояла дорогая, но расставлена была бестолково. Вообще, было видно, что в квартире никто не живет. Виктор куда-то уехал по делам, а в это время пришли рабочие во главе с бригадиром тетей Валей. От скуки я принялась ими распоряжаться, и нашими общими стараниями квартира приобрела вполне человеческий вид.

Я сходила в магазин на углу, купила необходимые продукты, и приготовила борщ, нажарила сковороду котлет и сделала пюре. В холодильнике у Виктора оказалась трехлитровая банка помидоров посола вашей мамы. Я их ужас как люблю. В общем, без особых изысков, но вкусно и много. Один из рабочих сгонял за пивом, и мы только всем колхозом уселись обедать, как в дверях появился Виктор. С минуту он молча наблюдал за нами, потом тоже подсел. Борщ ему ужасно понравился. Потом я перемыла посуду, и пошла вешать занавеси в спальню. После обеда Виктор походил по квартире, покрутил головой, изумляясь тому, как хорошо все вышло.

А вечером, когда рабочих уже не было, я оторвалась от своих книг и позвала его пить чай. Виктор пришел задумчивый. Поглядывал на меня поверх чашки. И предложил:

— Выходи за меня замуж. В смысле оформим все, чтоб вопросов у народа не возникало.

От неожиданности я поперхнулась чаем.

Он разозлился:

— Ничего смешного. Ты подумай сама, и поймешь, что я дело говорю. Живу я один, мне такая прорва пустых комнат ни к чему. Дома я редко бываю, а ты тут вон какой уют навела. И готовишь классно. Маме твоей все ясно будет, мол, выросла дочка, Кириллу, если он чего не поймет с первого раза, я дополнительно объясню, а на остальных плевать.

— Витя, а как же родители? Им-то правду скажем, или как? А Лорка?

Он засмеялся:

— Не бойся, никто даже спрашивать ничего не будет, вот увидишь. В общем, решено: идем подавать заявление. — Он с подозрением на меня посмотрел, и спросил: — Тебе восемнадцать-то есть, или справку брать придется?

Я покраснела:

— Два месяца уже, как исполнилось.

— Значит, все в порядке. — Он глянул на меня, нахмурился: — Да не трусись ты так, не съем я тебя. Или у тебя парень есть?

Я спрятала лицо в ладонях:

— Просто это очень неожиданно для меня, — и добавила, — нет у меня никого.

Он удовлетворенно усмехнулся:

— Значит, агентура поставляет верные сведения.

Я заерзала.

— Это Лорка, что ли?

— А то кто, — хохотнул он, — сказала, приедет и убьет меня, если я тебя обижу. Представь, это о родном брате?

Спать мы отправились по разным комнатам. Утром проснулись поздно, за окном шел дождь. Рабочие по воскресеньям отдыхали. Весь день мы провели в квартире, я занималась, а Виктор сидел у компьютера, работал. Часов в семь он пришел в мою комнату, позвал развлечься где-нибудь вместе. Из одежды у меня с собой были только джинсы и свитер, так что я хотела благоразумно отказаться, но Виктора это ни капли не смутило.

Он велел мне краситься и причесываться, сам созвонился с какой-то девушкой, и мы подъехали к маленькому бутику в центре города. Хозяйка магазина неодобрительно посмотрела на Виктора, но тот только глаза закатил. Через пятнадцать минут я вышла из примерочной в платье темно-гранатового тона, с высоко вырезанными проймами, в новых туфлях. Я услышала конец их разговора. Хозяйка печалилась, что Виктор перешел на детей, а Виктор смеялся и говорил, что это совсем другое. Неожиданно он увидел меня, привстал из кресла и растерянно сказал:

— О как!

Хозяйка глянула на нас, неожиданно смягчилась и принесла мне дивной красоты шарф цвета кожуры граната и крошечную сумочку, расшитую бисером.

Я пришла в ужас: шарфов я носить не умею. Она показала мне, как это делается, ловко обернула меня, несмотря на мои возражения, и сказала мне вслед:

— Это не шарф. Эта вещь называется пашмина. С твоим ростом она на тебе прекрасно смотрится.

Когда мы пришли в маленький ресторан в старой части города, и мэтр усадил нас за отдельный столик, я попыталась спрятаться за меню. Виктор вздохнул и сказал:

— Беспокойное ты хозяйство! — Он положил свою руку поверх моей и сжал. — Ты очень красивая девушка. Посмотри, как на тебя все глазеют, и мужики, и бабы! А ты готова под стол спрятаться.

— Слушай, чего они и правда все смотрят?

Он засмеялся:

— Хотят увидеть, кого привел Резник. Если ты не возражаешь, я буду тобой хвастаться. Учти, что это входит в наше брачное соглашение.

Мы поужинали. Когда мне принесли десерт, я подняла голову и увидела, что в зал входит Кирилл Сергеевич с какой-то молоденькой спутницей. Я ахнула и дрожащим голосом сообщила обо всем Виктору. Он велел мне спокойно есть свою грушу со сливками и орехами и повернул голову.

— Это и есть твой Кирилл? Я немного знаком с ним. А главное, он хорошо знает меня. Успокойся, в темноте он не заметит тебя. — Я дрожала, и он взял мою руку: — Пойдем, потанцуем.

— Это тоже входит в соглашение? — спросила я.