Звериной тропой - Николай Инодин

Роман вернулся, подхватил тяжёлую птицу и забросил в заплечный короб.

Искомый солончак оказался далеко от реки, в месте, не имеющем и намёка на дрова. Пришлось возвращаться к лодке и начинать плести корзину. На берегу всяких коряг хватает, здесь и соль придётся выпаривать. Только таскать далеко. Уставшая Маха, набив пузик дрофятиной, залезла на камень, к которому привязана лодка, и дрыхнет без задних лап. Если делать нечего, нужно спать. Натуральный солдат — ветеран.

Ивовые ветки послушно сплетаются в проверенную конструкцию, образуют ёмкость для переноски солёного грунта, солнце ползёт по небу, гонит день от утра к вечеру. Заодно и дрова для завтрашнего костра сушит. Большую кучу. Если далеко вперёд не заглядывать, жизнь как жизнь. А задуматься, такое в голову лезет…. Лучше не напрягаться в эту сторону. Хорошо, что Маха нашлась.

Готовить лень было, тонко напластал птичью грудку, отбил парой галек, присолил слегка, да и срубал, под щавель и черемшу. Залез под полог, и уснул. Проснулся под утро, услышав возню, шипение и рычание на берегу. Машка драла какого-то зверя, который попытался остатки дрофы стащить. Хороши остатки, там ещё килограммов десять мяса осталось. Вором оказался местный дикий кот, который после полученной трёпки вспомнил, что у него там, как можно дальше отсюда, есть много срочных дел. Даже не извинился, паразит. Интересно, Маха зубы в ход не пустила, обошлась когтями. Рефлекс?

Соль выпаривать работа знакомая, рутинная, особенно когда всё под рукой. Но в маленьком котелке слишком долгая. Лучше каменную плиту раскалить, потом поливать рассолом и результат соскребать в мешочек. Но, как назло, известняк для этого не годится, а попадающиеся там и тут чёрные камни по форме не подходят. Других нет. А если попробовать чёрный расколоть?

Роман давно отучил себя от эмоциональных срывов, выражающихся в криках, воплях и резких движениях, поэтому всё, что он думает о своей удачливости, высказал не спеша, обстоятельно, на трёх известных ему языках, но с явным перевесом русского, подбирая эпитеты, детально прорабатывая родственные связи и разнообразные извращения. Удивлённая Машка стояла рядом, переводя взгляд с Романа на лежащие перед ним каменные обломки. Изрядная часть которых оказалась тонкими, плоскими пластинками с очень острым краем, стеклянисто поблескивающими на сколе.

У мелового обрыва простояли неделю. Солью Шишагов всё-таки запасся, набив ей не один мешочек, а несколько. Сменил костяные наконечники стрел на кремневые, нагрузил лодку каменными желваками, и теперь, сидя в лодке, учился выделывать из кремня орудия посерьёзнее, вроде тесла и каменного топора. Получалось плохо, но время было, руки целы и материала хватает.

ГЛАВА 7

Раздвинув ветви колючего кустарника, на вершину холма вышел человек. Упёрся концом посоха в каменистый грунт и какое-то время осматривал открывшееся перед ним побережье. За полосой постепенно понижающихся холмов до самого горизонта зеленоватой стеной стоит вода. Кажется, ещё немного, и вся эта масса, обрушившись, хлынет на сушу, сметая всё на своём пути. Опустив правую руку, человек положил её на холку зверя, бесшумно появившегося рядом с ним.

— Ну, вот мы и добрались, Маха. Это и есть море.

Зверюге было всё равно, она потёрлась тяжёлой лобастой головой о бедро человека и оглянулась назад.

— Вернёмся, конечно. Потом.

Человек поправил навьюченную на него поклажу и лёгким, пружинящим шагом начал спускаться по склону. Его спутница, мелькнув в кустах серо-голубой шкурой, двинулась следом, привычно держась сзади — справа от вожака.

Лодку пришлось оставить неделю тому назад. Роман видел знаменитые Ниагару и Викторию только по телевизору, объективно судить не мог, но водопад, который не позволил им плыть дальше был явлением похожего масштаба. Рев падающей в пропасть воды был слышен издалека, облако мелких водяных брызг поднималось выше крон растущих по берегам деревьев.

— Приплыли. Дальше пешком потопаем — сообщил Рома жмущей уши Махе, и направил лодку к берегу.

Год жизни на природе сильно меняет представления о том, сколько вещей человеку необходимо для счастья, поэтому сборы много времени не заняли. Через час путешественники уже прыгали по прибрежным камням, обходя водопад берегом — хотелось поглядеть на него снизу. Не удалось, склоны ущелья оказались слишком крутыми. Роману осталось только любоваться с обрыва зрелищем летящей вниз массы воды. Мощь происходящего завораживала, уходить не хотелось. Стоял, пока Машка не взяла в пасть кисть его правой руки. Ей было неуютно — слишком громкий звук, и земля под лапами дрожит.

