Последний теракт. Книга вторая - Олег Сакадин

– По-твоему один человек ничего не сможет сделать?

– Я не совсем то хотела сказать. Один человек, безусловно, может повергнуть горы, но таких людей единицы, и рождаются они крайне редко, словно неземные пришельцы, наделенные десятикратным потенциалом, опережающие время кометы, ярко пролетающие над землей. Таким человеком является Меленков, но именно его комету нам необходимо погасить, иначе вспыхнет все. Диккенс, безусловно – был велик, но он наверняка сильно страдал от понимания того, что твориться вокруг. Без сомнения он хотел помочь, сделать хоть что-нибудь, лишь бы изменить губительную тенденцию. Его книги актуальны и сейчас, поменялись только действующие лица, но все остальное осталось по-прежнему, словно невидимая спираль повторяет движение по кругу. Отличие настоящего времени состоит в том, что сейчас мир действительно стоит на грани величайшей катастрофы всех времен. И виной всему гнилая кучка людей, возомнивших себя богами. Да, во времена Диккенса нынешний Комитет только-только возрождался в недрах Ост-Индской компании.

– И все же мне удивителен тот факт, что он так широко печатался.

– Эта тенденция характерна не только для Англии, скорее характерная времени. Не забывай, ведь даже в царской России цензура пропускала Толстого и Достоевского. Мне сложно сказать, могли ли люди в то время по достоинству оценить величайшие труды, или просто относились к ним как к рядовым прислужникам пера? Ведь знаешь, когда не с чем сравнить великое можно и заблудиться в своих выводах, а в России до восемнадцатого века литературы словно и не было вовсе.

– Ты говорила, что это все воздействие неудобного для языка алфавита?

– Да, есть такое предположение, что русский язык до обработки его Ломоносовым был весьма непригоден для выражения, и я с этим согласна, поскольку трудно поверить в то, что до восемнадцатого века русская земля не смогла породить ни одного достойного писателя. Зато потом словно прорвало! Ты удивляешься, почему тогда печатали таких грандов мировой литературы? Может ли быть такое, что тогда просто не существовало желающих написать пустой иронический детектив, отупляющий мозг? Или их просто гасили на корню, ведь даже цензоры тех времен могли с легкостью выявить пустышку. Вспомни хотя бы Тютчева. В наше время ситуация кардинально поменялась, и я бы долго сокрушалась по этому поводу, если бы не знала, что все это плоды политики Комитета. Великие гранды современности сознательно отодвигаются в сторону, хотя и не печатать их вовсе все равно не могут.

– О ком ты говоришь?

– Александр Зиновьев – ярчайший пример тому. Большинство людей даже не подозревают, какое наследие он оставил потомкам, а чтобы по достоинству все это оценить потребуются десятилетия! Зиновьев был настоящей интеллектуальной глыбой, исключительным человеком, своим собственным «суверенным государством», как он говорил про себя. Ты читал его книги?

– Только «Иди на Голгофу», – признался Платон.

– Я думаю, ты смог по достоинству оценить этот роман. Кстати, именно в Голгофе Зиновьев приводит выписки из своего собственного кодекса поведения, который впоследствии назовут «Зиновьюгой».

– Да, я помню его, но он практически нереален для большинства живущих на земле.

