Змееныш - Андрей Левицкий

— Оксанка... — Голос Слона дрогнул, как и отцов­ское сердце, и в душе он проклял себя за эту слабость. — Оксана, прекрати. Как ты можешь такое говорить? Я — твой отец, я все для тебя... — Он подошел к девушке и положил ладонь ей на голову. — Я тебя люблю, дочка, — проглотив ком в горле, неловко выдавил он.

Девушка порывисто вскочила и кинулась к нему на шею.

— И я тебя очень люблю, папа! Так мы поедем в Зо-, правда?

И Слон сдался.

— Хорошо, — сказал он. — Мы поедем в Зону.

2

Лагерь Слона в лесу — это почти город. Экспеди­ция, на четырех джипах и двух грузовичках-вездеходах, бъехала пару-тройку раз вокруг холма, постепенно уда-яясь от Лесного Дома, и остановилась. В глубине Зоны на машинах не разъездишься, но. здесь, у южного Кор­дона, в хоженых-перехоженых местах, проехать можно. Тем более что на передке головного джипа висел защит­ный экран-ловушка, способный разряжать и гасить не­которые виды аномалий, — его Слон купил у «своего» полковника, а тот раздобыл экран на складе военных сталкеров.

Пока возводили частокол и разбивали палатки, хо­зяин с дочерью под охраной Заточки, Колобка и еще десятка людей, вооруженных до зубов, прогулялись по чаще: триста метров в глубь леса, по тропе, которую прощупывали, проверяли и перепроверяли четверо идущих впереди сталкеров.

Мутантов им не попалось — и неудивительно, столько шума наделали, всякая тварь в округе поспеши­ла убраться подальше. Впрочем, в окрестностях Лесного Дома зверье давно вычистили, лишь изредка забредали туда псевдопсы или приблудная кабанья стая. Зато Ок­сане показали «воронку» и «холодец», а также специ­ально для нее запалили жарку — на земле остался вы­жженный круг диаметром больше трех метров, пара ог­ромных старых елей превратилась в обугленные пеньки. Ошеломленная Оксана долго хлопала ресницами, раз­глядывая пепел и угли, а потом воскликнула:

— Вот это да, намного круче фейерверка на день города! Вот бы девчонкам рассказать, Снежанна бы уда­вилась от зависти!

Тут Слону по рации сообщили, что лагерь готов, можно возвращаться, и они пошли назад. Чуть позже Оксана, улучив момент в общей суматохе, шмыгнула за временный периметр. Но Заточка, который ходил те­перь следом, словно верный пес, и не сводил с хозяй­ской дочки взгляда, поспешил за ней, на ходу ткнув ку­лаком в плечо Колобка.

— Зеваешь, тефтеля? — шикнул он. — Вот обормот тупой!

Колобок на оскорбление не отреагировал, просто двинулся вместе с Заточкой, так что, когда Оксана вста­ла посреди крошечной полянки неподалеку от лагеря, отделенная от него стеной высоких кустов и деревьями, позади тут же выросли две фигуры.

— А! — Девушка оглянулась. — Это вы. Ну, что вы тут делаете? Я хотела одна...

— Нельзя в Зоне одной, хозяйка, — сказал Заточка. Оксана думала уже накричать на них, но пригляде­лась к порученцу внимательнее и хихикнула.

— Заточка, а ты на Горлума похож, — сообщила она. — Слышишь? Такой же сутулый, скользкий... но жилистый, сильный.

— На какого еще Горлума? — обиделся тот и потер узкие серые ладони. — Почему скользкий?

— Ну, «Властелин колец» смотрел? А я, наверное, твоя прелес-сть...

Оксана не договорила — хрустнула сломанная вет­ка, и на поляну в длинном прыжке бесшумно вылетела слепая собака — огромный белый, в темных подпалинах зверь. Вскрикнув, девушка отпрыгнула, Колобок с ре­вом выскочил наперерез мутанту, но тот врезался в те­лохранителя и отшвырнул его. Колобок упал спиной на березу, сильно ударился затылком; деревцо содрогну­лось, посыпались листья, телохранитель сполз по ство­лу, вращая глазами.

Оксана, зацепившись за корень, упала на бок, соба­ка приземлилась возле нее, расставив длинные лапы. Девушка увидела прямо над собой вытянутую безглазую морду, клыки — и потом шею зверя захлестнула худая рука. С воем Заточка рванул мутанта в сторону, опроки­нул. Вдвоем они покатились по траве. Собака лязгала зубами и рычала, как стая волков, Заточка выл, хрипел, матерился... Девушка присела на корточки, увидела рас­тянувшегося под березой Колобка — взгляд его бес­смысленно блуждал, по губам текла кровь из прикушен­ного языка, — вскрикнула и бросилась к телохранителю, помогая ему подняться.

Позади раздался протяжный сиплый вздох. Де­вушка обернулась. Заточка восседал на груди мутанта, длинными пальцами сжимая челюсти, медленно отво­рачивал башку слепой собаки в сторону. Зверь изви­вался, пытался вырваться из-под человека, но Заточка обвил его, как паук. Мутант дернулся сильнее, перед­няя лапа выскользнула из-под порученца, когти взбо­роздили небритую щеку, как плуг — землю, брызнули струйки крови. Оксана ахнула, поискав глазами, схва­тила с земли палку и, занося ее, бросилась к деру­щимся.

