Забытый полководец. Генерал армии Попов - Олег Смыслов

Прежде всего замечание по программам боевой подготовки. Мы иногда позволяем себе сравнивать организацию учебного процесса в школе, где учатся наши дети. И вот, если в школе, где учится наш ребенок, учение централизовано, то наши программы сплошь и рядом позволяют неграмотному лейтенанту, неграмотному младшему лейтенанту, возглавляющему роту, а иногда и батальон, являться неограниченным творцом в вопросах организации обучения войск, в вопросах боевой подготовки. В 1940 год мы вступили с программой: "240 часов – на огневую подготовку". И все. Это огневое обучение, как известно, слагается из изучения материальной части, теории стрелкового дела и т. д. Нигде не дифференцировано распределение часов, 20 командиров дают вам 20 различных планов, 20 различных вариантов, расчетов. И если один командир отводит на первую задачу 12 часов, другой отводит 20. Когда задаешь такому командиру вопрос: "Почему вы отводите именно 20 часов?", то он отвечает: "Руководствуюсь своим командирским опытом в течение трех месяцев"».

После этих слов нарком обороны маршал С. К. Тимошенко просит выступающего уточнить: «О каких программах вы говорите?»

Генерал Попов отвечает смело и без дрожи в коленках: «О тех программах по боевой подготовке, с которыми мы вступили в истекший учебный год. Докладываю это с ответственностью. Я считаю, что до тех пор, пока нашими взводами и ротами командует очень неопытный командир, наши программы должны быть чрезвычайно жестко централизованы».

Теперь недопонимание возникает у маршала СМ. Буденного, и он спрашивает: «Какие программы?»

Маркиан Михайлович четко поставленным голосом отвечает и ему: «Я говорю о тех программах, товарищ заместитель Народного комиссара, которые мы имели в начале истекшего года. Та программа, которую мы получили на летний период этого года, явилась прогрессом по сравнению с теми программами, по которым мы учились до сих пор. Но и в эту программу я считал бы необходимым внести некоторые изменения. В этих программах были допущены такие вещи, которые дозволяли своевластие. Например, на подготовку роты отводилось столько-то часов, наступательный бой роты – столько-то часов, дальше перечисляются учения, а сколько времени отводится на них – этого нет. Этим занимался младший лейтенант.

Начальник Генерального штаба генерал армии т. Мерецков, докладывая об огневой подготовке, указал, что огневая подготовка Первой армии дала неплохие результаты. Я позволю себе, не зазнаваясь, думать, что этих неплохих результатов мы добились только потому, что жестко централизовали огневое обучение, лишили права младших начальников заниматься творчеством планирования и расстановкой часов. Вовлекли командиров полков и дивизий самих в активное участие распределения часов и заставили их руководить огневой подготовкой.

Этим и объясняется, что все подразделения Первой армии вошли в положительную оценку.

По тактической подготовке. Я хотел бы, товарищ Народный комиссар обороны, предложить, исходя из нашей работы на Дальнем Востоке, о чем уже говорил генерал-полковник т. Штерн. Я считаю, что мы в системе тактической подготовки наших мелких подразделений должны проводить как можно больше учений на темы, предопределяющие самостоятельную работу отделения, взвода или роты. Я считаю, что отделение в составе взвода будет сколачиваться на взводных учениях; когда мы готовим взводы и отделения, мы должны больше всего проводить учений в обстановке не совместной борьбы, а одиночной.

Разительный пример подготовки дают наши пограничники. Я не могу не поделиться на столь ответственном совещании хотя бы одним из примеров боевой подготовки пограничников, направленной по пути самостоятельной подготовки. Зимой прошлого года на японо-маньчжурской границе имел место вооруженный конфликт. Японский взвод силой в 50 человек под командованием подпоручика вторгся на советскую территорию. Так как застава была на большом расстоянии, отделенный командир Боровинский решил дать бой японскому взводу, в результате чего японский взвод был разбит и панически бежал, оставив на нашей территории, вопреки всем традициям, труп поручика. Отделенный командир Боровинский рассудил так: "Я с красноармейцами принимаю удар с фронта, другой – открывает огонь справа, вы, Иванов, открываете огонь автоматического оружия с фланга слева". Таким образом, четыре бойца окружили весь взвод японцев, который в панике вынужден был уйти с нашей территории.

Должен признаться, что когда я жал руку этого отделенного командира, то от души сказал: "Хотелось бы, чтобы боевое поведение отделенного командира 1-й Краснознаменной армии было бы похоже на отделенного командира Боровинского, чтобы поведение всех отделенных командиров было бы подобно поведению отделенного командира Боровинского". Этим отличаются пограничники. Они отличаются тем, что вся подготовка младшего начальствующего состава построена на обучении самостоятельному действию. Пограничники в 7 человек считают себя силой, а тут они умеют даже действовать в составе 3–4 человек. Вот почему я считаю, что в наших программах по частям, готовящимся к действию на широком фронте, должно отводиться большое место обучению подразделений самостоятельным действиям без соседа справа и соседа слева.

Следующее замечание относительно укрепленных районов. Я считаю, товарищ Народный комиссар, что руководство боевой подготовкой укрепленных районов заставляет желать очень и очень много лучшего. Если война с белофиннами дала большой практический опыт в вопросах прорыва укрепрайонов, то не меньший опыт получен и в вопросах обороны укрепрайона. Это мало претворяется в жизнь. Наши УРы нуждаются, если не в УРовских уставах, то по крайней мере в УРовских наставлениях. Сейчас же большинство наших укрепрайонов (а в армии их очень много) живет старинкой, занимается отсебятиной и искусство укрепления и обороны не поднято на принципиальную высоту.

Кстати сказать, товарищ Народный комиссар, в эту зиму я разговаривал с одним из крупных начальников ДОТ, когда я сидел с ним в его ДОТе, я дал ему задачу: "Японский дозор подходит к проволоке. Каково Ваше решение?" "Открыть огонь". Так мы воспитываем наши части. Кстати, мы кое-как воспринимаем этот опыт финских событий, поработали над маскировкой наших сооружений, приучаем людей выходить из ДОТа, чтобы беречь свой ДОТ. Я считаю, что от кустарщины нам нужно перейти к созданию универсального пособия».

И снова докладчика прерывает реплика наркома обороны: «Вообще над искусством тактики, особенно УРов, не работали».

Генерал Попов уточняет: «Работали очень мало, начали работать буквально после финских событий, когда увидели, как брала Красная армия укрепрайоны. Наши УРы будет значительно легче рвать, если мы решительно не переделаем нашу тактику и если не переделаем даже внешний их вид.

Разрешите, товарищ Народный комиссар, доложить, что за это лето части 1-й Краснознаменной армии почти на 100 процентов выполнили план оборонных работ, буквально преобразили старые укрепленные районы, там, где можно было, сделали солидные предполья, создали несколько новых укрепрайонов и значительно преобразили приморскую границу вообще. Я несколько забегаю вперед, хочу просить о том, чтобы нам разрешили для Приморского театра в будущем, в частности на 1941 год, работать по усовершенствованию своего театра, усовершенствованию укрепления границ, дорог. Эта работа может быть освоена армией без ущерба для ее боевой подготовки.

Два слова о подготовке штабов. Я хочу поделиться своим опытом и в порядке практического предложения рекомендовать это дело в других местах. Живя буквально на самой границе, мы начали в этом году практиковать выход штабов с отмобилизованием штабов и дивизий. Руководствуясь последним приказом Народного комиссара, мы решили нащупать правильную форму полного сочетания мобилизационной работы, которая до сих пор проводится оторванно, абстрактно от боевой обстановки. Сочетать ее таким путем – не просто выход по тревоге, а именно отмобилизация с высылкой начальников штабов, с подъемом войск связи и т. д. Наши выходы, когда к ним готовятся за 5 суток, зачастую проходят на чужих машинах, с чужими людьми и не так, как эти штабы будут воевать.

В подготовке начальствующего состава я целиком поддерживаю предложение, которое здесь было выставлено. Было бы крайне желательно число дней для подготовки начальствующего состава несколько увеличить: до 4–5 дней. Сборы, которые проводились, показали всю вопиющую неграмотность нашего начальствующего состава и, очевидно, лечить эту неграмотность окриком, взысканиями нам нельзя, стыдно и бесцельно. Над начальствующим составом надо крепко работать, его надо учить. Я должен сказать, что в 1-й армии 60 процентов начальников полковых школ кончили курсы младших лейтенантов и на командной должности состоят по 2–3 года. Все это заставляет нас тщательнее работать с этим составом.