Питомица его за последние месяцы своего опекуна по массе догнала и перегнала, на короткой дистанции её длинные мощные лапы позволяют легко догнать и завалить оленя или дикую лошадь. «Почти взрослая уже, а характер, как у котенка» — Рома аккуратно высвободил руку из массивных белых клыков, присел на корточки и потрепал могучий загривок подруги.

В ответ длинный розовый язык тёркой прошёлся по его щеке.

На плоскогорье, заросшем колючим кустарником и незнакомыми Роману видами деревьев, редко встречались крупные травоядные, но по склонам холмов там и тут вились тропы с отпечатками небольших копыт, попадались кучки помёта в форме пригоршни мелких орешков. Козьи места. Крупных водоёмов нет, но озерки и ручьи встречаются достаточно часто. Из прибрежных зарослей регулярно доносится характерное похрюкивание. Несколько раз с утеса за топающей через охотничью территорию парочкой наблюдали местные леопарды, но на выяснение отношений не шли, ограничиваясь молчаливым «ходють тут всякие». Гигантских рысей не слышно и не видно уже давно, наверно, прайд таких хищников слишком быстро истощит местные пищевые ресурсы. Им по душе равнины со стадами крупных травоядных. Машке козлятины хватает, но охотятся они с Романом на пару, и почти всегда рыся добивает раненую добычу, гоняться за шустрыми козами по каменистым склонам с её габаритами тяжело.

А Роман отводит душу — на склонах попадается множество плодовых деревьев. Мелкие сливки, что-то вроде дикого абрикоса, ежевика — человек больше времени пасётся, чем двигается вперёд. Поедание столь неаппетитных вещей поначалу вызывало у Махи искреннее изумление, но потом она привыкла, и мирно дрыхла в тени, пока Рома объедал очередное дерево.

Они топали по козьей тропе, когда Машка вылетела вперёд, загородив Роману дорогу. Шерсть дыбом, хвост уставился в небо и застыл. Готова к драке. Вся лишняя в бою поклажа оказалась на земле быстрее, чем Машка приняла боевую стойку. Мир привычно выцвел и замедлился, сгустившийся воздух упруго принял в себя тело, услужливо донёс звуки и запахи. Пахло паршиво, старой мочой и немного кровью. И вроде как Машкой, но гораздо сильнее. Слух сообщил, что там, за обломком скалы кто-то большой часто и неровно дышит. «Мария, ты сзади — слева, прикрой мне спину». В ответ — тёплая волна понимания. Плавно скользя на полусогнутых, вперёд, по большой дуге обходя закрывающий обзор камень. «О, нас услышали». Невидимый зверь встал, и развернулся навстречу. Здоровый зверь так не движется, слишком медленно и тяжело он поднимался. Ещё несколько шагов вправо. Вот и он. Тёмная, почти чёрная шерсть, одного уха не хватает. Лапы расставил пошире, чтобы не упасть, но его ощутимо шатает. Грива даже гуще и длиннее, чем у Машиного отчима, не львиная, но красиво. А хвост задрал, сдаваться не собирается. Уважаю. Машка коротко рыкнула из-за спины. Баба, что с неё взять. Мол, убирайся с нашего пути, или мой (вожак) порвёт тебя на много маленьких красных кусочков!

Тёмный не стал отвечать, только шагнул чуть вперёд. Он и так знал, что пришло время умирать. Слишком долго не было пищи, слишком ослаб. Но лучше умереть в бою, чем быть добитым шакалами.

Уважая старого бойца, Роман не стал затягивать процесс. От стремительного удара торцом посоха ветеран не смог увернуться. Человек плавно скользнул к опрокинувшемуся набок хищнику и нашёл лезвием ножа его сердце. Отпрянул от дёрнувшихся лап, и вышел из боевого режима. Рефлекторно потёр шрамы на предплечье правой руки. «Спасибо, второй раз не нужен. Учены уже». Снимать шкуру с Махиного родича не стал, тяжестей и без неё хватает, да и не по себе как-то. Привыкшее к питомице подсознание воспринимает такую мысль почти как попытку каннибализма. Ну не хоронить же его? Падальщики уже кружат в воздухе и высовывают носы из кустов. Машка обнюхала труп, нашла незажившую рану на бедре задней лапы. Видимо, изгой несколько дней назад неудачно охотился на кабана. Не повезло. Рома вернулся, подобрал своё барахло, и они двинулись дальше. К морю вышли на следующий день.

Обрыв, широкий галечный пляж, и волны до самого горизонта. Берег, изрезанный бухточками, пятнают деревья, похожие на кипарисы, а может это они и есть. Если бы на во-от той скале стоял храм с крышей из красной черепицы и мраморными колоннами, решил бы что попал в Грецию. Ну и чайки, конечно, куда без них. Поплавками качаются на волнах, летят над морем, сидят на скалах. И орут.