Американец. Неравный бой - Григорий Рожков

Только продрался на корточках через кусты, как тут же ничком упал.

Мать-мать-мать! Вот так вылез – как таракан на белый кафель. Предо мной до совершенно открытой местности метров десять редкого соснового леса. Никаких больше кустов, густой травы или завалов – одни мачтовые сосны и песчаная почва, покрытая островками пожухлой травы… Это плохо, да, меня видать далеко. Всеми силами в землю вжимаюсь. Но страшно совсем другое – по той самой открытой местности на меня идут польские танки! Целых четыре штуки!

Бум! Хлестким ударом раздался артиллерийский выстрел.

Баба-а-а-ах! – ответил один из танков. Нет, он не огрызнулся из своей пушечки, а сразу рванул всем боекомплектом. Эй, погодите… А остальные танки-то никуда не едут! Они подбиты. Вот те два слева, у кромки леса, дымятся, один только что разлетелся на запчасти, а последний, у самой дороги, сильно на правый борт накренился. Ой, и грузовик рядом наш, то есть советский. А вокруг тела и ящики снарядные… Эхма! Накрыли ребят…

Не понял, а вдалеке что такое?

Тут меня чуточку передернуло. Впереди, на самом дальнем краю поляны, бортом ко мне стоит колонна. Три польских танка и пяток грузовых машин. Все разбитое, кое-где разгорается огонь…

Великолепно! Отличная засада и отличный результат. И место подобрано правильное. Вся поляна выглядит как здоровенный такой острый треугольник, вершиной указывающий на Октябрьский. С одной стороны дороги, с правой, если смотреть с моего места, лес вплотную подступает к дороге. Это самая длинная сторона треугольника, тут метров шестьсот до леса напротив. А слева – постепенно расширяется по направлению к Лавстыкам. И в основании там метров четыреста. И колонна там стоит. Следовательно, там и есть место прорыва… А засада – на противоположном краю.

С расстановкой все ясно. А вот с составом сих сил – нет. Совсем. Сколько орудий в засаде? Батарея или всего один ствол? Пушкари здесь одни, что ли? Совсем без пехоты? Непонятно…

Тра-та-та-та-та!

Из-за дороги длинной очередью ударил пулемет. Стреляли наугад, куда-то далеко влево. Артиллерию ищут! Хотят спровоцировать… Секунду спустя пулемет дал еще одну очередь. Яркие строчки трассирующих пуль причесали кусты за моей спиной.

Ай-ай-ай! Нехорошо! Так и поранить могут. Назад, назад, под куст, в безопасность!

– И-и-и, оп! – Скатившись кубарем в яму, я подскочил к брату. – Так, там, – машу рукой в сторону Лавстык, – польские танки подбитые, здесь рядом наша артиллерийская засада. Похоже, одно орудие, без прикрытия…

– Pluton! Przekazania do ataku![31] – эхом донеслось откуда-то с поляны. Сей же миг ударили еще несколько пулеметов. Ой, мать моя женщина. Поляки в атаку пошли!

– А, дьявол! Бегом к бэтээру – и веди сюда всех! СРОЧНО!

– А как же ты? – растерялся брат.

– Я к орудию. А ты не стой столбом! Бегом выполняй приказ! БЕГОМ, ТВОЮ МАТЬ! – Кровь уже кипит, требуя действий, нет времени на душевные разговоры. Серый вроде понял, что от него требуется, и, сломя голову и не разбирая дороги, помчался выполнять приказ.

Бум!

Орудие вновь ударило.

Бабах!

Через доли секунды грянул взрыв. По пехоте фугасами работают… Хорошо! А мне пора в путь. Раз, два, три… Бегом!

Выскочив из ямы наверх, я сразу метнулся влево, туда, откуда стреляла пушка. Блин, кусты, надо правее взять… Только выскочил из кустов, как над головой свистнули пули. Не страшно! Я быстрый!

Блин, там кусты, а тут песок! И он, сволочь, предательски проминается под ногами, замедляя бег. Еще и корни сосен торчат отовсюду. Только бы не споткнуться!

Бум!

Вновь выстрел, но теперь я отчетливо вижу откуда. Из куста вырвалось облако дыма.

Преодолев прыжком куст, улетаю в очередную ямину и со всей силы врезаюсь плечом в нечто угловатое.

– Aw shit![32]

– Ой черт!

М-да, согласен, черт. Мысли одинаковые – только положение разное. Я вот лежу на ящиках со снарядами, а мне в лицо дуло. Не ветерок в смысле, а ствол карабина.

– Товарищ первый лейтенант?

– Так точно. – Вот теперь я понимаю, что именно ощутил Чеслав Бржозовский, когда я ему в лицо из пистолета хотел выстрелить. Я даже лица человека, который в меня целится, не вижу. Только черный провал ствола! – Убери оружие, а то страшновато мне… – Честность – это важно!

– Простите, – вежливо отозвался артиллерист и, отложив карабин, развернулся к орудию.

Фу-у-у-ух! Эй, минуточку… Он ведь – ОДИН! Мотаю головой, а вокруг, кроме ЗиС-3 и одного-единственного артиллериста, – никогошеньки.

