Агитбригада 2 (СИ) - Фонд А.

Но Моня с честью решил и эту задачу.

Когда Фаулер, по обыкновению, устроился в своём любимом кресле, закурил сигару и принялся читать свежий номер журнала «Советское искусство», Моня уронил ему прямо в раскрытый журнал листик от календаря. У Фаулера, как оказалось, была привычка, каждое утро отрывая листы календаря, не выбрасывать их, а складывать на этажерку. Потом его домработница забирала себе некоторые листы со стихами и рецептами.

И вот Моня стащил один лист и бросил его Фаулеру прямо на развёрнутый журнал.

Фаулер удивился, решил, что сквозняк. Он отложил листик в сторону и продолжил читать. Тогда Моня бросил ему еще один листик. И так несколько раз.

Когда удивлённый Фаулер поднял глаза, его взгляду предстала странная картина — календарный листик с этажерки внезапно поднимается в воздух, перелетает примерно полметра и пикирует Фаулеру прямо в журнал.

Тут надо отдать должное, Фаулер не растерялся и быстро задал главный вопрос:

— Кто вы? Если хотите пообщаться, у меня есть спиритическая доска.

В ответ все отложенные Фаулером листики взмыли вверх, затем, как ни в чём не бывало, опустились обратно.

Фаулер торопливо подхватился, втайне радуясь, что настоящий дух решил пообщаться с ним. В то, что он стал медиумом Фаулер, как разумный человек, не верил.

Когда доска была разложена на столе и стрелка помещена по центру, Моня принялся указывать буквы. Через пару минут перед Фаулером, который каждую букву лихорадочно записывал в тетрадь, сложилось послание:

«меня послал гена капустин беда адрес скворешникова восемь подвал торопитесь убивают».

Фаулер не стал тянуть время. Быстро сориентировавшись, он кликнул Подрезова, который жил с ним по соседству, на одной лестничной площадке и у которого тоже был наган, и они рванули в переулок Скворешникова, искать подвал в доме восемь.

Когда они влетели в подвал, бандиты уже прекратили избивать меня, более того, там оставалось двое (видимо, для охраны), остальные куда-то ушли. Вырубив охранников, Фаулер и Подрезов забрали меня и увезли к Фаулеру на квартиру.

— Знаю, что будешь ругаться, но зато они тебя спасли! — агрессивно заявил Моня и отвернулся заранее надувшись.

— Приехали, — одновременно с Моней проговорил Подрезов, который сидел за рулём автомобиля.

— Геннадий, просыпайтесь, — сказал Фаулер. Он, видимо, решил, что я сплю, а я просто прикрыл глаза и слушал рассказ Мони.

— Ага, — сказал я и начал вылезать из кабины вслед за ним.

На заборчик у подъезда внезапно села сорока и с ненавистью уставилась на меня. Я цапнул хрустальный кулон (слава богу, мои похитители его не сорвали и не разбили, вид он имел дешевый, да и был собственно говоря копеечным, поэтому не покусились), вытащил его из-под рубахи наружу.

Сорока гневно зыркнула на меня, на кулон, злобно застрекотала и резко упорхнула куда-то вверх. Я аж выдохнул. Всё-таки прошлое воздействие не прошло зря. Эдак я скоро от каждой пичужки или лягушонка шарахаться буду.

Я вздохнул и, поддерживаемый Фаулером, поплелся к нему на квартиру.

Там меня уложили на диван, вызвали доктора. Пока он не приехал, возбуждённый Фаулер начал рассказывать:

— Вы представляете, я сижу себе спокойно, читаю журнал, и тут…

— По-другому он не мог обратить ваше внимание, — перебил Фаулера я, — пришлось разбросать листики с календаря.

— В-в-вы знаете? — опешил Фаулер, но быстро взял себя в руки, — впрочем, что я за вопросы задаю. Конечно, знаете.

Он возбуждённо принялся ходить вокруг дивана, на котором лежал я.

— Дух, которого вы прислали, он молодец! — выпалил Фаулер и экспрессивно продолжил, — мало того, что он меня привел, но всё прямо чётко так донёс. И с доской разобрался… и адрес верно указал…

Я посмотрел на горящие счастьем глаза Фаулера и усмехнулся про себя. Я представляю, каково ему быть в этом их тайном Обществе, где всё завязано на спиритизме, и при этом не иметь даже минимальных способностей медиума. То есть быть там человеком на побегушках, человеком второго сорта, который хоть и выполняет важную работу, хоть и вроде как при руководящей верхушке, а всё равно — второй сорт. И тут внезапно оказывается, что с ним вполне могут взаимодействовать духи. Да ещё как! Дух пришел и попросил помощи для другого человека. Он побежал на помощь и спас его. Кому расскажи — не поверят.

— Вот видишь, Генка! Вот видишь! — заверещал Моня, кивая на Фаулера и прерывая мои мысли.

— Вижу. — Проворчал я недовольно.

— Простите, что? — переспросил Фаулер.

— Это я не вам, — сказал я.

— Эм-м-м… я правильно понимаю, дух в этой комнате? — глаза Фаулера загорелись. — Вы же с ним разговаривали сейчас, да?

— Был, — сказал я. — Но ушел.

— Ты врун! — возмутился Моня, и замерцал, словно неисправная лампочка на китайском приборе, — зачем говоришь неправду? Вот я сейчас опять листы раскидаю, и как ты будешь в его глазах выглядеть? Как⁈ Хочешь проверить⁈ Хочешь⁈

— Это одноразовый дух, если можно так выразиться, — соврал я, не обращая внимания на возмущение одноглазого, — он выполнил свою функцию и ушел.

— Вот как? — заинтересовался Фаулер, — вы даже и так можете?

— Это же все медиумы могут… — хотел по обыкновению пожать плечами я, но забыл о побоях и зашипел от боли в потревоженном плече.

От дальнейших расспросов меня спас доктор, который, наконец, пришел, Фаулер вышел встречать его, а я прошипел Моне:

— Чтобы ни звука! Если не хочешь расстаться со мной.

— Но Генка… — начал Моня, но я оборвал его:

— Потом!

И хорошо, что вовремя — в этот момент в комнату вошел доктор — благообразный пожилой мужчина, высокий, подтянутый, с бородкой, как у Дзержинского. Он был в белом халате, который был не просто белым, а кипенно-белым и накрахмален так, что об складки можно было порезаться.

Не обнаружив у меня переломов, доктор сделал укол, выписал какие-то мази и припарки и отбыл.

— Пойду-ка я домой, — кряхтя, сообщил Фаулеру я.

— В таком состоянии? — скептически покачал головой тот, — живете вы, как я понял, далеко. А сил у вас сейчас немного. Кстати, вы хоть ели сегодня?

От этих слов в животе у меня заурчало.

— Вот видите, — рассмеялся Фаулер, — сейчас я гляну, там, на кухне, Груша, это моя домработница, обычно оставляет ужин. Я часто задерживаюсь на собраниях Общества и ужинаю уже за полночь. Сейчас я гляну.

— Нет, не надо. Не утруждайтесь, — попытался остановить его я, — я таки пойду. Дела у меня. Откладывать их нельзя.

— А вдруг на вас опять нападут? — выложил последний аргумент Фаулер, — они же могут и слежку за домом установить.

— Теперь я знаю, что они меня пасут. Почую заранее, — твердо сказал я и поднялся на ноги. — Вам спасибо огромное, товарищ Фаулер. Вы спасли мою жизнь.

— О причинах, по которым они вас похитили и пытали, вы всё равно мне не расскажите, я ведь правильно понял? — вздохнул Фаулер.

— Расскажу, но не сейчас, — пообещал я, поднимаясь.

Попрощавшись, я вышел на улицу. Был очень-очень поздний вечер, почти ночь. На улице было светло от щедрой россыпи крупнозернистых звёзд в небе. Не до конца ещё полная луна светила как сумасшедшая. После обезболивающего укола боль ушла, и я теперь шел вполне даже бодро. Об этом происшествии напоминали только синяки да разбитая губа. Я хотел послать Моню вперёд, в разведку (всё-таки Фаулер был прав и дяди Колины подельники, не найдя меня в подвале, вполне могут следить за флигелем или даже взять его штурмом).

Но его нигде не было.

Обиделся. Зря я на него рыкнул. И спасибо одноглазому не сказал.

Ну ладно, я его уже знаю, он сейчас немного подуется, а потом всё равно вернётся (захочет же Еноха потроллить, дескать во какие приключения были, и я опять хозяина спас). Тогда я извинюсь, и мы помиримся.

С такими миротворческими мыслями, я шел по засыпающему городу, чутко присматриваясь вокруг. Из-за того, что не было Мони, приходилось напрягать все органы чувств. Второй раз в ловушку попадаться глупо. И, кстати, на повестке появляется новая задача — нужно заиметь себе наган. Озадачу завтра Фаулера.