– Ты прав, – согласилась Алмазова. – В большинстве своем человек слишком слаб, чтобы обходиться без помощи общества, которое формирует его сознание и придает стереотипы. Мнение общества влияет на большинство современных людей, так было всегда, и только единицы могут противостоять ему. Точнее, так принято считать, и миллиарды человеческих усилий направлены на то, чтобы поддерживать эту гнусную миссию, сравнивая Человека с беспомощным прутиком в стоге сена, а сколько религий поддерживают это уничтожение разума! Но далеко не все поддаются на эту чудовищную провокацию, и единицы, рожденные в тех же равных условиях, а порой и в гораздо худших, чем у других – достигают величия! Таким человеком был и Зиновьев. Наверняка это был титанический груз, которому приходилось противостоять ежедневно, но вся его жизнь была настроена на эту борьбу, которой могла противостоять редчайшая целостность натуры, человека, который всегда знал то, чего хотел от этой жизни, и не шел ни какие компромиссы! В итоге именно он оказался человеком, который смог разорвать пелену лживой мировой политики и достать истину наружу, поэтому его книги мешают распространять сторонники Комитета. Про сам Комитет, Зиновьев, я думаю, не знал, как о конкретной организованной структуре, хотя несомненно догадывался о существовании таковой. Не зря он писал, что вот уже добрую сотню лет политика не происходит стихийно, а все идет по четко написанному плану. Именно он предсказал для России страшную катастрофу, которая медленно отравит и загубит все корни русского народа, а также уничтожит его историю. К сожалению, он также как и Диккенс не дает четкого плана для того, чтобы этому противостоять, да разве вообще такой план возможен? И так понятно, что для начала людям в большинстве стоит переродиться в более интеллектуально-здоровое общество, ведь управлять ими тогда будет гораздо сложнее. Не зря Зиновьев говорил, что «мечтает о новом человеке». Как и Диккенс, он пытался достучаться в своих книгах до людей, заставить их очнуться, и оглядеться по сторонам, иначе этот сумасшедший сон, эта губительная подмена реальности закончатся трагически. Но, в отличие от Диккенса, он гораздо глубже проникает в суть проблемы, и не зря, поскольку он был выдающимся социологом, и романы его носят практически научную основу. Он создатель социологического романа, и, безусловно, лучший ее представитель. Стыдись, что ты так мало прочитал его книг, и постарайся исправить эту ошибку, как только все закончиться.

– Я, конечно, постараюсь, но, как ты понимаешь, в данный момент мне не до этого, – вдохнул Платон.

– Понимаю.

– Да и вообще мне все это кажется утопией, особенно то, что ты называешь «Зиновьюгой». Разве может человек быть настолько совершенен?

– Зиновьев ведь был.

– Зиновьев был единичной кометой, помнишь? А мы ведь говорим о большинстве.

– Да, я все прекрасно помню. Но у людей нет шансов продолжить свое существование, если они не изменяться сами. Самое страшное то, что многие и не подозревают о собственных возможностях, связанные по рукам и ногам океаном противоречий и лживых теорий, разрывающих душу и тело, и зарождающие в человеке непреодолимый конфликт с самим собой, продолжающийся всю жизнь и характерный постоянным стяжанием самого себя, непреодолимым чувством вины, боязнью ответственности, страхом перед судьбой и обществом, неверием в собственные таланты. Даже те, кто знаком с творчеством Зиновьева и других выдающихся людей, наверняка считают, что подобное им не под силу, приписывая современным и ушедшим атлантам некую божественную силу, начертанность судьбы, предназначение свыше и прочих неземных атрибутов, мало задумываясь о том, что человек не рождается великим изначально, но лишь путем постоянной работы над собой, своим разумом, своими достижениями создает свое предназначение и судьбу! И пока большинство будет думать, что Зиновьев и многие другие выдающиеся люди родились великими, а не стали ими – ничего не изменится.

Мечта о новом человеке не есть утопия, скорее это социальная необходимость для выживания. Что ты думаешь, даже если Комитет и Меленков смогут привести в действие свои адские планы, установив единую систему управления во всем мире, поработив остаток населяющих людей, думаешь, этот порядок надолго сохраниться? Сомневаюсь. Установившиеся боги в образе людском погубят себя в собственных пороках, морально растлят остатки собственных рабов, что в итоге приведет к закату человеческой расы. Не знаю, осознает ли Меленков все это. Путь к жизни может быть только созидающим, все остальное есть лишь исковерканные, искаженные пути, которые приводят к катастрофам. Шагнуть вперед и выжить возможно только через тягу к добру и любви, через собственное развитие и постоянный труд. Иначе никак. Ты думаешь, я несу полную чепуху?

– Не знаю, – признался Платон, – как показывает история, прав тот, на чьей стороне сила.

– Согласна, так было неоднократно, возможно, поэтому история до сих пор идет по невидимой, но неизбежной спирали, которая постоянно отбрасывает людей назад, словно заставляя наконец-то поучиться на собственных ошибках. Но все четно, все до сих пор бесполезно, раз мы стоим на пороге такой катастрофы. Хотя нет, есть отличие – боюсь, что на этот раз Бог дает нам последний шанс, не используя который человечество просто прекратит свое существование. И мы с тобой наделены честью преградить путь надвигающейся трагедии, стать поистине великими в своих деяниях, только не возгордись!