Хвост Греры (СИ) - Мелан Вероника

«Случайность… Ошибка…»

Помнились клацнувшие возле собственного уха зубы – я чувствовала, что еще чуть-чуть, и меня стошнит.

Как она могла уцелеть после слияния с Комиссионером? Как? Смешалась с моим фоном, создала временной карман, успела адаптироваться и мутировать уже после того, как Лиам просветил меня предварительно?

Одно понималось наверняка – не бывать спокойной жизни. Пол вдруг разъехался под ногами в воображении, треснул, будто не Нордейл вокруг, а очередной морок.

Если ты внутри, – думала я молча, не вслух, понимала, что СЕшнки всегда слушают, – я не жилец.

«В условиях неизмененной атмосферы Хвост растет очень быстро, воспроизводит собственные клетки, возвращает себе возможности и форму, становится полноценной Грерой. А Греры – единственные существа, способные вспороть ткань бытия…» – вспоминались слова доктора.

Мир плыл перед моими глазами.

Прощай, спокойная жизнь, не успевшая толком начаться. Прощай, жизнь вообще. Скоро. Потому что они узнают.

Глава 15

Уровень СЕ.

Лиам.

– Вам нужно это увидеть…

– Я занят.

Он действительно был занят, буравил взглядом память одного из заключенных – плотного, тяжело дышащего мужика, сейчас прикованного к стене.

Но док был настойчив.

– У нее приступ? – спросил Карра.

– Да… Почти обычный, но… что-то есть необычное, не могу объяснить. Вы должны посмотреть сами.

Лиам сделал благоразумный шаг три дня назад – передал полномочия наблюдать за Кейной доку, попросил беспокоить лишь в случае крайней необходимости. Необходимость настала быстро.

Он не признался бы вслух, но он скучал по наблюдению за ней – по ее лицу, по ее движениям. И все же она слишком сильно подпитывала его желание подняться на поверхность – Карра знал, что не обладает пока достаточным контролем.

Пришлось убрать «бур» из глаз мужика, который задыхался. Перерыв. У обоих.

– В чем странность?

Лиам шагал по коридору быстро.

Док, что было удивительно, молчал.

Странность действительно была.

Обычный вечер, еще не черный, но уже синий – с фонарями, с закрывающимися витринами. И Кейна.

Карра пересмотрел этот фрагмент шесть раз: то, как она увидела парней, как вдруг остановилась, как вкопанная, как от ужаса и некоего недоступного ему понимания-мысли вдруг расширились зрачки ее глаз. Как вдруг отказали ноги.

Необычный приступ – док прав.

Паника под сотню процентов – даже они с Диасом не могли вызвать в людях такое. Шок, горловой спазм, бешеный пульс, почти порвавшийся от скакнувшего давления сосуд в голове. Конечно, ей пришлось сесть на тротуар. И ощущение, что что-то осталось за ширмой. Лиам перекручивал этот фрагмент записи от начала и до конца, от начала и до конца – по кругу. И всякий раз ему казалось, что отсутствовал некий кадр, уведший развитие сюжета в иную сторону. Интуитивное чувство, что порезал ленту фильма жизни невидимый режиссер. Запись сначала. Еще раз.

Что так сильно ужаснуло Кейну? Откуда панический шепот: «Нет-нет-нет…» Алкоголики? Те вообще ее не заметили. Жгут боли, который иногда все еще рассекал ее нервную систему? Датчиками не зафиксировано.

На асфальте она сидела, почти лежала, пока проход под аркой не освободила компашка. После кое-как, как серьезно больной человек, поднялась с бордюра, на дрожащих, заплетающихся ногах двинулась домой.

Лиам чувствовал, что упустил что-то важное, что нечто осталось от него сокрыто, хотя с виду все идеально, все в порядке. Подумаешь, нестандартная реакция – у них бывает, они люди.

И все же… Док заметил то же самое, иначе бы не позвал.

– Вы видели? – спросили из-за плеча.

– Видел, – отозвался Карра.

И понял, что не знает, что именно он увидел.

*****

(Audiomachine, Paul Dinletir – Time to Save the World)

Кейна.

Мир окончательно распался на черное и белое.

И белым вдруг стали Комиссионеры, старавшиеся избавить меня от мутанта. Черным стала Грера, неизвестным образом сохранившая себе жизнь. Во мне.

