Русофобия: антироссийское лобби в США - Андрей Цыганков

Глава 2

Антироссийское лобби

Русофобия возвращается тогда, когда поверхностный оптимизм переходит в разочарование и эйфория Запада проходит… Новую русофобию выражали не правительства. Она находила выражение в заявлениях вытесненных из политики людей, в статьях ученых экспертов, в сенсационных публикациях журналистов и в продуктах индустрии развлечений.

Rodric Braithwaite[2]. «Across the Moscow River», 20021

Русофобия — не миф, не изобретение «красно-коричневых», а реальное явление политического мышления основных политических научно-исследовательских и аналитических центров Запада… Проамериканская «игра в уступки», которую проводили Ельцин и Козырев, получила одобрение за океаном. Есть основания говорить, что от этого периода у Запада осталась иллюзия того, что роль России заключается в служении интересах Вашингтона и что Россия будет играть эту роль и в дальнейшем.

Сергей Микоян. «Международные отношения», октябрь 2006 года2

В этой главе сформулирована теория русофобии и влияния русофобского лобби на политику США в отношении России. Я рассматриваю цели лобби как тактику, с помощью которой лобби достигает своих целей, историю формирования лобби и обретения им могущества, а также условия сохранения влияния лобби после событий 11 сентября 2001 года. Я доказываю, что русофобия играет важную роль, позволяя гегемонистским американским элитам оказывать давление на Россию и требовать от нее экономических и политических уступок в период после окончания «холодной войны».

1. Цели и средства

Главная цель лобби заключается в сохранении и укреплении власти Америки в мире, возникшем после «холодной войны», с помощью имперской или гегемонистской политики. Лобби рассматривает Россию с ее внушительной ядерной мощью, энергетическими ресурсами и важным геостратегическим положением как одно из главных препятствий к достижению этой цели. Даже в 90-х годах ХХ века, когда Россия казалась скорее несостоявшимся государством3, чем государством, способным проецировать свою мощь, некоторые представители американского политического класса выражали беспокойство по поводу будущего возрождения евразийского гиганта в качестве державы, стремящейся к пересмотру системы международных отношений. По мнению этих людей, необходимо было держать Россию в состоянии военной и экономической слабости не столько из-за эмоциональной ненависти к русскому народу и его культуре, сколько по соображениям сохранения безопасности Америки и продвижения ее ценностей во всем мире. Для многих членов лобби русофобия стала полезным инструментом оказания давления на Россию и контролирования ее политики. Некоторые члены лобби вынашивали идею подрыва и, возможно, расчленения России как личный план, а для других такое отношение к России было необходимостью, продиктованной соображениями борьбы за власть и реалиями международной политики. Согласно этому господствующему взгляду на международные отношения, в «новом американском столетии» попросту нет места державам-конкурентам, и Америке судьбой предназначено принять, в конце концов, контроль над представляющими возможную угрозу военными потенциалами и энергетическими запасами других стран. Упоминая о больших вооруженных силах России и Китая, два основателя организации «Проект нового американского столетия» Уильям Кристол и Роберт Каган утверждали, что «американским государственным деятелям сегодня следовало бы признать, что их задача заключается не в ожидании следующей огромной угрозы, а скорее в формировании такой международной среды, которая, прежде всего, предотвращала бы возникновение этой угрозы»4. Россия должна или добровольно согласиться оказывать США помощь в сохранении их статуса мировой державы, или Россию надо заставить согласиться с такой ролью. Россия должна была или следовать американской интерпретации мировых процессов и создать политическую и экономическую систему, достаточно открытую влиянию Америки, или стать государством-изгоем, запятнанным обвинениями в пагубном, вредном поведении и опасающемся за свое выживание в мире, где верховодит Америка. С точки зрения гегемонистски мыслящих американских элит иного варианта у России просто не было.

