Звездоплаватели - Георгий Мартынов

— Хороша крошка! — сказал я, вспомнив исполинскую глыбу.

Пайчадзе засмеялся.

— В астрономии, — сказал он, — Земля считается маленькой планетой. Астероид диаметром не больше тридцати километров — совсем пылинка. Но, как ни мала эта планетка, меня удивляет, что она ещё не открыта. Её орбита близка к орбите Земли.

— На ней не написано название, — сказал я. — Может быть, это одна из тех, которые известны на Земле.

Я спохватился, когда увидел, как сдвинулись брови Пайчадзе, но было поздно: фраза уже вылетела.

— Извините, Арсен Георгиевич! — поспешил я сказать. — Я пошутил. Признаюсь, что шутка неудачна.

— Пояс астероидов, — сказал он, словно не слышал моих слов, — расположен между орбитами Марса и Юпитера. Есть предположение — там когда-то находилась большая планета, но по неизвестным причинам раскололась на части. Малые планеты — обломки одной большой. Сегодня мы видели такую планету с близкого расстояния и могли убедиться, что это обломок, а не самостоятельно образовавшееся тело. В этом — случае оно бы имело шаровидную форму. Теория образования астероидов как обломков большой планеты подтверждается. Это очень важный результат сегодняшней встречи. Как я сказал, пояс астероидов расположен между орбитами Марса и Юпитера, но есть астероиды, которые выходят за эти пределы. В настоящее время известны орбиты трёх тысяч пятисот двадцати малых планет. При подготовке экспедиции возможность встречи была учтена. Были произведены расчёты местонахождения каждого известного (он подчеркнул это слово) нам астероида, орбиту которого мог пересечь корабль. Ни с одним мы не должны встретиться. Выходит, виденный обломок — малая планета, неизвестная на Земле.

Он искоса взглянул на меня и улыбнулся обычной ласковой улыбкой.

— Астрономия — точная наука, — сказал он. — Спокойной ночи, Борис Николаевич!

НА МАРСЕ

27 декабря 19… года.

Марс!..

Каким далёким и недостижимым казался он там, на Земле!

И вот мы на Марсе!

Марс!.. Хочется без конца повторять это слово!

За окнами корабля раскинулась ночь. Первая ночь для нас за шесть месяцев!

Солнца не видно. Оно зашло за линию горизонта совершенно так же, как это происходит на Земле.

Заход Солнца! Такое простое, такое знакомое явление показалось нам необычайным и полным таинственного смысла. Небольшое и холодное, в сравнении с нашим, «земным». Солнцем, оно бросило последние лучи на неподвижный звездолёт и скрылось. Алмазная россыпь звёзд в привычных сочетаниях знакомых с детства созвездий покрыла не по-земному тёмное небо. Песчаная пустыня, заросли голубовато-серых растений и неподвижные воды озера, на берегу которого опустился корабль, погрузились в мрак.

Завтра, с восходом солнца, мы выйдем из звездолёта. Завтра!

Камов приказал нам отдыхать. Арсен Георгиевич спит в гамаке, подвешенном между окном и дверью. Я сижу на своей постели. Сна нет! Возбуждённые нервы надо чем-то успокоить.

Дневник — старое, испытанное средство.

Опишу прибытие на Марс.

…Наш замечательный звездолёт явился в ту точку пространства, где была назначена встреча, в точно рассчитанное время.

Приближаясь, мы видели Марс, ярко освещённый солнцем, почти прямо впереди себя и могли день за днём наблюдать его постепенное увеличение. Планета не была оранжево-красного цвета, какой я привык видеть её с Земли. Из окон корабля она выглядела оранжево-жёлтой.

Сначала я предполагал, что причиной этого является скорость нашего корабля, но Пайчадзе объяснил мне, что эта скорость недостаточна, чтобы вызвать заметное укорочение световых волн, даже идущих к нам навстречу.

— Чтобы красный цвет мог показаться жёлтым, — сказал он, — скорость корабля должна быть в пятьсот раз больше. Тогда длина волны красного цвета укоротится и станет длиной волны жёлтого; вызовет в глазу соответствующее восприятие. Это может случиться с одиночной спектральной линией, а Марс даёт непрерывный спектр.

— Но почему же его цвет так изменился? — спросил я.

— Этот вопрос стоит и передо мной. Вероятно, потому, что нет атмосферы за окнами корабля. Когда я найду объяснение, сообщу его вам.

Мы находились в обсерватории вдвоём, Камов и Белопольский отдыхали.

Я пристально вглядывался в маленький, но уже отчётливо очерченный диск планеты.

Крохотный шарик, как мне казалось, заметно для глаз приближался. Что ждёт нас там, у конечной цели нашего долгого пути?..

— Как вы думаете, — спросил я, — есть на Марсе разумные существа?

— На такой вопрос можно ответить только одно: наука не занимается гаданием. Никаких признаков разумных существ не замечено.

— А как же каналы?

Он пожал плечами.

— Скиапарелли, открывший на Марсе тонкие прямые линии, назвал их «каналь». По-итальянски это значит: «пролив», необязательно имеющий искусственное происхождение. Отсюда это недоразумение. Тонкие прямые линии видны с Земли. Мы их фотографируем. Нет оснований считать, что это результат сознательной деятельности. Сейчас, близко от Марса, я этих каналов совсем не вижу.

— Как так?

— Очень просто. Сначала они были видны в телескоп корабля всё ясней и отчётливей. А когда мы приблизились, тонкие линии начали расплываться, стали тускнеть. Потом они совсем исчезли.

— Выходит, что они только обман зрения?

— Скорей не зрения, а расстояния. Но должна быть причина такой иллюзии. Противники Скиапарелли и Лоуэла считали, что каналы — обман зрения, вызванный расстоянием. Возможно, они были правы.

Мне показалось, что Арсену Георгиевичу неприятна эта тема, и я перевёл разговор на другое. Может быть, удастся разрешить загадку, когда мы будем на Марсе.

Спуск ничем не отличался от такого же спуска к Венере. Только не было облаков, которые тогда закрывали от нас поверхность планеты. Атмосфера Марса была чиста и прозрачна.

Так же, как и сто четыре дня тому назад, были включены двигатели для торможения. Экипаж находился на своих местах — Пайчадзе и Белопольский у приборов, я у своего окна, Камов за пультом.

Марс быстро увеличивался, и казалось, что он стремительно надвигается на корабль. Шаровая поверхность планеты постепенно исчезала из глаз и превращалась в вогнутую, как гигантская чаша. По мере приближения края этой чаши опускались, раздвигаясь всё шире и шире, и, когда корабль был на высоте тысячи километров, скрылись за линией далёкого горизонта.

Мы находились над бесконечной равниной. Нигде не замечалось никаких возвышенностей. Ровная желтовато-бурая поверхность с редкими тёмными пятнами.