Она была во мне в камере на СЕ, была в «Санатории», была уже снаружи, когда я выбирала себе новую квартиру, совершала прогулки, заходила в магазины. Стало вдруг страшно. Возможно, я все это время была заразна, я носила в себе нечто, растущее из эмбриона в полноценную тварь. Муторно, тошнотворно, дурно до потери сознания. Ее единственную опасались Комиссионеры, с ней путь наверх был заказан… И вот.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я хлестала коньяк, купленный пару дней назад для гостей (которые, как я думала, когда-нибудь начнут ко мне ходить). Обжигала горло, обжигала желудок. Надеялась, что он жжет и ее тоже – чужеродную энергию. Страдай, мутант…

Я опасна для мира, для людей? Скорее всего, у меня мало времени…

Свет потушен, квартира темная, как будто тьма могла помочь укрыть мой секрет. Мои руки тряслись так, что сейчас бы я не попала ни в одну цифру сотового, если бы попыталась набрать чей-нибудь номер.

Вспоминались слова дока о том, что Греры режут пространство, как бумагу. «Если такое случится, они заполонят мир… Будет война. Мы выживем. Люди, увы…»

«Как это все будет происходить?» Я пыталась представить то, что случится до начала катаклизма, то, что представлять совсем не хотелось: сначала в моем теле начнутся внезапные боли, отклонения, начнет страдать психика? А в один из вечеров мое пузо просто взрежет, как чавкающий кокон, зубастый урод, состоящий из чешуи и мрака?

Воочию представилась Кейна, лежащая на постели кровавым мешком – в брюхе дыра. Как в тех страшных фантастических фильмах.

– Нет! – вдруг решила я жестко и почти без эмоций. – Не бывать этому! Я не инкубатор. Если не смогли Комиссионеры, придется мне самой.

– Изыди, поняла? – прошипела я зло, поднимаясь из-за стола. – Лучше сделай это сама, потому у тебя мало времени…

Район высоток. Ночь. С самого края – недостроенная, этажей хватает. Единственный прожектор, отсутствие рабочих; в заборе нашлась дыра. Шагая по строительному мусору, спотыкаясь на обломках камней, я старалась не думать и не позволяла себе ни на секунду затормозить.

«Я не буду жить с этим внутри. Пусть уходит».

«Уходи! Поняла?!»

Никакого ответа. Как будто только я, и никого. Страшнее всего было думать, что сейчас она перехватит контроль, как раз тогда, когда поймет, что мои намерения серьезны, когда поверит, что так долго выискиваемый ей инкубатор на грани раскола. Атакует изнутри, заставит упасть, не позволит даже ползти. Но мои ноги, гонимые черной спрессованной волей, шагали вперед – я вошла в подъезд без дверей, начала подниматься наверх. Один пролет, второй, третий. Дыра по центру лестницы, перил нет…

И едва слышный вопрос изнутри: Я ведь не собираюсь это сделать? Не по-настоящему?

Шагнуть с крыши? Ответа я не знала. Но точно знала, что не пытаюсь в этот момент спасти города, мир, других людей. Когда боишься за собственную шкуру, на других людей наплевать, но вот растить в себе изо дня в день мутанта, знать о том, что он там, когда ты одеваешься, завтракаешь, ходишь в туалет, я не собиралась. Это страшнее, чем СЕ, страшнее, чем любые побои.

Где-то на задворках пытались прорваться сожаления, мысли о том, что я хотела совсем другой жизни, не этого сценария, не этих событий, но я заталкивала их подальше. Усомнюсь – отступлю. А жить с «чужим» внутри все равно не смогу.

Без толку жалеть себя, без толку оплакивать судьбу.

Этажей оказалось двенадцать; сторож то ли спал, то ли отсутствовал – меня никто не попытался затормозить. Ноги и руки не отказали тоже, и уже стоя у самого края, ощущая на лице ветер, я вдруг подумала: «А что, если это ошибка? Что, если ее там нет? Показалось… Совпадение… Возможно, энергии Лиама… Тогда я умру напрасно?»

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Внутри так много всего, и так пусто. Возможно, я паникерша. Может быть, просто слабачка…

«Но не «инкубатор!» – взвилась внутри злость, у которой имелись свои длинные зубы.