Маршал с Лубянки. Берия и НКВД в годы войны - Александр Север

Тому, что в годы Великой Отечественной войны Москва была в курсе американских и британских технических секретов, в немалой степени способствовало отношение многих граждан этих стран к СССР как к силе, способной уничтожить империю Третьего рейха. Это побудило многих иностранцев, и не только левых, передавать советским гражданам оборонную информацию, чтобы как-то помочь союзнику. Другая причина — если в предвоенный период большинство источников советской научно-технической разведки были рабочие, то с конца тридцатых годов в списке агентов Кремля все чаще мелькали представители научной, административной и политической элиты — выпускники престижных высших учебных заведений.

Оценить число задействованных в операциях по добыче научно-технических секретов сотрудников советских спецслужб сложно. Штаты «легальных» посольских резидентур Лубянки и ГРУ примерно по 12 человек. Однако десятки офицеров разведки работали в составе Правительственной закупочной комиссии СССР в США, «Амторга», ТАСС и других официальных учреждений. В частности, число сотрудников Правительственной закупочной комиссии и «Амторга» только в Вашингтоне и Нью-Йорке составляло около пяти тысяч человек. А сбором различной политической, военной, экономической и научно-технической информации должны были заниматься все советские специалисты, работавшие в годы войны в США, независимо от того, являются они сотрудниками разведки или нет.

Только по данным руководителя НКВД Лаврентия Берии, за период с июня 1941 по ноябрь 1944 работники 1-го (разведывательного) Управления НКВД — НКГБ проделали значительную работу: «…по организации разведывательной сети за границей… За это время выведено на нелегальную работу 566, завербовано 1240 агентов-осведомителей… Добыто агентурным путем 41 718 различных разведывательных материалов, в том числе большое количество документальных. Из полученных по линии научно-технической разведки 1167 реализовано отечественной промышленностью 616».

Сколько агентов в этот период «вывела» за границу военная разведка, и каким количеством источников они реально располагали — эти сведения и спустя шестьдесят лет продолжают оставаться секретными. Хотя известно, что перед войной Разведывательное управление располагало примерно 1000 офицеров и агентов, из них 50 % работало «нелегально».

Кроме этого, вербовкой агентуры занимались и «младшие партнеры» чекистов и военных разведчиков — 1-е (разведывательное) управление Наркомата ВМФ и Служба связи Коминтерна, до ее ликвидации в 1943 году. Поясним, что Разведуправление Наркомата ВМФ включало в себя три добывающих отдела: стратегической разведки, агентурной разведки и радиоразведки.

Также нужно учитывать активную работу тех, кто не числился в штатах советских спецслужб, но помогал им. Например, много в сфере научно-технической разведки было сделано сотрудниками уже упомянутой выше Правительственной закупочной комиссии, костяк работников которой составляли военнослужащие. Ими была добыта и передана в Москву весьма ценная информация в области танко-и авиастроения.

О том, как была организована их «тайная деятельность», можно судить по такому эпизоду. В конце 1943 или начале 1944 года все служащие-коммунисты Правительственной закупочной комиссии были собраны на очередное партсобрание. Выступивший на нем заместитель председателя Правительственной закупочной комиссии М. Серов огласил секретную телеграмму от члена ГКО Анастаса Микояна. Она предписывала каждому коммунисту, работавшему в комиссии, собирать информацию о техническом развитии в США, особенно в области военной промышленности. После того, как ее зачитали, каждый член ячейки расписался в том, что ознакомлен с приказом и приложит все силы, что бы выполнить его. Аналогичные собрания проводились и раньше.

Началась массовая охота за секретной информацией. Участники собрания добывали проекты целых заводов, специальных машин и деталей к ним, фотографии и чертежи, касающиеся производства самолетов, вооружений и подводных лодок и массу другой секретной информации.

Отдельные подробности о тайной деятельности сотрудников этой организации ФБР узнало от советского перебежчика — инженера Виктора Андреевича Кравченко (приехал в Америку в 1943 году), который в начале апреля 1944 года попросил политического убежища в США. Написанная им книга «Я выбрал свободу» (1946 год) была воспринята неоднозначно. Официальный печатный орган местной компартии — газета «Дейли уокер» назвала ее «порнографической», а русскоязычные эмигранты — противники сталинского режима, — наоборот, выразили свое восхищение этим трудом.

В 1949 году разразился скандал. Виктор Кравченко подал в суд на одну из газет компартии Франции «Французские письма»; он обвинил этот печатный орган в клевете. Дело в том, что отдельные американские и западноевропейские газеты называли бывшего советского гражданина аморальным типом, а все рассказанное им — ложью. А как еще должны были реагировать репортеры на книгу, из которой следовало, что «СССР является строго охраняемым огромным еврейским концлагерем, который производит уничтожение народов, населяющих СССР, просто конвейерным методом». Самое интересное, что истец выиграл этот процесс. После победы Виктор Кравченко вернулся в США, написал вторую книгу «Я выбираю правосудие», где описал все перипетии судебного процесса. И его имя исчезло со страниц газет — его фигура стала неинтересна журналистам.

Сложно сказать, что сообщил Виктор Кравченко американской контрразведке. Его показания не фигурировали ни на одном из «шпионских процессов» второй половины сороковых годов. Дальнейшая судьба автора сложилась трагично. В начале пятидесятых годов он уехал в Перу, где занялся разработкой серебряных рудников. Разорился и в 1966 году покончил жизнь самоубийством.

Вопреки устойчивому мнению, советская научно-техническая разведка активно действовала в США и в довоенные годы. Например, по данным западных историков, в результате операций НКВД Москва смогла получить 18 ООО страниц технической документации, 487 комплектов чертежей и 54 образца новой технологии.

Когда началась Великая Отечественная война, то Москва приказала активизировать деятельность в сфере научно-технической разведки. Средств и времени на проведение НИОКР не было, поэтому единственный шанс создавать новые виды оружия и военной технике, а также решать массу других задач — использовать иностранный опыт. Как это и произошло с отечественной атомной бомбой.

Предписание Государственного Комитета Обороны от июля 1941 года определило тематику получения технической информации. Резидентуры в Нью-Йорке и Лондоне должны были сосредоточить свои усилия на сборе информации о: