Русские былины (др. сб.) - Автор Неизвестен

«Алеша Попович и Тугарин» — самый древний былинный сюжет, основанный на мотивах змееборчества. Каждый из былинных героев бьется со своим чудищем: Илья Муромец с Соловьем-разбойником, Идолищем или Сокольником, Подсокольником, Жидовином, Добрыня Никитич — со Змеем Горынычем или киевской колдуньей Маринкой Кайдаловной, а на долю Алеши Поповича достался Тугарин.

Но былинный Тугарин, как считают исследователи, не просто художественный образ. У него есть вполне реальный исторический прототип: половецкий хан Тугоркан, ставший в 1094 году тестем Святополка и убитый киевлянами в 1096 году. Убийство в Киеве исторического Тугоркана и былинного Тугарина действительно дает основание для такой параллели.

Впрочем, это толкование не единственное. Существует общеславянский корень «туг» в значении «горе, печаль, обида» (тужить, туго — слова того же корня). Таким образом, имя Тугарин вполне могло быть нарицательным, со значением — «обидчик, насильник, угнетатель». «Имя Тугарин, — замечают исследователи Ю.И. Смирнов и В.Г. Смолицкий, — наряду со многими другими эпическими именами (Богатырь, Добрыня, Дунай, Залешанин, Казарин, Пересвет, Рахман, Салтан, Соловей, Сухан, Тороп, Хотен и другие), было собственным „некалендарным“ именем у русских вплоть до конца XVII века. Оно пользовалось определенным распространением среди низших и средних слоев населения центральных районов Московской Руси, в частности у „служилого сословия“. Лингвистически нельзя объяснить бытование этого имени влиянием былинного образа. Лингвистически мог происходить лишь обратный процесс. Неизвестно, какое значение вкладывали русские в имя „Тугарин“ в XVI–XVII вв. Более вероятным кажется, что оно было для его носителей своего рода оберегом, предохраняющим от сглазу, нечистой силы. Выбор нарочито „дурного“ имени в качестве оберега известен как обычай у многих народов, в том числе и у славян».

Существует два варианта боя Алеши Поповича с Тугарином. Один — чисто мифологический, «змееборческий», где он встречает и убивает Тугарина в поле, по пути в Киев; и второй — более «исторический», где он убивает его в Киеве, на пиру у князя Владимира. В «Сборнике Кирши Данилова» обе эти версии совмещены. В результате в одной былине Алеша Попович убивает Тугарина дважды.

Текст публикуется по изданию: Сборник Кирши Данилова, № 20.

