Умереть, чтобы жить - Сана Светлая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Это и есть момент близости? Когда всего себя вот так вверяешь ей? И знаешь, и уверен в том, что она все понимает правильно?», — думал он.
Они практически подошли к какому-то обрыву. Он достал из кармана платок и спросил:
— Можно я сделаю одну вещь?
— А можно мы сделаем ее немного подальше отсюда? — боязливо смотря вниз, сказала она.
— Я хочу, чтобы ты сделала это именно здесь, именно со мной.
— Я до судорог боюсь высоты.
— Я это знаю, Катя. Я слышал, когда ты бредила.
— Ты хочешь, чтобы я сейчас взглянула в глаза своему страху?
— Хочу. И хочу, чтобы ты сделала это вместе со мной.
Она поняла: он хочет показать ей, что ему можно доверять, что он надежен настолько, что с ним можно чувствовать себя в безопасности.
— Хорошо, — она взяла платок из его рук, — ты только пой мне что-нибудь и крепко держи мою руку.
— Буду держать так крепко, как только смогу.
Она стала завязывать глаза и поняла, что у нее дрожат пальцы. Оставшись в полной темноте, она спросила:
— Где ты, Хен?
— Я рядом. Я здесь.
Она протянула ему обе руки. Он видел, что ее губы дрожали, чувствовал ее озноб. Взяв ее руки в свои, он попросил:
— Сделай шаг вправо.
— Но там…
— Ты веришь мне?
— Верю.
— Тогда смело сделай шаг вправо.
Она выдохнула. Он просто кожей почувствовал ее страх и повторил:
— Смело сделай шаг вправо. Я здесь. Я рядом. Я никуда не уйду.
И она, набрав воздух в легкие, шагнула вправо.
— Ты молодец! — сказал он.
Она чувствовала, как сердце так быстро колотится, что трудно было дышать.
— А теперь проверь, есть ли под правой ногой земля.
Она осторожно, будто измеряя в водоеме температуру воды, сделала это и поняла, что наполовину стоит над пропастью. Быстро поставив ногу назад, она стояла, вцепившись в пальцы его рук. И, кажется, была готова рыдать.
Он почувствовал, что с ней происходит. Подойдя ближе и взяв ее за плечи, сказал:
— Я рядом. Верь мне и ничего не бойся.
— Я верю тебе, Хен.
— Возьми меня за руки. И просто слушай мой голос. Давай дойдем до конца.
И она вложила свои пальцы в его руки, ведь это была единственная нить, за которую она могла держаться в кромешной тьме, и медленными шагами пошла вперед.
Он напевал ей песню, которую слышал от мамы. И медленно, шаг за шагом, двигался спиной назад.
Дойдя до раскидистого дерева, на самом конце обрыва, он сказал:
— Ты можешь снять платок.
Она сделала это и на несколько секунд солнечный свет ослепил ее настолько, что она ничего не могла видеть.
— Посмотри, — продолжил он, — обернись назад. Ты смогла пройти весь этот путь.
Она повернула голову назад и разревелась. Так неожиданно и громко, что он опешил. А потом, развернувшись, ушла в сторону, села не землю и, обняв колени, продолжала рыдать.
Он стоял, облокотившись о дерево, понимая, что ей нужно остаться одной. Что ей нужно выплакаться. Что ей нужно освободиться. И он готов был терпеливо ждать.
И вдруг она неожиданно встала и уверенными шагами пошла к обрыву. Подойдя к самому краю, она широко расставила руки, подняла голову вверх и закричала, криком победителя.
***
Он смотрел на нее, восхищенно улыбаясь, удивляясь тому, сколько силы в этой хрупкой женщине.
— Пойдем туда, где цветы, Хен, — неожиданно предложила она.
— Раз ты этого хочешь, пойдем, Катя.
Они опять молча шли… И снова слова были лишними.
Он первым улегся на траву.
— Ты стала свободнее? — смотря на нее, спросил он.
Ее охватило такое чувство нежности к этому человеку, что сердце сжалось в кулак, и заломило каждую клетку тела.
Она убрала прядь волос с его лба и погладила еще недавно переломанными пальцами по щеке. Хен перехватил ее запястье, положил ладонь на свою щеку и поцеловал с тыльной стороны, а потом по очереди каждый из пальцев.
Она смотрела на него взглядом, полным тепла, и он понимал: он становится лучшей версией себя. И это ему нравится.
— Спасибо, Хен. То, что ты сделал, очень важно для меня.
— И для меня, Катя.
Она, не спрашивая, легла рядом и положила голову ему на плечо, обняв его одной рукой.
Он так растерялся, что несколько секунд не мог сообразить, что ему нужно делать. «Обниму — подумает, что я нахал, не обниму — что не мужик».
Она чувствовала его напряжение и растерянность.
Но утренняя война еще не была закончена.
***
Она закрыла глаза, дав ему понять, что в ближайшее время вставать не собирается. И он не выдержал:
— Кать! Что я должен сделать сейчас, чтобы это было правильным? Чтобы я не обидел тебя, снова?
«2:0», — подумала она.
— То, что кажется тебе уместным именно сейчас, — сказала она вслух.
«Она не просто не собирается мне помогать, — подумал он, — она меня испытывает… А делать-то что, господи?».
Он шумно вдохнул и обнял ее, рассудив, что получить по морде лучше, чем быть тряпкой.
Она лежала, закрыв глаза, понимая, что ей на самом деле не важно, как он поступит. Потому что она уже на своем месте. Месте, где ей спокойно и тепло. Катя чувствовала умиротворение.
Она, но не он.
Чертова паника не давала ему покоя. Он не знал, как ему себя вести… Он так хотел быть с ней во всех смыслах этого слова, но боялся переступить черту, боялся обидеть ее.
«Ты сведешь меня с ума, Катя. Ты сведешь меня с ума», — он крепче обнял ее, и от близости ее тела пальцы ударило, будто током.
— Ааааааа, — вдруг закричала она так громко, что он чуть не подскочил с места.
— Что случилось?
— Меня, кажется, кто-то в шею укусил, — чуть не плача, сказала она.
— Кто? Куда именно? Дай я быстрее посмотрю, — он наклонился и стал внимательно изучать эту самую шею. Ее губы были так близко, что он чувствовал ее дыхание.
«Черт, почему так жарко», — думал он, пытаясь что-то безрезультатно рассмотреть. — Еще один ее вдох и я не смогу больше терпеть! Как сдерживаться? Как?».
— Так и не увидел ничего? — вот именно в этот момент она и задала вопрос.
— Что?
«3:0! Ты только что хотел меня поцеловать, но не сделал этого», — подумала она.
— Ааай, кажется, оно теперь на спину переползло! — почти плача, сказала она.
— Что переползло? «Почему на спину?» — в каком-то полутумане спрашивал он.
— То, что меня укусило! И я не знаю
