Возвращение к Высоцкому - Валерий Перевозчиков

— Кес-джан, ты возьми меня с собой!

Я на Леву стал кричать:

— Куда тебя несет! Ты что, не знаешь, какая у тебя болезнь? Тебе же нельзя!

Лева же прошел тяжелейший курс лечения какой-то химией…

— Ты не учи меня! И нечего тут сопли разводить! Мне теперь все можно…

И Лева поехал, даже снялся у Кеосаяна: он там сидит на корабле в феске, пьет кофе. Это я потом уже понял: он хотел хоть на пленке остаться живым.

Вскоре Лева снова попал в больницу, но все время убегал оттуда. Выскочит, схватит такси — и домой! Боролся еще год и семь месяцев.

А вы знаете, что на Володю ребята очень обиделись? Он же не был на похоронах Левы… Я, честно говоря, не думаю, что это произошло потому, что Володя зазнался. С его занятостью, с неожиданными поворотами в жизни — все могло быть. Но тогда мы немного отдалились друг от друга.

Еще раз судьба свела меня с Володей через много лет. И снова это было связано с Кочаряном. Лева снял «Один шанс из тысячи», задумал сделать картину по роману Вайнеров «Эра милосердия». Вместе с Вайнерами даже написали сценарий, там и для меня была роль, но вскоре Лева заболел…

И вот через девять или десять лет Станислав Говорухин решил снимать этот фильм и пригласил меня на роль, которую наметил еще Лева Кочарян. И на этом фильме мы с Володей снова встретились.

Первая встреча была очень интересной. Я закончил эпизод — почти всю ночь мы не спали, а утром должен был лететь в Москву. И примерно в это время прилетел Володя вместе с Аркадием Свидерским. Они вышли из самолета и идут мне навстречу. Я схватил его в охапку, даже приподнял немного…

— Да ты что, очумел! Мне же больно!

Володя буквально закричал на меня, а я же не знал, что он болен: никто и никогда не говорил мне об этом, а сам он все время скрывал. Я поставил его на землю:

— Извини, Володя…

Встреча была испорчена… Я, конечно, обиделся, потому что, когда мы встречались, мы же всегда радовались, бросались друг к другу. В общем, я «психанул» и улетел в Москву.

А потом, когда мы начали вместе сниматься, Володя подошел сам. Он был такой человек: если кого обидел, то больше сам переживал…

— Ну ладно, ты что, совсем на меня обиделся?..

Мы встречались, разговаривали, вспоминали. Но Володя часто был усталый, мрачный, раздражительный. Он к тому времени здорово изменился — мне показалось, что он очень сдал. Выглядел старше своих лет, часто плохо себя чувствовал… Даже характер у него изменился. Мы помирились, все наладилось, но уже веселых моментов не было. Работал Володя, если честно, на износ… Правда, помню, к концу съемок он немного ожил. Не знаю, успел ли он посмотреть эту картину… Мы ее закончили, наверное, в марте — апреле, а Володи не стало в июле…

Как вы узнали о смерти Высоцкого?

Ну, как узнал… Поздно вечером мне позвонил Свидерский и сказал, что умер Володя…

— Олег, завтра, часов в семь, я тебе позвоню, поедем забирать его из Склифософского.

А меня как обухом по голове ударили:

— Как, что случилось? Почему? Объясни!..

— Долго рассказывать… Умер у себя, на Малой Грузинской… А если там хватит народу, я тебе перезвоню, тогда приезжай прямо в театр.

А у меня какой-то шок, ничего сообразить не могу… Проснулся часов в шесть, сижу и жду звонка. И только в восемь часов звонит Свидерский:

— Никуда ехать не надо, все уже сделали, приезжай прямо в театр.

Пригласили, называется. Я приезжаю на Таганку часов в десять утра, а милиция уже не выпускает из метро. Я хоронил Урбанского, Шукшина, но такого же не было! Много народу — да, но чтобы столько!..

Я же не буду объяснять милиционерам, кто я и что я и какое отношение имею к Володе… Стоим мы с сыном на углу и потихонечку-потихонечку протискиваемся… Думаю: не могу я просто так уйти! Не может этого быть, чтобы я не попал в театр! Чтобы я не попрощался с Володей! Хотя, конечно, надежды мало: люди стоят в шесть рядов, а там еще милиция…

— Проходите, граждане, проходите.

И вдруг я вижу: стоит Юра Смирнов с Таганки, а мы с ним вместе снимались. Он стоит с черной повязкой, увидел меня и машет:

— Иди сюда!

А я развожу руками — как? Он протиснулся к нам, взял меня за руку, а я — сына… Вот так мы и прошли. Сначала во двор, там стояли Лева Поляков, Гурген Тонунц, другие актеры… Там нас всех собрали и через какой-то боковой вход ввели в театр, и мы влились в этот общий поток.

И знаете, что меня больше всего поразило?.. Много народу — да, много молодежи — понятно, но ведь в этой толпе стояли старушки седенькие, в черных вуалетках… Значит, и им Высоцкий был нужен.

А сейчас часто вспоминаете о Большом Каретном?

Конечно, это были чудесные годы… Вот и сейчас рассказываю и очень волнуюсь. Я счастлив, что в моей жизни было это время, были эти друзья. Мне есть чем дорожить.

Май-июнь 1988

Эдмонд Кеосаян

Ну, как Бог на душу положит, так я расскажу все, что помню о Володе… Мы познакомились у Левы Кочаряна, в его доме на Большом Каретном, в этом теперь знаменитом доме. Собственно, все мы вышли из этого дома… Познакомились, когда Лева и Володя были уже в большой дружбе. До этого во ВГИКе я слышал фамилию Высоцкого, но не так серьезно и концентрированно, как у Левы.

Тогда, честно скажу, Володя произвел на меня впечатление не очень приятное. Вы, конечно, знаете, что дом у Левы был особый — там появлялись люди самых разных мастей. И в этом ряду — Володя… Он работал тогда у Равенских — то репетицию пропустит, то в третьем акте выйдет не вовремя. Я тогда еще не знал Володю — сложного и разного и куда менее однозначного, чем о нем думали. Но с очень хорошим, особым чутьем на людей. Он был куда глубже, чем его воспринимали, и мучился от этого несоответствия. Но это было потом, а тогда мне бросились в глаза его необязательность и какая-то… угловатость.

Я собирался снимать фильм «Стряпуха». Знаете, я этот фильм с собой на тот свет, конечно, не возьму. Но ведь надо было жить, и что-то жрать тоже было надо! И вот подходит ко мне Лева:

— Кес, мне надо с тобой очень серьезно поговорить. Ты должен взять в свой фильм Володю!

— Лева, что я тебе плохого сделал?! Это же камень на мою шею! Взять человека и воспитывать его!

— Ты должен! И ты будешь ему, если надо, и режиссером, и опекуном, и отцом!

И вот от шапочного, в общем, знакомства мы перешли к деловым отношениям. Надо было общаться и работать каждый день. Знаете, очень легко дружить, когда людей не связывает общее дело. А мы с Володей отработали два месяца. Он играл роль Пчелки — роль небольшая.