Её некромант (СИ) - Гордова Валентина

– Леди Авель! – Демонстрируя несвойственную ему эмоциональность и несдержанность, кучер подбежал ко мне, бледный и взъерошенный, поколебался мгновение, вглядываясь в лицо, а затем сжал в по-мужски крепких объятьях.

Да с такой силой, что у меня рёбра натурально захрустели.

– Мистер Копленд! – Заскрипела я.

Но мужчина едва ли услышал меня. Отодвинулся резко, игнорируя метель, которой заметало уже нас обоих, схватил меня за плечи, с искренней тревогой вгляделся в лицо, словно одновременно и боялся увидеть на нём что-то страшное, и надеялся этого «что-то» не видеть никогда.

Я дала ему несколько секунд, просто чтобы кучер успокоился, а после решительно отстранилась и произнесла с достоинством:

– Мистер Копленд, я искренне ценю вашу заботу, но давайте всё же перенесём все дальнейшие разговоры в дом.

Мужчина всполошился, опомнившись, всплеснул руками, указал мне на дом и поспешил следом, крикнув наёмной вознице:

– Я оповещу дворецкого.

В доме меня встречали как… ну, не как героя, к моему сожалению, и даже не как великую мученицу, и вообще, главное, что встречали, а уж как – это вопрос несущественный.

– Кейт, – папе слово первому дали, хотя у входа столпились и слуги, и повара, и Аббель, кота облезлого к груди прижимающая.

Утрирую. Кот облезлым не был, наоборот, на фоне его пушистой белоснежной шерстки это мы все облезлыми казались, особенно я с волосами из-за ветра растрёпанными.

– Всем доброе утро, – вежливо поздоровалась сразу со всеми, стягивая шляпку с головы.

Арлис поспешила ко мне, чтобы помочь избавиться от шубки, а папа… а папа не повёлся. Он у меня бывший военный, человек недоверчивый настолько, что уже даже приветствие родной дочери под сомнение ставит.

– Кейт, – повторил сурово суровый маг, – что ты опять наделала?

Обида кольнула: чего это опять я?!

И тут же исчезла: раз спрашивает, значит ещё ничего толком не знает, а раз информацией не владеет, то я весьма успешно могу навязать ему свою правду. Как говорится, кто первый рот открыл, тому и веры больше.

Леди Авель торопливо выпрыгнула из зимних сапожек, сунула ноги в домашние туфельки без каблука и тёплые очень, а то зима же на дворе, и лисой юркнула к родителю.

– Даже не думай мне сказки рассказывать, – мигом предупредил он, сводя брови у переносицы.

– Ну что ты, – возмутилась искренне, лорда Авель за локоток взяла и за собой к лестнице потащила, – как ты можешь так обо мне думать?

Конечно, я родителю врать не собиралась… планировалось лишь умолчать кое о чём, а на некоторые моменты, наоборот, обратить его пристальное внимание.

Мы вбежали вверх по лестнице, пронеслись по коридору, распахнули дверь, ведущую в отцовский кабинет… Ладно-ладно, это я вбежала, пронеслась и распахнула. И стоять осталась, нетерпеливо ногой притопывая, тоже я, а папа самым издевательским образом неспешно шёл по коридору, не сводя с меня непробиваемого взгляда. В смысле, взгляд этот так и говорил: и не надейся, я тебе на слово просто так не поверю.

Ну-ну.

– Да меня едва не убили! – Возмущённо воскликнула я, негодуя из-за медлительности некоторых.

И папа к собственному кабинету вихрем подлетел, меня внутрь впихнул, сам следом вошёл, дверь захлопнул и магией опечатал.

– Слушаю, – бросили мне после всех этих манипуляций.

Отец был в бешенстве. В таком суровом, убийственном бешенстве. Об этом ярко свидетельствовали его горящие гневом глаза, взгляд которых всё равно скользил по мне, профессионально подмечая мельчайшие детали.

Вместо того, чтобы начать тут же рассказывать, я прошла по кабинету и устроилась в мягком кресле с высокой спинкой. Папа, вздохнув, тоже прошёл и устроился напротив меня, хотя лично я ожидала, что он стол обойдёт и на своё место сядет.

Но в целом так даже лучше было.

И я, набрав в грудь побольше воздуха, в красках рассказала отцу о событиях сегодняшнего утра.