Алёша Попович освобождает Киев от Тугарина

Да и едет Тугарин-то да Змеёвич же,Да и едет Тугарин да забавляется;Впереди-то бежат да два серых волка,Два серых-то волка да два как выжлока;Позади-то летят да два черных ворона.Да и едет Тугарин да похваляется:«Уж я город-от Киев да во полон возьму,Уж я божьи-ти церкви да все под дым спущу,Уж я русских богатырей повышиблю,Да и князя-та Владимира в полон возьму,Да княгиню Апраксию с собой возьму».Приезжал-то Тугарин да в стольный Киев-град,Приезжал-то ко князю да ко Владимиру.Да встречат-то его батюшкаВладимир да стольно-киевскийДа со матушкой княгиней Апраксией-королевичной.Заводилось пированье да тут почестен стол,Да собиралися все князья и все бояра.Тут несли как Тугарина за дубовый стол,Да несло двенадцать слуг да ведь уж князевыхДа на той же доски да раззолоченной.Да садился Тугарин да за дубовый стол,Да садилася матушка княгиняАпраксия-королевична.Да принесли-то ведь как да лебедь белую.Она рушала, матушка Апраксия, лебедь белуюДа урезала да руку правую;Тот же Тугарин-от Змеёвич жеДа целиком-то сглонул да лебедь белую.Да сидел-то Алешенька Попович же,Он сидел-то на печке да на муравчатой,Он играл-то во гусли да яровчатые;Да и сам-то Алешенька да надсмехаетсяДа над тем над Тугарином Змеевичем:«Еще у нас-то, у дядюшки, была корова старая,Да и охоча корова да по поварням ходить,Да и охоча корова ёловину исть;Да ёловины корова да обожралася.Да тебе-то, Тугарин, будет така же смерть».Да уж тут-то Тугарину за беду пришло,За великую досаду да показалося.Алешу стрелил он вилочкой серебряной.Да на ту пору Алешенька ухватчив был,Да ухватил-то он вилочку серебряну.Да и говорит-то Тугарин-от Змеевич же:«Еще хошь ли, Алешенька, я живком схвачу,Еще хошь ли, Алешенька, я конем стопчу,Я конем-то стопчу, да я копьем сколю?»Да по целой-то ковриге да кладет на щеку.Да сидит-то Алешенька Попович же,Да сидит-то на печке да на муравленой,Да играт-то во гусельцы в яровчатые,Да сидит, над Тугарином насмехается:«У нас, у дядюшки, была собака старая,Да охоча собака да по пирам ходить;Да и костью собака да задавилася,Да тебе-то, Тугарин, будет така же смерть».Да и тут-то Тугарину за беду пришло,Да за великую досаду да показалося;Да ухватил-то он ножичек булатный же,Да он стрелял Алешеньку Поповича.Да на ту пору Алешенька ухватчив был,Да ухватил-то он ножичек булатный же.Да говорит ему Тугарин-от да Змеевич же:«Еще хошь-то, Алешенька, живком схвачу,А хошь-то, Алешенька, конем стопчу,Да конем-то стопчу, да я копьем сколю?»Да сидит-то Алешенька Попович же,Да сидит-то на печке да на муравленой,Он играт-то во гусли да яровчатые,Да сидит-то, над Тугарином насмехается.Да тут-то Тугарину за беду пришлось,За великую досаду да показалося.Да бежал тут Тугарин да ведь вихрем вон,С-за тех же столов да он дубовых же,Из-за тех же напиток да разноличныих,Из-за тех же ествов сахарных же,Еще звал-то Алешу да ехать во чисто поле.Еще тут Алешенька не трусливый был,Да и брал-то коня да лошадь добрую,Да взял-то он сабельку ту вострую,Еще взял-то он палицу буёвую,Да брал он копье да долгомерное.Выезжали с Тугарином на чисто поле.У Тугаринова коня да крыльё огненно,Да летает-то конь да по поднебесью.Говорит тут Алешенька Попович же:«Нанеси, бог, бурсачка да часта дожжичка».Нанесло тут бурсачка да часта дожжичка.Тут спускался у Тугарина конь да из поднебесьяДа на матушку да на сыру землю.Говорит-то Алешенька Попович млад:«Уж ты ой еси, Тугарин да Змеевич же!Оглянись-ка назад: там стоит полк богатырей».Оглянулся Тугарин Змеевич же.Да на ту пору Алешенька ухватчив был,Ухватил-то он сабельку ту вострую,Да и сек у Тугарина буйну голову.Да тут-то Тугарину славы поют.Он рассек-то его на мелки речеки,Он рассеял-развеял да по чисту полю.Да черным воронам да на пограянье,Да птичкам-пташицам да на потарзанье.Да Тугаринову голову да на копье садилДа повез-то ей да в стольный Киев-градА и князю Владимиру в подарочки.Да привез он ко князю да ко Владимиру,Да говорит тут Алешенька Попович млад:«Да уж ты ой еси, Владимир-князь столько-киевский!Ты возьми-тко Тугаринову голову да и в подарочки;Да хошь рубахи бучь да и пиво вари».Уж тут-то князь Владимир да возрадовался,Дарил-то Алешеньку подарочками,Да подарками дарил его великими,Еще взял-то Алешеньку во служеньице.

Источник: Архангельские былины и исторические песни, собранные А.Д. Григорьевым в 1899–1901 г.г. № 334.

Былина отразила в переоформленном виде событие 1096 г.: под Киевом был убит возглавлявший половецкое войско князь Тугоркан, тесть русского князя; тело привезли в Киев и затем погребли вблизи него. Описание конфликта в княжеских палатах, возможно, перенесено сюда из недошедшей были об Алеше, переделанной в былину «Илья Муромец и Идолище».

Алёша Попович и Еким Иванович

Алеша Попович младСо Екимом сыном ИвановичемВыезжали на расстани на широкие;На расстанях лежит бел-горюч камень,На камешке подписи подписаны,Все пути-дорожки рассказаны.Тут-то Алеша, поучен человек,Соскакивал со добра коня,На камешке надписи рассматривал,Все пути Екиму рассказывал:– Слушай-ка, Еким сын Иванович:Первая дорожка — в Чернигов-град,Вторая дорожка — в Путерему,Третья дорожка — в славен Киев-град.Во Чернигове-городе не бывано,И пива, вина много не пивано,Калач бел-крупищат не рушиван,И белая лебедка не кушана;Домы, кабаки были вольные,Молодушки были приветливы,Девушки — прелестливы;А мы с тобой, Екимушка, упьянчивы,Запьемся, Екимушка, загуляемся,Потерять-то нам будет слава добрая,Вся-де выслуга богатырская.Тоже-де в Путереме не бывано,И пива и вина много не пивано,Калач бел-крупищат не рушиван,И белая лебедка не кушана;Дома, кабаки были вольные,Молодушки были приветливы,Красны девушки прелестивы;А мы с тобой, Екимушка, упьянчивы,Запьемся, Екимушка, загуляемся,Потерять-то нам будет слава добрая,Вся-де выслуга богатырская.Во Киеве-городе было бывано,Много пива, вина было пивано,Калач бел-крупищат много рушиван,Белая лебедка много кушана.Завладел у князя ВладимираХорошую дочь княжну-королевишну Змей Тугаретин.Туда побежим на выручку. —Садились они на добрых коней,Они били коней по тучным бедрам,Тут-де их кони прирассердилися,С горы на гору кони перескакивают.Темные леса промеж ног пущают,Реки, озера хвостом устилают.Подбегали ко городу ко Киеву,Скакали через стену белокаменнуюК тому столбу ко дубовому,Ко тому колечку ко злаченому.Коней они не привязывают,Никому держать не приказывают,Отпирают гридню на пяту,Запирают гридню наплотно,Приходят середи полу кирпищата,Молитву творят сами Иисусову.Крест кладут по писаному,Поклон ведут по-ученому,Кланяются, поклоняютсяНа все на четыре стороны,Князю и княгине наособицу,Наособицу и особь статью.– Милости просим, люди добрые,Люди добрые, храбрые воины!Садитесь-ка вы в куть[20] по лавице. —– То-де нам место не по рядине. —– Второе место — в дубову скамью. —– То-де нам место не по вотчине. —– Третье место — куда хочете. —– Неси-ко ты, Алешенька Попович млад,То ковришко волокитное! —Этому ковришку Владимир-князь удивляется:– Хорошо-де ваше ковришко волокитное! —Красным золотом оно было вышивано,В углах-то было вшиваноПо дорогу камню самоцветному,От его-то, от пацыря,Как луч стоит от солнца.– Стели-ко его за печной за столб! —И садятся они с Екимом за печной за столб.Не от ветричку палата зашаталася;Не от вихорю палата всколыхалася;Прилетал змеишшо Тугаретин,Отпират он гридню на пяту,Запират он гридню не наплотно,Господу богу не молится,Чудным образам не поклоняется;Садят его за столы за дубовые,За скатерти браные,За ествы сахарные.Калач бел-крупищат за праву шшоку бросат,Белую лебедку — за леву шшоку.Говорит Еким таковы слова:– У попа было у РостовскогоБыл кобелище цынгалище.Охоче по подстолью ходить,Костью подавился,Оттого и переставился;А тебе, змею, не миновать того. —– Что у те, князь, за пешным столбом?Что за сверчок пишшит?  —Отвечат князь Владимир:– А маленьки ребятки промежу себя говорят.Сами бабки делят. —Подают змею чару зелена вина,Зелена вина полтора ведра,А весом чара в полтора пуда,Принимат он чару единой рукойИ выпиват он чару на единый дух,Говорит Еким, сын Иванович, таковы слова:– У попа у РостовскогоБыла корова бурая,По поварням ходила,Барды по чану выпивала, —треснула,А тебе, змею, не миновать того! —Схватил змеишшо ТугаретинНожишшо-чинжалишшо,И бросил за печной за столб.Тут-то Алешенька подхватчив был,Подхватывал ножишшо-чинжалишшоПравою полою кафтанною,Тут-то они возопияли:– Сам ли ты, Еким, бросишьИли мне велишь? —– Сам я не бросаю и тебе не велю:Нечего кровенить палату белокаменну,Надо со змеем переведатьсяНа поле Куликовом,На том елбане[21] раскатистом. —Покатился змей ТугаринИз палаты белокаменной,Надел крылья бумажныеИ полетел на поле Куликово,На те елбаны раскатисты.Выходили Еким со АлешеюНа улицу широкую,Еким Алеше наказыват:– Еж ли два часа не буду, беги на выручку.И сам садится на добра коня,Бежал на поле Куликово,На те елбаны раскатисты;Втыкал копье мурзомецкое,И вбегал на тупой конец,И смотрел во чисто поле.Завидел змея ТугаринаВыше лесу стоячего,Ниже облака попловучего.Говорит змей Тугарин:– Что тебя, Еким, огнем сожечь,Или живьем сглотить,Или тебя дымом заглушить? —Взмолился богу господу Еким сын ИвановичНаипаче пресвятой богородице:– Сошли, господи, крупчата дождя,Подмочи у змея крылья бумажные! —Неоткуль туча грозная подымалася,И дал бог крупчата дождя,Подмочило у змея крылья бумажные,И повалился змей на сыру землю.Тут подхватил его ЕкимНа копье мурзомецкое,И протыкал ко сырой земле,И отсек буйну голову.Тут-то миновалось два часа, —Побежал Алеша на выручку;Не видит он света белого,Не видит он и солнца красного,Сбегался со Екимом навстречу,И бил его буевой,И сшиб со добра коня,Притыкал его в грудь белуюКопьем мурзомецкимИ угодил в крест чувственный.Соскакивал Алеша со добра коня,Брал его на руки белые,Садил в седло черкасское.Поехал путем-дорожкоюКо князю Владимиру;И бросали голову змея ТугаринаЗа стену белокаменную.Выходил князь Владимир Сеславич, красно солнышко,На улицу широкую и просит:– Милости просим, храбрые воины,За единый стол хлеба откушати!  —Отвечали они князю Владимиру:– На приезде гостя не учествовал,На отъезде не учествовать.

Былина о бое Алеши Поповича с Тугариным известна в сорока записях, среди которых заметно выделяется алтайский вариант, записанный в первой половине XIX века в Сузунском заводе на Алтае. Главным героем в этом варианте былины выступает не Алеша Попович, а его слуга Еким Иванович, что, по мнению некоторых исследователей, противоречит средневековому воинскому этикету и является «несомненной виной исполнителя», произволом его фантазии. Чисто механические замены действительно не редкость в былинах, но существуют и другие, связанные с творческим переосмыслением устоявшихся образов и сюжетов. В данном случае выделение паробка Алеши Поповича выглядит не случайностью, а именно переосмыслением их ролей. Слишком уж непривлекательным выглядит Алеша Попович в некоторых былинах, где он выступает бабим прелестником, поэтому его первоначальный героический облик вступил в явное противоречие с позднейшим, «сниженным» до роли искусителя жены Добрыни Никитича, совратителя сестры братьев Збродовичей. И это противоречие рано или поздно должно было найти свое разрешение в самом эпосе, что, по сути, и произошло в варианте алтайского сказителя, поменявшего ролями Алешу Поповича с его слугой Екимом Ивановичем. Не менее характерно, что в этой былине бой Екима Ивановича с Тугариным происходит на поле Куликовом, на том елбане раскатистом.