— Хозяйка... — Колобок отлепился от дерева и не­твердой походкой потопал за ней, выцарапывая из ко­буры «тэтэшник».

— Заточка! — крикнула Оксана. — Помогите кто-нибудь!

Из-за кустов донеслись крики: со стороны лагеря к ним бежали. Порученец до предела вывернул шею му­танта, прижав его морду к траве. Рука Заточки взметну­лась, в лучах осеннего солнца блеснула узкая полоска стали. Мутант уже почти вывернулся из-под человека, но не зря Заточка носил свое прозвище — он любил и умел пользоваться холодным оружием, за состоянием которого всегда тщательно следил. Лезвие вспороло горло собаки, вошло в него, как опасная бритва в хлеб. Разлетелись кровавые брызги, мутант выгнулся, сбросив человека, задними лапами напоследок лягнул в грудь — и сдох.

— Что?!! — с громовым криком на поляну вылетел Слон, сжимающий в обеих руках по автомату. Глаза его были страшными, лицо побагровело. Он увидел Оксану и стоящего рядом Колобка с пистолетом, увидел окро­вавленного Заточку, который растянулся в траве, дер­жась за грудь, и мертвого мутанта.

Вслед за хозяином из кустов вывалило с десяток сталкеров, на поляне сразу стало тесно.

— Ты почему из лагеря сама ушла?! — Слон развер­нулся к дочери, сверкая бешеными от гнева глазами, и она поняла, что сейчас не время спорить.

— Я... в туалет, мне просто в туалет надо было! — пискнула девушка, делая шаг за Колобка. — И я не одна, со мной они были... Заточка, миленький! — Она побе­жала к порученцу, которому Филин с Делягой помогали подняться. — Как ты? Он тебя сильно ранил? Тебе к доктору надо, перебинтовать...

В походе кашеварили Заика с Емелей, а Варвара кухарила только для Слона и Оксаны — на плитке в от­дельной палатке. Ужин был готов, но сначала женщина помогла Оксане помыться и переодеться. Они скрылись в своем шатре, Слон ушел в свой, велев не беспокоить, пока Оксана не соберется к ужину. Колобок встал возле женской палатки, сложив руки на груди и флегматично поглядывая вокруг, сжимая в правой кусок черного хле­ба — то ли успел взять с общего стола, то ли добросер­дечная Варвара сунула. Заточка с перебинтованный гру­дью и вымазанным зеленкой лицом, бледный, но гор­дый собой, уселся по-турецки под палаткой хозяина и оттуда поглядывал то на Колобка, то на вторую палатку.

Сталкеры расселись на лавках вокруг стола под на­весом, Заика притащил огромный котелок с наваристой мясной похлебкой и щедро разливал половником в мис­ки, стол украшали тарелки с хлебом, вчерашние Варва-рины пирожки, кружки с чаем и компотом, поднос с помидорами и огурцами. Веселый гомон стоял над большой поляной — тут собрались все, кроме четырех часовых, которые прохаживались вдоль частокола. За­точка все чаще с завистью поглядывал в сторону навеса, откуда то и дело доносились взрывы хохота.

— Пьяную Динку из «Штей» легче довести до ор­газма, чем до дома, — поведал Деляга.

Тут же другой сталкер стал рассказывать:

— Идет Меченый по Зоне, включает радио и слы­шит: «Вы слушаете радио «Европа-плюс»!» «Господи, и откуда они всё знают?!» — подумал Меченый...

— Идёт псевдоплоть, а навстречу ей химера. Псев­доплоть: «Привет, кабан». Химера обиделась: «Какой кабан, я химера!» — «А я говорю — кабан». — «Пойдём к бюреру, он умный, он разберётся». Приходят к бюреру, а он им: «Привет, кабаны!»

Кто-то хохотнул, кто-то презрительно свистнул — тупой анекдот. Опять заговорил Деляга:

— Стоят возле заброшенного чернобыльского кино­театра два кабана-мутанта и задумчиво жуют пленку «Сталкера». Один говорит: «Слышь, Вася, а фильм ни­чего так, тока пресноватый». Другой отвечает: «Не, Ле-ха, мне книжка больше понравилась».

— «Жизнь после пятидесяти только начинается», — подумал Слон и приказал Заточке налить еще пятьдесят.

Порученец вскинул голову, уставился на сталкеров, но не смог определить, кто рассказал эту байку. А дру­гой голос уже завел:

— Подходит маленький мальчик из поселка у Кор­дона к прапорщику на КПП и спрашивает: «Скажите, дядя военный, а зачем у вас на фуражке вот этот хлястик пришит?» Ну, прапор гордо расправил плечи и отвечает: «Понимаешь, малыш, когда в Зону пытаются прорвать­ся преступники и я преследую их, то бегу так быстро, что приходится на подбородок опускать хлястик, чтобы фуражка от ветра не слетела. Вот». «Понимаю, — гово­рит малыш. — А папа-сталкер мне рассказывал, что хля­стик нужен для того, чтобы у вас хавальник не разнесло, когда в свисток дуете...»