Эти гегемонистские настроения в общем и целом соответствовали идеям, господствовавшим а американском истеблишменте после окончания «холодной войны». Например, воссоединение Германии и усиливающийся развал СССР в 1989 году некоторые представители американского истеблишмента назвали «лучшим из когда-либо существовавших периодов внешней политики США»5. Збигнев Бжезинский, бывший советник президента Джимми Картера по вопросам национальной безопасности, предвкушал грядущую победу Запада и праздновал «огромный провал» СССР6. По мнению Бжезинского, советское «тоталитарное» государство было неспособно к реформированию и поэтому падение коммунизма было необратимым и неизбежным. Коммунистическая идеология делала «практику и догму системы скорее не соответствующими условиями человеческого существования», и коммунизм будут вспоминать как «политическую и интеллектуальную аберрацию» ХХ века7. Другие комментаторы выступали за распространение западных ценностей по всему миру. В 1990 году Фрэнсис Фукуяма первым сформулировал тезис о триумфальном «конце истории», утверждая, что в мире утверждается господство рыночной экономики западного типа8. Марк Платтнер провозгласил возникновение «мира, в котором демократия господствует как единственный общий принцип легитимности»9. Когда советская система действительно рухнула, ведущий журнал истеблишмента Foreign Affairs заявил: «Советская система рухнула потому, что она была такой, какой была, или, говоря точнее, из-за того, чем она не была». Запад «победил» потому, что демократии были свободны, процветали и преуспевали, потому что демократии действовали по справедливости — или убедительно пытались делать это»10. Другие же — такие как Чарльз Краутхаммер, например, — заходили настолько далеко, что провозглашали пришествие США «моментом однополярности», периодом, в котором военный, экономический и идеологический потенциал только одной сверхдержавы, США, будет превосходить возможности всех остальных стран мира11.

В условиях триумфа США некоторые русофобы ожидали, что Россия пойдет на выполнение американских планов, и все же этих людей тревожили возможные сюрпризы со стороны России. Они боялись восстановления сил России и новой борьбы с США12. Вскоре после развала Советского Союза Россия действительно удивила многих, хотя и не совсем в духе вызова, брошенного ее могуществу США. Скорее удивление вызвали неожиданно высокий уровень коррупции, глубина социального и экономического упадка и стремительно наступавшее разочарование населения России прозападными реформами. К концу 1992 года экономическая ситуация в России резко ухудшилась, и проведенная в западном стиле шоковая терапия поставила большую часть населения на грань нищеты. Россия была занята не проецированием своей мощи, а выживанием в условиях, когда нищета, преступность и коррупция лишали ее прежнего статуса промышленно развитой страны. В те годы экономику по большей части контролировали бывшие высокопоставленные партийные и государственные чиновники и их приспешники, поделившие российскую экономику между собой. Роль новой, постсоветской номенклатуры играли так называемые олигархи или группа исключительно богатых людей, оказывавшей влияние на принятие государством многих ключевых решений и успешно блокировавшей развитие в России мелкого и среднего бизнеса13. Русофобы предупреждали о том, что при таких условиях Россия вскоре созреет для того, чтобы в ней появился антизападный режим, а потому Россия не годится в партнеры США14.

Идеология и деятельность

Постсоветская русофобия появилась в середине 90-х годов ХХ века. Идеология лобби не отличалась принципиальной новизной, поскольку по-прежнему содержала три главных мифа, унаследованные после «холодной войны» от советофобии: Россия — внутренне, по природе своей империалистическая, автократическая и антизападная страна. Теперь эту идеологию надо было модифицировать, адаптировать к новым условиям и продвигать политически, а выполнение таких задач требовало укрепления единства лобби, завоевания союзников в истеблишменте и поддержки общественности15. Сплотить и усилить лобби, соединить его сторонников, зарядить идеологическую основу энергией и спровоцировать резко негативные реакции Кремля должны были регулярные мероприятия, где провозглашались лозунги о «новом империализме» России. Так, 14 апреля 2006 года правый Джеймстаунский фонд провел конференцию «Кавказский фронт Садулаева: перспективы нового Нальчика». Среди выступивших на конференции был Майрбек Вачагаев, бывший пресс-секретарь Аслана Масхадова. В то время Вачагаев поддерживал лидера чеченских террористов Абдулу Садулаева. Вачагаев пропагандировал достижения Садулаева и его возможности подрывать целостность России, одновременно представляя Садулаева как сторонника западных идеалов демократии и свободы16. Эта конференция вызвала в России протесты, и 18 апреля министерство иностранных дел России вручило послу США в Москве Уильяму Бёрнсу ноту протеста в связи с тем, что в США террористам предоставляют возможность вести пропаганду17.