61 час (в сокращении) - Ли Чайлд

— Что вы вообще делаете в Южной Дакоте?

— Мой автобус попал в аварию. И я здесь застрял.

— Вы хорошо себя ведете? У вас в личном деле всякий раз ставят отметку, когда постороннее учреждение наводит о вас справки. ФБР или местный отдел полиции. За последние двенадцать лет у вас отметок до черта и больше.

— Отсюда запрашивали за эти два дня?

— Копия отправлена Томасу Холланду в болтонское отделение полиции.

— Ее начальник. Вероятно, обычный запрос. Он хотел узнать, пригоден ли я, потому что ему нужна моя помощь.

Долгая пауза. Пора заканчивать.

— Как вас зовут? — спросил он.

— Сьюзан.

Снова долгая пауза. Пора заканчивать.

— Попросите вашего летчика попробовать еще раз. Добро наверняка доставили по воздуху. Должны быть накладные.

— Попрошу.

— Позвоните мне?

— А как же, — сказала она.

Ричер перешел в гостиную. Миссис Солтер спросила:

— Как она?

— Кто?

— Женщина в Виргинии.

— Отлично. — Ричер подошел к окну и посмотрел на улицу. Снег, лед, полицейская машина. — Все тихо, — сказал он.

— Вы думаете, в тюрьме штата и в федеральной тюрьме проверка происходит в тот же час, что и в окружной?

— Думаю, да.

— Тогда какое-то время нам ничто не угрожает. Головы пересчитаны, и до утра массовых беспорядков быть не может.

— Надейся на лучшее, планируй в расчете на худшее.

— Это ваш девиз?

— Один из многих.

— А какие еще?

— Никогда не прощай, никогда не забывай. Сделай раз, и сделай правильно. Что посеешь, то и пожнешь. Планы летят к чертям после первого же выстрела. Служить и защищать.

— Я впервые напугана. Это очень животное чувство, да?

— Это выбор, — сказал Ричер. — И ничего больше.

— Все ведь боятся смерти.

— Смотря какую форму она примет — так я думаю.

Они замолчали. Потом Ричер спросил:

— Вы давно ушли на покой?

— Чуть больше десяти лет назад.

— Значит, вернулись сюда до того, как построили тюрьму?

— За несколько лет до этого. Тогда город был другим.

— Каким же?

— Душевнее, — сказала Джанет Солтер. — Спокойнее. Вполовину меньше. Начальник полиции Холланд был молодым семейным человеком. Как сейчас Эндрю Питерсон.

— Что случилось с женой Холланда?

— Рак… Их дочери Лиз было тогда пятнадцать лет. Это тяжело для ребенка, но она как будто справилась. Ее назвали в честь матери. Маму звали Бетти, а ее — Лиз. Они были очень похожи во всем. Холланду это вряд ли облегчило утрату, но и он как-то сумел ее пережить.

Джанет Солтер умолкла. Ричер не знал, остаться ему в комнате или уйти.

— Присядьте, — сказала она.

Он сел.

— Вам не холодно? — спросила она.

— Нисколько, — сказал Ричер. Древняя батарея под окном грела отлично. Он представил себе гудящий котел в подвале. Постоянное отопление, круглые сутки. Не то что в фермерском доме Питерсона. Железная дровяная печь, закрываемая на ночь, остывающая, едва теплая к утру. С минуту он смотрел в пространство. И вдруг сказал:

— Дурак.

— Кто?

— Я. Мне надо позвонить.

Ричер вышел и набрал домашний номер Питерсона.

К телефону подошла Ким. Ричер назвался и сказал:

— Извините, пожалуйста, что беспокою, но мне надо поговорить с Эндрю.

Питерсон взял трубку.

— Неприятности? — спросил он.

— Наоборот. Я знаю, где ключ от каменного здания.

20.55. Осталось семь часов.

Ричер держал трубку, а Питерсон минуту обсуждал с собой, что делать дальше. Наконец он сказал:

— По камерам их развели час назад, так что сирены не будет. Он, наверное, может прийти и без сирены, но в таком случае у него на пути будет много народу. Четверо в доме, трое на улице. Так что особого риска нет, если вы сейчас съездите. Согласны?

— Большого риска нет, — повторил Ричер.

— Я подберу вас через десять минут.

Ричер вернулся в гостиную и объяснил миссис Солтер, куда уезжает. Спросил:

— Если полицейским придется уехать, что вы делаете?

— Запираюсь с револьвером в подвале.

— Когда?

— Сразу, наверное.

— Правильно, — сказал Ричер. — Сразу же, немедленно, раньше, чем полицейские выйдут за дверь. Вы запретесь и останетесь там, пока я не вернусь. И даже если полицейские не уедут, но вы почувствуете что-то неладное или кто-то из них насторожится.

— Спущусь. Обещаю.