Поездка в библиотеку, странный мужчина, сверкающий артефакт. Энергия, заставившая воздух задрожать, и заклинание, уничтожившее крышу здания, а не меня. Полицейские, моя поездка в их управление, встреча с мозгоправителями.

Вот тут папа зубами скрипнул в последний момент и расслабился в кресле, а я запоздало занервничала. Просто, когда папа вот таким спокойным становится и вот так нежно улыбаться начинает, тогда мало кто в живых остаётся. Известие о том, что в мозгу его дочери копались менталисты, лорда Авеля не обрадовало совсем. Оно его разозлило до такой степени, что он впал в состояние этого обманчивого спокойствия и нежности. Убийственной.

Разумный человек на моём месте после такого стал бы крайне осторожно слова подбираться.

А поскольку я себя не только разумной, но ещё и изворотливой очень считала, то не воспользоваться моментом просто не могла.

– Кольцо в участке портал призывать стало. Помнишь, как тот медальон, что ты из Флирмии привёз? – Глаза мага сверкнули, но он ничего не сказал, лишь сдержанно кивнул, и я продолжила: – В этот раз я знала, что нужно делать, и успела припаять к кольцу цепочку, на которой Следящее заклинание оставила. Портал сработал, заклинание тоже. Мы с лордом Редманом отправились на его зов, но по дороге кольцо снова переместилось. К счастью, мы успели схватить преступников до того, как они сумели сбежать. Точнее, это лорд Редман их схватил…

Замолчала, допустив выразительную паузу, а дальше с надрывом:

– Именно он мне артефакт изучить и не позволил!

Папа чуть поморщился от возгласа, но меня это не остановило, напротив, вдохновило на дальнейшее:

– Это же не его с утра убить пытались, а меня! Ладно я ещё понимаю, если бы на него покушались, а я, мимо проходя, захотела бы на сильнейший артефакт посмотреть. Но ведь это именно меня едва не убили!

Ага, дважды! Второй раз лорд Редман лично, порталом этим своим!

– Кейтлин, – сдержанно попытался вразумить отец.

Куда ему?

– Из нас двоих у меня имелись достаточные познания в артефакторике. А если бы он опять что-то неправильно сделал и кольцо снова бы исчезло? Ищи его опять я, да?

Не работало. Вот негодовала я и точно видела: не работает это!

Что ж, я того не хотела, папа мне просто выбора не оставил.

Замолчав, обиженно посмотрела в глаза родителю – в моих собственных неожиданно слёзы появились. И губа нижняя весьма натурально затряслась, и подбородок задрожал, и я с обидой и жалостью всхлипнула:

– А ещё он кустик в парке… загубил.

Внезапно поняла, что кустик жалко – до слёз просто. Вот разве он виноват, что Редман ничего умнее придумать не смог? Разве несчастное растение хоть как-то причастно к нашему негласному противостоянию? Нет, абсолютно нет. Но страдать почему-то именно кустик должен.

И он ведь страдает. Сначала насильно из спячки выдернули, цвести вон заставили, а теперь оставили совсем одного на ледяном ветру, под натиском метели.

И слёзы горячие, они по моим щекам как-то сами потекли.

– Ох, Кейтлин, – папа скривился, сморщился, отвернулся – он слёзы терпеть не может – но потом вспомнил, что тут всё-таки дочь его родная плачет, снова на меня посмотрел и через силу руки в стороны развёл, в объятья свои приглашая.

А мне повторять дважды нужды не было, я тут же к папочке на коленки юркнула, руками за шею его обняла, в плечо могучее лицом уткнулась и… расплакалась.

Так страшно вдруг за себя стало и осознание болезненное навалилось: меня же сегодня едва не убили. Меня сегодня определённо убили бы, и меня, и мистера Копленда вместе со мной, и никто-никто бы нас не спас. А если бы тот маг сразу щитом прикрылся, то я бы его и сбить не смогла, и угол направления заклинания тем самым не сместила бы, и ничегошеньки другого придумать не смогла.

Он бы нас точно убил.

А так убила я. Мага. Взяла и убила собственными руками.

– Ну, девочка моя, – папочка принялся широкой тёплой ладонью меня по спине вздрагивающей гладить, – не плачь, мы их всех накажем…

– И лорда Редмана? – Спросила с надеждой папе в плечо.