Фигасебе!

Он что, один расстрелял семь танков?!

– Ты Рембо, что ли?! – вскочив на ноги, пролепетал я. – Где твой расчет?

– Я – старший сержант Сиротинин. Расчет погиб у дороги… – Подхватив из лежащего рядом ящика снаряд, боец ловким движением дослал его в казенник и тут же припал к прицелу.

Сиротинин, Сиротинин. Где я это слышал… Сиротинин… Не могу вспомнить…

Бум! Ствол с силой откатился назад и вернулся на место. Из казенника выскочила дымящаяся гильза… Почему-то это было так завораживающе… Цикл отправки смерти. Х-ха!..

– Я помогу, сержант, – отбросив постороннюю мысль, а также мешающийся автомат, подобрался я.

– Осколочный, товарищ лейтенант! – не оборачиваясь, крикнул Сиротинин.

А вот и осколочный, хватаем из того же ящика, что и сержант. И, р-р-раз! Затвор сочно щелкнул, проглотив снаряд.

– Заряжено! – Грянул выстрел. Гильза со звонким дзиньком покинула казенник. – Откат нормальный.

– Товарищ лейтенант, вы колпачок со снаряда сняли? – Занятный вопрос, товарищ старший сержант. Так и в тупик поставить можно. Я ведь никаких колпачков с боеприпаса не снимал. Над головой отрезвляюще просвистела пуля.

– Нет, не снимал. Забыл. – Дурак, ой дурак! В голове побежали строчки из лекции по артиллерии. Лектор нам мозг промывал и все твердил: «ОФ-снаряды к ЗиС-3 снабжены колпачком-замедлителем. Не забывайте! Сняли колпачок – снаряд осколочный, взорвется при соприкосновении с преградой. Оставили – снаряд фугасный и взорвется с замедлением!»

– Ясно, – спокойно кивнул Сиротинин. – Осколочный. Поляки уже приближаются.

Ой, мать! Со стороны дороги – бегут, по полю из-за танков – бегут. Хорошо, хоть из леса слева не выскакивают, а то вовсе плохо будет. А артиллерист уверенно, быстро крутит рукоятки механизмов наводки. Его не тревожит, что до врага метров сто пятьдесят, не больше, и что еще немного – и враг будет на позиции орудия! И чего ты спишь, Пауэлл? Снаряд заряжай!

Бах!

Прямо перед польской пехотой, бегущей по полю, вырастает высокий столб разрыва. Разрыв выкашивает нескольких врагов, остальные стремительно падают на землю. Жить всем хочется, но не всем дано, второй-то снаряд уже в пути. А за ним и третий. Однако за задорным и, прошу заметить, результативным расстрелом врагов перед позицией мы забыли об атаке на фланге.

– Осколочный! – воскликнул старший сержант, пытаясь довернуть ствол вправо, навстречу второй группе противника. Но вижу – не хватит этого угла, и времени тоже не хватит…

– Пригнись! – Автомат, брошенный вначале на землю, молниеносно вернулся в руки. Первая очередь – и первый труп. Чес слово, анекдот! Польский офицер-кавалерист, с саблей наголо, орет как оглашенный, ломится через кусты. А тут я, с автоматом… Атака легкой бригады, ага! Кавалеристы – есть, русские солдаты – тоже. Нелепый расстрел атакующих – налицо и сколько хотите!..

Твою мать, магазин опустел. Где пистолет? И тут пошла другая песня, мои мысли о победоносном уничтожении нами превосходящего врага померкли. Я не успел выхватить пистолет, у Сиротинина патроны кончились, а орудие уже охватили полукольцом атакующие…

– Руки вверх!

Все, кранты. Эх, не успел Сергей вернуться и парней привести… Поляки не настроены с нами долго возиться, по глазам вижу – все разгорячены, хотят крови, мести. Унтер – и тот на взводе, наверное, по привычке заставил руки поднять. Ну и пусть стреляют, не чувствую я страха или сожаления.

Тра-та-та-та! Длинной очередью разразился у дороги пулемет. Враги вздрогнули, кто-то оглянулся и ахнул:

– Nasz samochód pancerny? Dlaczego oni strzelaj? – недоуменно пожал плечами один из бойцов. – Kto to jest?[33]

– Ложись, командир! – громко и отчетливо донесся голос Юры. Теперь все ясно…

Пока пшеков крошили в капусту короткими очередями и снайперскими выстрелами, я словно прозрел. Глядя в худощавое лицо этого невысокого сержанта-артиллериста, я вспомнил, где слышал эту фамилию – Сиротинин. По телевизору же слышал! Один в поле воин! Солдат один стоял у орудия и два с половиной часа сдерживал продвижение врага. Подбил десяток танков и несколько бронемашин и грузовиков, ухлопал полсотни фашистов и погиб с оружием в руках… Немцы его с почестями хоронили как героя. Я еще тогда, впечатленный подвигом, в Интернете пытался фотографию этого сержанта найти. Но нашел лишь портретный рисунок. И вот вспомнил…