Надежда после жизни - Рина Кумихо

Я быстро шагаю по направлению к выходу.

— Осторожнее! — слышу я его и мой нос с размаху впечатывается в косяк.

— Ай!

Мне приходится открыть глаза и с силой тереть свой ушибленный нос. Как будто мне ушибов и синяков от тренировки мало.

— Какая же ты все-таки наивная, хоть и пытаешься казаться сильной. Но котенок никогда не сойдет за тигра, как бы он не шипел!

Робин подходит ко мне и я позволяю ему осмотреть мой нос.

— Ну что там?

— Ничего страшного. Не умрешь, а нос немного покраснеет и все.

Наши взгляды встречаются. Он смотрит на меня открыто, прямо и без издевки. В его глазах лишь обеспокоенность. В них я читаю страх.

Его пальцы ласково проводят кончиками по всей длине моего носа и попадают в впадинку под ним. Он завораживает меня и лишает сил двигаться.

— Здесь все под прицелом, — наклоняясь, сообщает он мне и касается своими губами моих. — Не показывай им своей боли.

— Что ты хочешь этим сказать? Объясни! — требуя я от него ответа. Мои руки хватают его шею. Единственное, что я усвоила так это то, что здесь повсюду камеры. Нас не отпускают ни на секунду.

— Если можешь верить мне, то верь. Нет, тогда и не пытайся. Просто, слушай и наблюдай.

Он дергает мои руки и они расцепляются. Я едва не налетаю на стену.

— Если не хочешь принять вместе со мной душ, то уходи! — вновь этот его язвительный и холодный тон.

— Иди ты!

Я хлопаю дверью, а за ней слышится смех.

В мой голове гудят сотни мыслей и сомнений. Мне нужно подышать воздухом. Надо на улицу. Срочно!

Натягиваю ботинки и быстрым шагом покидаю казарму.

Но не успеваю я сделать и два шага от входа как меня останавливает чья-то сильная рука и тащит меня в сторону от казармы. Ближе к скалам.

Я не сразу понимаю, что это Петро. Но он не церемонится. Он тащит меня вновь вниз. Вновь к полигону, где лишь недавно я глотала пыль и разбивала коленки о камни, падая со стенки.

Он со всей силы швыряет меня на землю. Я едва не зарываюсь носом в песок. Мокрые волосы вновь грязные. Злость заставляет меня сжать пальцы и смять комья грязи.

— Ты обалдел?! — подскакиваю я к нему.

— Нет, это ты не понимаешь, что должна успокоиться и усмирить свой гнев! Не можешь, я помогу. Пятьдесят раз отжаться.

— Здесь? — осматриваю я место. Крупные валуны с мелкой и острой россыпью, что перемешаны с мокрым песком.

— Именно! Приступай! — его тон, что не терпит возражений. Петро сурово смотрит на меня, ожидая повиновения.

— Но здесь этого сделать невозможно!

— И почему же?

— Руки соскользнут с мокрых камней и я просто-напросто могу себе сломать что-нибудь.

— Ты здесь не для того, чтобы отдыхать. Уясни это наконец! А теперь, выполняй приказ! — ставит он мне ногу на спину и прижимает меня обратно к земле.

— Мне больно! Отпусти!

Петро давит с неимоверной силой. Он и не собирается отпускать меня.

— У тебя есть выбор: или делать то, что я прикажу и тогда я отпущу тебя, или продолжать извиваться как червяк на крючке и ощущать давление моей ноги. Я не слышу! — нагибается он ко мне.

— Есть, сэр! — кричу я в ответ.

— Умница!

Нога поднимается с моей спины и я могу вдохнуть полной силой. Воздух теперь беспрепятственно поступает в мои легкие.

— Начинать исполнять приказ!

— Есть, сэр.

Руки с трудом, но отрывают меня от земли. Я вновь и вновь отжимаюсь от неудобной поверхности. Руки скользят и норовят попасть между камнями. Галька шуршит под ногами, а песок прилипает к моему телу. Я похожа на чучело.

— Еще! Еще! Еще!!! — слышу я лишь от Петро.

Он наворачивает вокруг меня круги и я вижу лишь его огромные сапожищи.

— Урод! — шепчу я себе под нос.

— Я с этим смирился. А ты так гордишься тем, что привлекательна и молода? — слышу насмешливый голос.

Как? Он не должен был услышать мой шепот, да еще и при шуме волн, которые не останавливаются ни на секунду и разбиваются о берег.

Я останавливаюсь.

— Ты еще не закончила, — тут же слышу я голос Петро.

— Плевать! — отряхиваю я свои руки от песка.

— Да как ты смеешь?!

— Кто ты? — уже выпрямляюсь я во весь свой рост.

— О чем ты? Вернись на исходную позицию и сделай то, что тебе было приказано! За неповиновение останешься без ужина.

— Кто ты? — не двигаюсь я с места.

— Я не понимаю тебя.

