Будьте готовы, Ваше высочество! - Лев Абрамович Кассиль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А я еще, у-это, могу качать брови. Эта — так, эта — так!
И на смуглом круглом личике его брови заходили быстро: одна вверх, другая вниз. Вверх-вниз, поочередно, как чашки весов. Ребята попробовали сделать так, но никто не мог столь ловко управляться со своими бровями. Долго все гримасничали, морщились, щурились. А принц охотно показывал свое искусство, за которое ему при дворе не раз крепко влетало.
Словом, ребята уже тихонько говорили друг другу: «Нет, видно, ничего парень этот принц. Молоток! Определенно свой».
Но принцу и этого показалось мало. Вдруг он вынул из красивого, расшитого золотом и украшенного узорами жемчужин карманного блокнота фотографию. На ней был снят сам принц Джунгахоры Дэлихьяр Сурамбук, а рядом с ним — кто бы вы думали? — Юрий Гагарин, вот кто! Они были сняты вдвоем на фоне дворца Джайгаданга под сенью кокосовых пальм. Первый космонавт мира обнимал принца за плечи, и на фотографии стояла личная подпись: «На память от Юрия Гагарина».
Тут уж все обомлели вконец. Шутка ли, личный автограф самого Гагарина! А принц пояснил:
— Он у нас был, y-это, гость в Джайгаданг. Мы с ним, y-это, ходили гулять на море.
Как тут было не зауважать принца! У кого еще была фотография Гагарина с личной подписью космонавта?
Положение спас Тараска. Он сумел поддержать репутацию лагеря в глазах принца.
— У меня, между прочим, — неожиданно изрек он, — двоюродный дядька — главный конструктор этих самых космических ракет, если хочешь знать.
Принц не пытался скрыть, что ему очень хочется знать.
— Ой, y-это, очень здороуо! Ты меня с ним води! Я, y-это, буду тоже, y-это, космомолец.
— Космонавт, — поправил его Несметнов. — Много захотел, это не всякий может.
— Я буду его приказать, когда стану король.
— По королевскому указу пока что-то не больно в космос летают.
Принц продолжал с явным восхищением смотреть на Тараску, а тот, и без того пухлый, совсем раздулся от гордости. Но когда все двинулись на обед, из-за большого олеандра показалась осанистая, подобранная, как всегда, фигурка Тониды. Строгим пальцем она поманила к себе Тараску.
— Ты чего же раньше не говорил, кто у тебя дядя? — с нескрываемым уважением спросила Тонида. — Я сейчас слышала. Чего молчал?
— Ну, во-первых, ведь троюродный только даже, а не двоюродный, — забормотал Тараска, озираясь по сторонам, — а во-вторых, это же государственная тайна.
— А с чего же ты сейчас всем раззвонил, если тайна?
— Слушай, Тонида, — совсем тихо сказал Тараска, — ну чего ты прицепляешься? Я же это нарочно сказал, чтобы этот принц не очень зазнавался. Я свободно, может быть, даже ему и не наврал нисколько. У моего отца троюродный брат — он мне дядька, значит, — так он правда какой-то секретный профессор, изобретатель. Почтовый ящик вместо адреса. Кто знает, может быть, он как раз и есть главный конструктор. Он же мне не скажет. Могу я, в конце концов, так считать про себя?
— Про себя можешь, а других не путай. Транзистор!.. — проговорила Тонида и не очень больно щелкнула Тараску в выпуклый лоб.
Тараска для вида потер место, куда его щелкнула Тонида, ухмыльнулся про себя и побежал догонять ребят.
Глава VI
Тень, на которую наступили
Произошло это на физкультурной площадке лагеря. Сначала там играли в волейбол. Судила физкультурница Катя — Екатерина Васильевна. Принц свистел и хлопал, болея за мальчиков, — они, как ни старались, проигрывали девочкам. Очень уж трудно было принимать мячи, которые как снаряды неслись от сильных ладоней Тониды и прямо-таки вонзались в площадку. В общем, мальчики проиграли и с трудом нашли в себе мужество прокричать «физкультпривет» победительницам.
Потом Екатерина Васильевна ушла, и ребята стали показывать свою ловкость и силу кто во что горазд. Дэлихьяр понял, что и тут можно отличиться.
У себя во дворце среди тех немногих детей придворных, которые допускались в Джайгаданг, Дэлихьяр слыл за отличного спортсмена. Он мог прыгнуть дальше всех, он отлично боролся на поясах и опрокидывал самых сильных противников на землю.
Но вот стали сейчас прыгать в длину с разбегу. И не только Тоня Пашухина, лучшая прыгунья лагеря, но и Ярослав Несметнов, и Тараска Бобунов, и другие ребята — все вреза́лись пятками во взрыхленный песок далеко за той отметкой, до которой был в силах допрыгнуть Дэлихьяр. Когда же принц предложил помериться с Несметновым силами на поясах, буквально через мгновение он оказался прижатым Ярославом к траве.
Страшное подозрение торкнулось в душу бедного принца. Не хотелось верить ему. Но странно: почему он всех побеждал во дворце, а тут оказался вдруг среди слабейших? Правда, никто над ним не смеялся. Все сочли дело естественным. В лагере многие ребята были хорошими спортсменами — что же тут мудреного, если принцу пришлось спасовать перед ними.
Летнее солнце уже садилось за море. Медленно набегавшие на берег волны были оторочены резко прочерченными синими тенями. По песку и газону физкультурной площадки за фигурами носившихся ребят метались длинные и тонкие, как росчерки, вечерние тени. Песчаную полосу, где только что соревновались в прыжках, перерезала узкая длинная тень, тянувшаяся из-под ног принца. В это время уже собравшаяся уходить Тонида, шагнув через площадку, наступила на тень принца.
Дэлихьяр мгновенно выпрямился. Тень его на песке стала еще длиннее. Неожиданно повелительным жестом он направил вытянутую руку с торчащим вперед пальцем на Тониду.
— Ты не сметь так становиться, где даже солнца нет от меня, — сказал он. — У-это, моя тень. Ты не сметь стоять, где моя тень.
Все замолчали в изумлении, ничего сперва не понимая.
Тонида, пожав своими прямыми плечами, отошла немного в сторону.
— Такой есть, y-это, закон — не стоять, где тень короля и, y-это, принца, — продолжал Дэлихьяр.
И тогда Тараска, ради озорства, нарочно прыгнул на длинную тень принца, да еще стал пританцовывать на ней, выворачивая пятками песок. Принц ринулся прямиком по собственной тени. Мгновенно он оказался вплотную возле Тараски и залепил ему пощечину.
На секунду все застыли в возмущении. Но тут уже Тонида обернулась, шагнула обратно на площадку. Молча схватила она принца за шиворот и, прежде чем тот опомнился, влепила три крепких шлепка по тому месту, которое у наследников престола предназначается для трона.
Дэлихьяр вырвался из цепких рук ее. Лицо его, всегда смуглое, свежее, стало дымно-серым. Брови судорожно прыгали, слезы наполнили глаза.
— Шарахунга! — закричал он, потрясая над головой стиснутыми кулаками. Это было, очевидно, какое-то джунгахорское проклятье. — Дочь змеи!
