Отдел примирившихся врагов (СИ) - Шегай Эвелина

— Да мне насрать, — равнодушно выплюнул Марсель.

— Ему и правда пофиг, — подтвердила Вэл, выделяя уже второй десяток фотографий, чтобы удалить. Надо же, какой шустрый: столько нащёлкать меньше, чем за минуту не каждый сумеет. — А будешь выступать, ещё и бо-бо сделает. Он способный. Ни один целитель не найдёт следов.

— Чего? Вы точно полицейские, а не бандиты? — восхищённо хохотнул Кинзи.

— СОВД-шники особого отдела.

— Специальный отряд внезапного действия, — расшифровала ему девица, приятно удивив своей осведомлённостью. Далеко не каждый за пределами полицейского участка знал, как раскрывалась эта аббревиатура. — Мы выпускники журфака УГА, кафедры телевидения и радиовещания. Нас направили проходить практику в ваш отдел. Меня зовут Доминика Бланже, а это мой одногруппник — Кинтион Ладовски.

Вэл вернула владельцу телефон уже без компромата и вопросительно посмотрела на Марселя.

— Репортёры, — резюмировал он.

— А, эти, — поморщилась она, вспомнив о мухах, облепляющих у входа в участок во время транспортировки преступников. В последний раз старший детектив обещал ей башку открутить, если снова ляпнет лишнего, поэтому Вэл старательно держалась от мух подальше. — Пошли обратно.

8 глава: (вторая часть)

Обогнув наглую парочку, они вернулись в отдел, где заняли свои рабочие места. Мухи последовали за ними, но Офира их тормознула на входе и отправила в дальний угол на лавочку, специально подготовленную для них. Очередной дурацкий закон обязывал все полицейские участки сотрудничать с репортёрами федеральных телеканалов. Им банально нельзя было запретить вынюхивать информацию. Благо перед публикацией любого материала, они были обязаны сначала получить письменное подтверждение руководителя отдела. Иначе им светила статья за распространение дезинформации или того хуже — за раскрытие конфиденциальных данных, отразившихся на ходе следствия.

Поначалу капитану Баку удавалось отмазаться от исполнения этого закона: отдел свежий, экспериментальный, много новичков. Для начала им нужно сработаться. Но через полгода, похоже, его продавили и к ним стали заглядывать эти пронырливые гады.

Вэл не сразу сообразила, что к чему. Какими сведениями с ними можно делиться, а за что ей по башке настучат. И путём многочисленных ошибок, выраженных в гигантских штрафах, она решила, что ей с ними вообще не стоит говорить. В слоновую клоаку их.

Достав из внутреннего кармана пиджака конверт, Марсель его распечатал и вытащил несколько листов рукописного текста, естественно, на флемоанском языке. А может, и каком другом — Вэл не сумела разобрать ни одной закорючки на листе, что незаметно стащила у него из-под носа.

К слову, прям стащить она не рассчитывала. Хотела просто глянуть одним глазком. Но Марсель так глубоко погрузился в текст письма, что даже не заметил, как она первый листок стырила. И чем дольше он читал, тем тревожнее становилось Вэл. Постепенно, волна за волной, накрывали: страх, злость, отчаяние. И когда окончательно размылась граница, где заканчивались её эмоции, а начинались его, она всё же не выдержала и спросила:

«Да что она там такого написала в этом письме?!»

Вскинув на неё испуганный взгляд, Марсель запоздало выставил заслонки между их сознаниями, пряча свои эмоции за толстой стеной.

«Прости, я забылся…»

«Что-то случилось? Кто-то в беде? Почему тебя накрыло таким негативом, будто у нас большая беда на горизонте? Почему она не вышла на работу? Смена гражданства — всего лишь отговорка?» — засыпала его вопросами Вэл.

«Тут всё сложно», — буркнул он, снова возвращаясь глазами к тексту.

Терпеливо выждав, пока Марсель дочитает письмо, супермедленно сложит и уберёт его обратно в конверт, а потом откинется на спинку кресла, рассеянным взглядом уставившись перед собой, Вэл снова заговорила:

«Не держи в себе! Если у тебя что-то случилось, то лучше выплеснуть переживания наружу — это полезнее для здоровья. Да и одна голова хорошо, а две — ещё лучше! Может, проблема и выеденного яйца не стоит, а ты больше загоняешься. Поделись со мной, я помогу! Мы все же напарники… А напарники должны друг другу помогать. Мне тут сказали, что хорошие напарники равноценны близким друзьям! Прикинь?! Поэтому не стоит переживать в одиночку, чтобы у тебя там не случилось».