— Ты слышал меня, хотя не должен был. Кто ты?

Петро теряется. Он молчит и смотрит на меня.

— Расскажешь?

— Выполни то, что тебе приказали.

— Выполнить? Подчинение? Приказы? Ты — хладный?! — осеняет меня.

И как только я не могла догадаться раньше?! Его сила, отточенность действий и слух, который засекает даже шепот.

Он — хладный.

Но это невозможно. Отец — последний хладный, не считая меня, полукровки. Всех уничтожили еще тогда, когда была жива моя мать.

— Тихо! — прижимает он меня к себе и закрывает мне рот. Я права. Это видно.

— М-м-м… — мычу я.

— Ты умнее, чем кажешься.

Он отпускает меня. Я вновь могу говорить.

— Я права. Ты такой же как и…

— Как и ты, как и твой отец. Верно.

— А Андрес, он…?

— Нет, простой вояка.

— А Ксандер, он знает, что ты…?

Петро кивает.

— Да, знает. И он знает многое, чего ты себе и представить себе не можешь. И тебе не стоит на каждом углу показывать как тебе здесь плохо. Они следят за тобой и лишь здесь ты можешь не опасаться слежки. Но здесь слежу за тобой я. И лучше тебе никому не говорить о том, что ты узнала кто я. Поняла?

— Поняла.

— Тогда, отжимайся! — ухмыляется Петро. — Я не твой отец, я не ощущаю чувств и эмоций! Бегом!

Вот почему его заставили обучать меня. Он тот, кто не попадет под сантименты.

Мне приходится вновь опуститься на карачки.

— Где была? Пропустила ужин, — сообщает мне Роб, когда я вползаю в казарму. Грязь комьями сваливается с меня. — Вау! Это хобби у тебя такое — в грязи валяться?

— Неважно. Я хочу лишь одного.

— И чего же? — с невинным видом интересуется у меня Роб.

— Вымыться.

Процедура помывки впервые совершается мной два раза за один день.

Ужин мне отменен и поэтому я верчусь на кровати, пытаясь уснуть. Робин что-то листает в книге, которую притащили ему с подносом еды.

— Мы и питаемся отдельно ото всех?

— Хочешь есть в общей столовке для всех вояк?

— Нет. Просто интересно, — облизываюсь я, глядя на сочный кусок мяса, что лежит на тарелке у Роба.

— Как твои занятия?

— Ты о моем наставнике?

— Да.

— Ничего обычного. А что? В твоем наставнике что-то не так?

Я вспоминаю про камеры.

— Нет. Просто, он — тиран, который издевается надо мной.

— Это привилегия таких как ты.

— Таких как я? А кем ты меня считаешь, Роб? — хочу услышать я от него хоть толику правды. Я не знаю где мне ее искать в своей жизни.

Робин задумывается и смотрит на меня. Он опускает свой взгляд, подбирая правильные слова.

— Девушкой, которая попала в переплет по собственной глупости.

Но этот факт своей биографии я знаю и без него. Мне нужно другое.

— И все?

Молчание.

— Все! И если ты исчерпала лимит своих вопросов, то я хочу спокойно поужинать.

— Приятного аппетита!

— Спасибо, — слышу я в ответ.

Не могу с ним находится в одном помещении. Он бесит меня.

На улице темно. Солнце село и лишь яркие софитные фонари, что освещают всю территорию, не дают мне погрязнуть в вязкой тьме.

Усаживаюсь на гранитную скамью, что стоит у дорожки. Она ведет к главному корпусу и тюрьме, откуда меня недавно вытащили на землю. Там виднеется движение. Не все еще спят. Думаю, что здесь всегда так.

Ветер холодит мое избитое тело. Я лишь наслаждаюсь этим. Жар не так просто остудить.

— Не возражаешь? — садится рядом со мной Петро. Как он умудряется оказываться всегда рядом?

— Нет. Садись.

— Я старше тебя, проявляй уважение, — смеется он, вытягивая ноги вперед.

— Не хочу. Уважение — то, что заслуживают, а не выбивают приказами. Ты что-то хотел?

— Да. Поговорим?

— Тебя приставили ко мне не для этого. И вряд ли ты скажешь мне правду, если я задам тебе вопросы. А на твои у меня нет никакого желания отвечать. Извини.

— Спрашивай, — слышу я после десяти минут тишины. Его голос теперь не играет, он ровный и серьезный. Он не дрожит, пытаясь создать иллюзию легкости. — я отвечу на них.

— Правду?

— Да.

— Хорошо. Как ты оказался на службе у Ксандера? Разве ты не знаешь, что он за человек?!

— Знаю. Он уничтожил все наше поселение. Всех, кого я знал. Я месяцами видел лишь стены камеры. Одиночество, осознание тупика и ненужности.

— Ненужность? — цепляюсь я за это слово.

— Да. Таким как я и твой отец нет места в мире простых людей. Таким как ты.