Дипломатия в годы войны (1941–1945) - Виктор Исраэлян

Результаты мер, предпринятых Рузвельтом, не заставили себя долго ждать. Тоннаж грузов, отправленных в СССР из Соединенных Штатов, возрос с 91 тыс. т в феврале до 214 тыс. т в марте. 43 корабля с грузами лая СССР отчалили из портов США в марте. Это было столько, сколько в январе и феврале, вместе взятых. В апреле 1942 года мартовский тоннаж был более чем удвоен. Из 78 кораблей, отправленных в этом месяце, 62 следовали северным маршрутом. Правда, не все грузы, отправлявшиеся из США, достигали Советского Союза. По утверждению Стеттиниуса, в период март – май 1942 года 1/4 всех судов, следовавших северным маршрутом, была потоплена немцами[163].

При всем значении американских поставок они, разумеется, никак не могли оказать решающего влияния на ход второй мировой войны. Только совместные, объединенные военные усилия государств антигитлеровской коалиции были способны изменить ее ход. Со всех концов Соединен ных Штатов Белый дом получал тысячи резолюций, писем, петиций, в которых американцы требовали открытия второго фронта с целью скорейшей победы в войне.

В противоположность Черчиллю, являвшемуся решительным противником высадки союзных войск в Европе, Рузвельт высказывался за открытие второго фронта. Так, например, в начале марта 1942 года он заявил советскому послу в США, что «нажимает на англичан», добиваясь создания второго фронта, и готов для этого послать американские войска в Англию. В начале апреля 1942 года Рузвельт направил главе Советского правительства послание, в котором указывал, что имеет «весьма важное военное предложение, связанное с использованием наших вооруженных сил таким образом, чтобы облегчить критическое положение на Вашем западном фронте»[164]. Подчеркивая, что он придает этому большое значение, Рузвельт просил направить в Вашингтон для переговоров соответствующих советских представителей. Этими заявлениями, которые делались Рузвельтом, видимо, под влиянием все нараставших требований американской общественности об активизации военных усилий США и Англии, президент стремился показать себя сторонником скорейшего открытия второго фронта.

В связи с апрельским посланием американского президента Советское правительство поручило своему послу в Вашингтоне уточнить, какие конкретные вопросы президент хотел бы обсудить при встрече с советскими представителями. В ответ на это Рузвельт сообщил, что он со своими советниками пришел к выводу о необходимости открытия второго фронта против Германии путем высадки во Франции, но что план этот еще не одобрен Англией и что он хотел бы, чтобы Советское правительство помогло ему «укрепить этот план»[165].

20 апреля 1942 г. в ответном послании президенту правительство СССР заявило, что согласно направить в Вашингтон советских представителей «для обмена мнений по вопросу об организации второго фронта в Европе в ближайшее время». В послании указывалось, что эти представители побывают также в Лондоне для обмена мнениями с английским правительством[166].

Во время беседы, которая состоялась при вручении этого послания, Рузвельт информировал советского посла о миссии Маршалла и Гопкинса в Англию. Он сказал, что англичане за второй фронт только «в принципе», но практически стремятся отложить его открытие на 1943 год, тогда как он настаивает на том, чтобы создать второй фронт теперь же. Рузвельт сказал также, что ему представляется желательным, чтобы советские представители на обратном пути из Вашингтона остановились в Лондоне, с тем чтобы, выступая как от своего, так и от его имени, оказать двойное давление на правительство Англии[167].

Молотов и сопровождающие его лица прибыли в Вашингтон 29 мая. С американской стороны в переговорах участвовали Рузвельт, Хэлл, Гопкинс, Маршалл и др. Хотя правительство США аргументировало поездку советской делегации в Соединенные Штаты необходимостью обсудить важные военные проблемы, на деле оказалось другое. Вопросы, выдвинутые правительством США на переговорах, носили весьма второстепенный характер. Вот, например, перечень вопросов, которые государственный департамент предложил обсудить с советскими представителями:

«А. Создание авиатрассы Соединенные Штаты – Советский Союз через Аляску и Сибирь для переброски самолетов.

Б. Открытие линии, обслуживаемой гражданской авиацией, между Соединенными Штатами и Владивостоком или каким-нибудь другим железнодорожным узлом в Сибири через Аляску.

В. Открытие гражданской авиационной линии между Соединенными Штатами и Советским Союзом через Африку и Средний Восток.

