XX век Лины Прокофьевой - Валентина Чемберджи

В этом же письме Прокофьев объясняет Лине, насколько удобна была бы для них жизнь в Берлине, со всеми её особенностями и приводит расписание поездов из Этталя в Берлин в обоих направлениях.

Приближается Рождество. Прокофьев в Эттале, сочиняет, читает второй том Блока, готовится к концерту в Барселоне, в Испании, называя её очень музыкальной страной, разучивает присланную Мясковским рукопись «Причуды», две из них собирается сыграть в Барселоне, где Боровский с огромным успехом исполнил сочинения Прокофьева. Наступает сочельник. Как пишет Прокофьев, он обещал быть совершенно будничным. В Эттале всего два человека: он и мама. Пташка почему-то не пишет, Б. Н. не едет. Но вдруг в семь часов вечера является Б. Н., а в девять часов вечера Пташка! Телеграммы, посланные ими, не пришли. Про Пташку:

«Бедная девочка должна была целый час в темноте и по снегу лезть в гору, причём сын начальника станции тащил её чемодан. Я прямо не верил её приезду. Появилось шампанское и праздник разыгрался вовсю.

Вообще всё Рождество прошло очень весело. Катались на саночках с Эттальских гор».

Глава четвёртая

Бракосочетание в Эттале. Рождение Святослава. Счастливая семья

В Эттале встретили и Старый Новый 1923 год. Но тут уж Лине пришлось поскорее собираться в Милан в надежде на ангажемент. Сидя в Эттале можно было всё прозевать.

Лина упорхнула в Милан 15 января.

В начале года, не прекращая напряжённой сочинительской работы, Прокофьев обдумывает предстоящую встречу с Испанией. Из Барселоны пришли приглашения на два концерта.

«Мысль: а ведь туда можно ехать через Милан, то есть через Пташку!» Если итальянцы не дадут транзитную визу, то он поедет через Страсбург – Лион – Тараскон. И до этих двух последних городов Пташке совсем недалеко, и по дороге можно провести вместе два-три дня. Будущая встреча с Линой приводит его в отличное настроение. Из Барселоны торопят, и Прокофьев записывает, что на смену сочинению приходят концертные скитания.

«8 февраля в семь часов вечера – Милан, и Пташка на вокзале.

В своём пансионе она заявила, что уезжает на несколько дней, и мы отправились с ней в гостиницу „Комо“, против вокзала.

Она пела недавно на театральной пробе и, возможно, получит дебют в „Риголетто“ в самом Милане».

С восьмого до двенадцатого февраля провели время вместе. Вместе ужинали, пили вино Asti, осматривали Миланский собор, на этот раз скрытый в тумане и дожде, и от желания подняться наверх пришлось отказаться. На другой день отправились осматривать старинную Геную, – там открыли для себя прелесть её гористых узких улочек, старинных палаццо, посетили знаменитое кладбище, парк, набережную, на ней дом с невероятной колоннадой.

Расставшись с Пташкой «очень трогательно», Прокофьев отправился в Марсель, чтобы последовать дальше в Барселону.

В Испании, как это часто бывает, иностранца встречали одновременно в высшей степени дружелюбно, но в то же время бюрократически непреклонно. Прокофьев мог находиться на территории Испании, но в Барселону – ни-ни. Ждали соответствующего разрешения. Наконец поздно вечером, усталый, добрался до Барселоны.

В десять часов вечера (в Испании всё начинается на два часа позже), Прокофьев завтракал у Момпоу – «здешнего молодого композитора, который играл довольно милые сочинения». Момпоу и взялся показывать Прокофьеву окрестности города, великолепную avenue, которую тогда только начинали строить. Прокофьева очаровали и узкие улицы Барселоны, ярко освещённые и многолюдные в шесть-семь часов вечера. Проехался он и на фуникулёре к Тибидабо, откуда открывается вид на весь город и море. Вечером состоялся ещё один концерт, из «коротушек», как говорит Прокофьев. Прошёл с шумным успехом.

Покинув Этталь и возвратившись в Париж, Прокофьев с Линой сразу попадают на премьеру Первого скрипичного концерта в Гранд Опера под управлением Кусевицкого, который, надо сказать, из молодого поколения композиторов отдавал решительное предпочтение Прокофьеву. Лина рассказывает, что на концерте встретили множество интересных людей, старых и новых знакомых: Шимановского, Рубинштейна, Сигети, Пикассо, Бенуа и Анну Павлову.

Прокофьев оживлённо переписывается с Мясковским и Асафьевым. Письма читает вслух Пташке, – они обсуждают всё, что пишут русские друзья.

1923 год, однако, не так богат записями, как предыдущие и последующие, и, что вполне неожиданно для читателя, это запись от 4 сентября, в которой Прокофьев пишет, что ходил гулять с полковником Эвальдом, который гостил в Эттале и вызвал симпатию хозяев. С этим полковником Прокофьев имел таинственное объяснение: как наладить брак с Пташкой. В Америке это делается просто, за несколько дней, в Германии же было сопряжено с множеством бюрократических процедур. Полковник обещал помочь. Разговор с ним состоялся 4 сентября, а чуть больше чем через месяц мы уже читаем документ, свидетельствующий о новом статусе Сергея и Лины.

СВИДЕТЕЛЬСТВО О БРАКЕ

HEIRATSURKUNDE

(Standesamt (ЗАГС, Бюро записей гражданского состояния) Этталь – № -5/ 1923-)

Композитор Сергевич (sic!) Прокофьев,

Местожительство: (проживающий) в Эттале,

Родился: 24 апреля 1894 года[15]

В: Сонцовка Екатеринослав, Россия

И артистка Кодина Каролина,

Местожительство (проживающая) в Эттале,

Родилась: 20 октября 1897 года

В Мадриде, Испания

8 октября 1923

В ЗАГСе Этталя

Заключили брак (вступили в брак)

Подпись, печать

Новый 1924 год встречали в Париже у давних друзей Самойленко. Пианист Боровский выпил с Прокофьевым на брудершафт. Шампанское лилось рекой, Лине даже пришлось прилечь.

Днём Сталь угостил супругов шикарнейшим обедом у Прюнье.

Боровские сняли квартиру из трёх комнат и уговорили Прокофьевых переехать туда и платить вскладчину, так как Боровский уезжал в концертное турне, и жена его Мария Викторовна оставалась одна.

Новое место понравилось, спали долго, никак не могли проснуться.

Плейель прислал рояль.

Прокофьев продолжал посещать концерты, играть концерты, писать концерты, и ничто даже и не говорило о крутой перемене жизни – холостой на семейную. Пока 17 января 1924 года в дневнике не появилась фраза: «Пташка рассказала Фру-Фру о своём состоянии (восемь месяцев). Об этом, кроме Сталя, кажется, никто не догадывался до сих пор. Вечером корректировал партитуру 3-го Концерта и раскладывал пасьянс».[16]

Вот, оказывается, что. Ожидается прибавление семейства. Но, как уже и было сказано, образ жизни нисколько пока не изменился. Появились некоторые дополнительные дела: пришлось, например, навестить русское консульство, чтобы получить для Пташки паспорт, так как у неё всё ещё оставался девичий испанский.