Ричер кивнул. Он вышел в прихожую и влез в свою исполинскую парку. Нащупал карман — на месте ли шапка, перчатки, револьвер. Порядок, все на месте. Зазвонил телефон. Подошла та, что сидела на ступеньках, и передала трубку Ричеру.

— Да, — сказал он, думая, что это Питерсон.

Голос из Виргинии произнес:

— Мы нашли накладную на часть груза. Сорок тонн военных излишков с аэродромов времен Второй мировой войны в Восточной Англии. В середине пятидесятых многие из них закрывали.

— Там указано, какого рода излишки?

— В общих словах — предметы для обеспечения экипажей и, в частности, назван производитель, фирма, которую никто не помнит, и товарный код, которого уже никто не понимает.

— Какой код?

— N06BA03.

— Ничего мне не говорит.

— Что угодно может быть — хоть шлемы.

— Сорок тонн шлемов из Европы наши не повезли бы по воздуху. Дешевле раздать или сжечь.

— А вдруг это что-то такое, чего мы не могли раздать. Или продать. Или сжечь. Из соображений секретности.

— Кто производитель?

— Фирма называется «Лаборатории „Корона“».

— Повторите?

— «Лаборатории „Корона“».

Ричер выругался:

— Нет, они надо мной издеваются, что ли?

— Ричер, что такое?

— Мне надо идти.

Как только показались фары Питерсона, Ричер вышел из двери. Спустился с террасы и торопливо пошел по дорожке к улице. Мороз обрушился на него, как удар молотка. Машина подъехала, Ричер сел в нее. Из печки дул теплый ветер. Ричер не снял ни шапку, ни перчатки. Питерсон развернулся и выехал на главную улицу. С нее свернул направо, на юг. Дорога была пустынна.

Через десять миль они снова повернули и поехали параллельно шоссе. Ярко светила луна. Снова повернули направо, на извилистый проселок. Наконец показалась старая взлетно-посадочная полоса. Они вспрыгнули на нее, промчались оставшиеся две мили и увидели красные габаритные огни стоящего автомобиля. Автомобиль был пуст. «Форд-краун-виктория».

— Это машина Холланда, — сказал Питерсон.

Они нашли Холланда в дверях первого домика.

— Какого черта вы здесь делаете? — спросил он.

— Ричер догадался, где спрятан ключ, — сказал Питерсон.

— Мне все равно, кто о чем догадался. Вам нельзя было приезжать. Это полная безответственность. Что, если дадут сирену?

— Не дадут. Камеры заперты, заключенные пересчитаны.

— Вы верите, что там порядок? Эндрю, у них там бардак. Если вы думаете, что они пересчитывают людей каждый вечер, тогда я продам вам участок на берегу моря.

— Что вы хотите сказать? Что там могут неверно сосчитать заключенных?

— Ставлю доллар против дырки от бублика, что там не было проверки. У них там ночные обходы, дорогой мой. По расписанию — десять, каждый час. Думаю, они девять пропускают. Но когда-то все-таки обходят тюрьму, проверяют кровати, делают то, что должны были сделать в восемь часов.

— Серьезно? Нам надо вернуться?

Холланд помешкал с ответом:

— Нет, в худшем случае миссис Солтер останется одна на пять минут. Все равно, конечно, риск, но вам не стоило приезжать.

— А вы почему здесь? — спросил Ричер.

Холланд повернулся к нему:

— Потому что я сообразил, где ключ.

— Где же? — спросил Питерсон.

Ключ был внутри керосиновой печки, в первом домике. Отличный тайник. Горячий — сразу там искать не стали бы; но теперь он остыл. Как дровяная печь у Питерсонов. Из Виргинии посоветовали: сожгите дом и просейте золу, у летчиков ключ может быть сделан из того же материала, что боеголовки. Он уцелеет. И в Виргинии не ошиблись. Он уцелел. Ричер достал его из печки и отдал Холланду. Холланд пошел с ним к двери каменного здания. Вставил в скважину. Повернул. Замок легко открылся.

Ричер нажал на ручку двери. Она повернулась на шестьдесят градусов, как в банковском сейфе. Сама дверь была очень тяжелая. Но открылась. Внутри было черно.

— Давайте фонари, — сказал Холланд.

Питерсон бросился к машинам, залез в обе и вернулся с тремя фонариками. Они включили фонари, и осветился голый бетонный бункер двадцать футов шириной, тридцать длиной и высотой в два этажа. В центре бетонного пола начиналась винтовая лестница, уходившая в круглую шахту. Лестница была сварена из простых стальных профилей. Рядом с люком из пола выходили две толстые вентиляционные трубы.

Ричер перегнулся через перила лестницы и посветил фонарем вниз. Не увидел ничего, кроме ступенек. Спиралью, нанизанной на стальную трубу, они уходили вглубь и терялись во мраке.