Добрая Фея - Вадим Проскурин

— Все там же работаешь? — спросил Данила. — В том же институте?

— Да, — ответил Костя. — А что?

— У вас вроде был грант по онкологии?

Костя начал догадываться, зачем звонит Данила. Нет, лучше бы ошибиться.

— Был, — сказал Костя. — Недавно закончился, Денис пробивает продолжение.

Костя хотел было пошутить, типа, если хочешь инвестировать в отечественную науку, то всегда пожалуйста, но решил воздержаться. Если он правильно догадался о причине звонка, эта шутка неуместна.

— Хотел с тобой проконсультироваться, — сказал Данила. — Рак поджелудочной железы третьей стадии — это лечится?

Костя давно привык, что люди не видят разницы между биологом, который режет онкологических мышей в смутной надежде найти эффективное лекарство, и врачом, который лечит живых людей. Обычно, когда начинался подобный разговор, Костя сразу говорил об этом, но сейчас решил, что не стоит. Рак поджелудочной железы — это не просто рак, это гарантированная смерть, исключения вроде Стива Джобса не в счет, некоторым людям фантастически везет, но так бывает редко. Обычно при этом раке процесс умирания надолго не затягивается, но, к сожалению, иногда он бывает очень мучительным.

— Точно назови стадию, — потребовал Костя. — Тэ три, дальше что?

— Эн икс… или ха… а потом эм один. Костя помолчал, собираясь с духом.

— Костя! — позвал Данила. — Алло!

— Я слышу, — сказал Костя.

— Мне показалось, что связь прервалась. Костя, это лечится?

— Это не третья стадия, — мягко ответил Костя. — Это уже четвертая.

— И… что?

— Сейчас, подожди секунду.

Костя ткнул мышью в список закладок браузера, Выбрал нужную и подождал, пока страница загрузится. В принципе он и так все помнил, но лучше уточнить… Хотя нет, не надо врать самому себе, он просто оттягивает момент, когда придется сообщать хорошему человеку плохие новости.

— Желтуха была? — спросил Костя.

— Была, сделали операцию, знаешь, такую трубку через рот вставляют, там на конце такой маленький типа робот…

— Знаю, — оборвал его Костя. — Про химиотерапию врач что–нибудь говорил?

— Говорил, что можно попробовать, но… —Данила как–то странно хрюкнул, впрочем, почему хрюкнул? Всхлипнул он. — Неужели это конец?

Костя решил, что хватит играть в отрезание хвоста по частям. Врачи–онкологи не любят говорить правду родственникам пациентов, потому что после этого родственники обычно устраивают истерики, хватают врачей за грудки, умоляют сделать хоть что–нибудь… Но Косте это не грозит, настоящую истерику по телефону не устроишь, а значит, правду скрывать незачем. Лучше сразу все выложить, Даниле так будет легче, сначала будет тяжело, но потом легче.

— Конец будет месяцев через пять, — сказал Костя. — Это приблизительно, может быть, раньше, может, позже, рекордная продолжительность жизни с таким диагнозом была около двух лет. Самочувствие будет нормальным почти до конца, боль снимут наркотики, а другие симптомы появятся только за неделю–другую до смерти. Да и не факт, что появятся, может начаться кровотечение…

— Какую больницу посоветуешь? — перебил его Данила.

— Все равно, — ответил Костя. — Химиотерапию везде делают одинаково, надо только, чтобы сестра была хорошая, мимо вены промахнется — будет очень больно. Врачи могут предлагать дорогие препараты, посылай смело и далеко, гемзар стоит полторы тысячи рублей за курс, платиновые соли еще дешевле, а лучше ничего пока не изобрели. Чистотел, керосин, БАДы — тоже посылай всех подальше, от этого только вред–На наркотики переходите как можно быстрее, как только обычные обезболивающие станут хуже действовать. Постарайся, чтобы врач выписал фентаниловые пластыри, они удобнее, и если забудешь вовремя поменять, боль не сразу придет, будет время принять меры.

Некоторое время Данила молчал, переваривая информацию. Потом он спросил, тихо и неуверенно:

— Может, какие–нибудь новые лекарства есть? Экспериментальные, непроверенные?

Теперь настала очередь Кости долго думать. Будь это не Данила, а посторонний человек, Костя не стал бы думать, но Данилу было жалко, а еще жальче самого себя, если озверевший родственник покойного напишет донос в милицию. Но Данила… Костя вдруг вспомнил, как Инна сказала: «Желание исполнится быстрее, чем ты рассчитываешь». Может, так оно и исполняется? Таким жестоким путем? Впрочем, почему жестоким? Если это исполнение желания, больной наверняка выздоровеет, Инна за этим проследит.

— Костя? — позвал Данила. Костя вздохнул и начал говорить.

Есть один препарат, — сказал он.

2

Капельница почти опустела, литр желтой жидкости, очень похожей на мочу, большей частью переместился в вену. Олег нажал кнопку вызова медсестры.

Через минуту капельницу унесли. Олег осторожно с©л, спустил ноги с больничной койки, нащупал тапочки, встал и направился к выходу из палаты. После капельницы всегда хочется в туалет.

Он двигался медленно и осторожно, каждую секунду ожидая, что правое подреберье отзовется рез. кой болью, это было похоже на эластичный шарик наполненный болью, на него нажимаешь, он дефор. мируется и выпускает боль из себя. Позавчера он ду. мал, что умрет, что боль его разорвет, ему кололи анальгетики, он попросил что–нибудь посильнее, но Михаил Григорьевич сказал, что сильнее только наркотики, что придется пока потерпеть, а после операции станет легче.

После операции действительно стало легче. Вчера утром он лежал на кушетке на левом боку, в широко раскрытом рту торчала толстенная резиновая кишка, а на конце ее, он знал, делает свои дела маленький медицинский робот. Когда Олега готовили к операции, он успел разглядеть этого робота, маленький металлический паучок, ощетинившийся жутковатыми ножичками и щипчиками. А потом врач что–то нажал на пульте управления, паучок подобрал свои страшные ножки и превратился в блестящее яйцо на конце длинного шланга. Выглядела эта конструкция очень порнографически, во время операции Олег не мог отделаться от ощущения, что его насилуют через рот извращенным образом, до самого желудка и даже чуть дальше. Но это длилось недолго, всего–то несколько минут. Укол острой боли глубоко в животе, почти в самом центре, и Олег почувствовал, как ужасный шарик сдувается и из него вытекает не боль, а что–то совсем безобидное.

— Желчь пошла, — сказал молодой парнишка–хирург, управлявший роботом.

— Биопсия? — спросил Михаил Григорьевич.

— Можно попробовать, — кивнул парнишка. Еще один укол боли, гораздо сильнее, как будто