Марсель долгое время сидел молча. Смотрел на неё как баран на новые ворота и никак не реагировал. До него не дошло? Наверное, стоило более прямыми словами объясниться… И когда уже собралась выдвинуть дополнительные аргументы, он вдруг отстранённо отметил:

«Раньше я думал, что молчаливость — это одно из немногочисленных положительных качеств твоего характера. Но теперь я осознал, что тебя сдерживал языковой барьер».

«Тебе давно рёбра не пересчитывали?» — на автомате рыкнула Вэл. Вот опять. Она ему: «Мир! Дружба! Жвачка!», а гад смазливый ей — фигу на постном масле.

«Да буквально на прошлой неделе пересчитали», — холодно отозвался Марсель, но в глазах его проскочила искра веселья.

Входная дверь распахнулась и в отдел вернулся старший детектив, который двинулся прямиком к их столу, на ходу вытаскивая из кармана маленький пластиковый мешочек.

— А ну-ка, — он подсунул ей под нос очередной сбор. — Оно?

— Почти… но совсем.

— Что не так?

— Другая… холодная горечь, — пробормотала Вэл и подняла осторожный взгляд на окаменевшего при её словах детектива Гроса, лицо которого постепенно покрывалось ярко-красными пятнами.

— Признайся честно, ты издеваешься?.. — проскрежетал он. — Мстишь мне за все те нагоняи, что получала раньше?

— Что? Да я бы в жизни не стала! Я, что ли, мумбрешская макака, чтобы месяцами свою мстью носить?!

— Месть вынашивают, — поправил её Марсель.

— Спасибо, — бросила ему Вэл с благодарной улыбкой и снова посуровела, когда посмотрела на старшего детектива. — И я бы не стала затягивать расследование. Я тоже хочу побыстрее поймать Воспитателя.

— Ладно, не бери в голову… Просто это единственная «холодная горечь», что уместно смотрелась бы в составе усыпляющего или парализующего сбора, — устало объяснил детектив Грос, массируя шею у затылка. Достал из кармана пискнувший телефон и скорчил несчастную физиономию. — Проклятье, совсем вылетело из головы, у нас же сегодня совместная тренировка со звериным подотделом.

Развернулся как раз в тот момент, когда из кабинета в углу вышел Рикки и капитан Бак, после чего похлопал в ладоши, привлекая к себе внимание:

— Ребятки, собираемся и топаем дружным строем в спортзал. Сегодня у нас должна быть явка стопроцентная на тренировку.

— Прогул — десятипроцентный штраф, — добавил капитан.

Вэл не разделяла последующих всеобщих вздохов разочарования и подорвалась с места. У входной двери к ним подскочила пронырливая муха — та, что посимпатичнее, с длинными волосами и тощей фигурой — и попыталась схватить старшего детектива за локоть, по-любому, чтобы задержать и выпытать информацию по текущему делу. Но он так красиво крутанулся, не переставая идти вперёд, огибая её протянутую руку, что Вэл даже впечатлилась. По его реакции и невесомой, как будто танцующей, плавности движений сразу видна восточная школа боевых искусств. Детектив Грос наверняка неплохо дрался для человека. Увидеть бы разочек, на что он способен.

— Не того хватаешь, дурёха, — прокомментировал неудачу своей подруги Кинзи и попытался подскочить у лестницы к хмурому капитану Баку, врезался в невидимую стену и шлёпнулся на пятую точку, с удивлением уставившись перед собой.

— Сам дурак, — иронично фыркнула Доминика, но встать помогла, а потом ещё и добавила вполголоса: — Капитан Николас Бак — воздушник с десятью кольцами силы. Думаешь, управлять экспериментальным отделом поставили бы какого-то просточка? Естественно, он технически самый сильный среди них.

— А тот узкоглазый, к которому ты рванула — он попроще?

— Не узкоглазый, а человек с двойным веком — эпикантусом. Уважай других, если хочешь, чтобы уважали и тебя.