Г. Открытие пути для доставки снаряжения через Советский Союз и Китай.

Д. Финляндия.

Е. Экономические вопросы.

Ж. Иран.

3. Турция.

И. Женевская конвенция 1929 года об обращении с военнопленными»[168].

Гопкинс справедливо комментировал эту программу переговоров следующим образом: «…Ни один из этих вопросов (программы госдепартамента. – В.И.) не имел ни малейшего отношения к войне на русском фронте, хотя первые четыре имели важное значение для нас, но очень малое для русских, если бы мы не поднимали их всерьез»[169].

Придерживаясь программы госдепартамента, представители США потратили много времени для изложения своих взглядов по упомянутым вопросам. Они, в частности, предлагали свои «добрые услуги» в разрешении «трудностей» в советско-иранских и советско-турецких отношениях, рекомендовали произвести обмен списками военнопленных между СССР и Германией и т. д.

Тем не менее центральным вопросом переговоров в Вашингтоне, так же как и в Лондоне, являлся вопрос о втором фронте. Упорно отказываясь принять на себя какие-либо конкретные обязательства об открытии второго фронта, Черчилль стремился удержать и Рузвельта от подписания соответствующего конкретного обязательства в этом вопросе. В телеграмме от 28 мая 1942 г. он предупреждал Рузвельта о том, чтобы последний в переговорах с советскими представителями не слишком оптимистически смотрел на возможность осуществления крупной военной операции в Европе, подчеркивая, что «мы никогда не должны забывать о «Гимнасте» (т. е. о высадке в Северной Африке). Все другие приготовления будут полезны в случае необходимости для достижения этой цели»[170].

Во время переговоров в Вашингтоне Рузвельт утверждал, что хорошо понимает серьезность положения на советско-германском фронте и что он «убеждает американских военных пойти на риск и произвести высадку 6-10 дивизий во Франции. Пусть не будет гарантии, что эта операция будет успешной, – говорил Рузвельт. – Надо идти на жертвы, чтобы помочь СССР в 1942 году. Возможно, что придется пережить Дюнкерк и потерять 100-120 тыс. человек»[171].

Однако, когда Молотов прямо спросил Рузвельта, как «ответить в Лондоне и Москве на вопрос, что он привез с собой из Вашингтона?», Рузвельт сказал, что «в Москве он заявил бы, что американское правительство стремится и надеется на создание второго фронта в 1942 году… Одним из способов ускорения организации второго фронта было бы сокращение поставок из США в СССР в целях высвобождения дополнительного тоннажа для переброски американских войск и вооружений в Англию. В Лондоне он, Рузвельт, сказал бы, что американское правительство ожидает приезда Маунтбэттена и Портала, с тем чтобы получить их согласие на второй фронт в этом году». Рузвельт заявил, что «он один не может решить вопрос о втором фронте. Необходимо проконсультироваться с Англией…»[172]. В американской записи беседы Молотова с Рузвельтом в Белом доме 30 мая 1942 г. говорится: «Советская делегация поставила вопрос прямо – можем ли мы предпринять такие наступательные действия, которые отвлекли бы 40 германских дивизий?» Для ответа на этот вопрос Рузвельт спросил генерала Маршалла, «достаточно ли ясно ему положение дел и можем ли мы сказать Сталину, что мы готовим второй фронт». «Да», – ответил генерал. Тогда Рузвельт попросил советских представителей «уведомить Сталина, что мы надеемся на создание второго фронта в этом году»[173].

Через два дня, 1 июня 1942 г., во время прощальной беседы накануне своего отъезда из Вашингтона советская делегация во избежание каких-либо недоразумений опять официально поставила тот же вопрос. Цитируем американскую запись: «Каков ответ президента в отношении второго фронта?».

На этот прямой вопрос президент ответил, что «мы надеемся открыть второй фронт»[174].

Советское правительство было готово ради открытия второго фронта в 1942 году пойти на предложенное Рузвельтом сокращение заявки Советского Союза на тоннаж и на то, чтобы ограничиться вывозом из Америки главным образом вооружения и оборудования для заводов[175].

В телеграмме Черчиллю, направленной после завершения советско-американских переговоров, Рузвельт писал: «…Я больше, чем когда-либо, хочу, чтобы «Болеро» (под, этим Рузвельт подразумевал высадку в Западной Европе. – В.И.) началась в августе и продолжалась до тех пор, пока позволит погода»[176].