Японская цивилизация - Вадим Елисеефф

Развитие сети дорог позволило д<}биться роста экономических связей в стране. Пять главных путей Японии, обслуживающих самые развитые провинции, сходились на знаменитом «Японском мосту» (Нихонбаси), расположенном в центре Эдо — главной ставке сёгуната. На всем протяжении пути для удобства путешественников были созданы почтовые станции. Каждая смена должна была принимать точно определенное количество путешественников и верховых животных: 100 человек и 100 лошадей на дороге Токайдо; 50 человек и 50 лошадей на пути Тюсандо; 25 человек и 25 лошадей на других дорогах. Если во время путешествия лошадей не хватало, их можно было достать, реквизируя в соседних деревнях у частных лиц (сукэгояки), заранее указанных бакуфу. В качестве меры безопасности на каждой станции были организованы полицейские участки. Стража была вооружена огнестрельным оружием и контролировала движение на дорогах в стратегически важных пунктах. Это делалось и в целях предотвращения возможного нападения мятежных вассалов на правительственную резиденцию.

Речная навигация или каботажное плавание в это время также становятся популярны. Этот способ передвижения широко использовался при ежегодных перевозках большого количества риса, которым выплачивался налог. С первой четверти XVII века баржи (хигакикайдзэн) из криптомерии или бамбука, способные принять груз от 200 до 300 кокю риса, доставляли в Эдо путем каботажного плавания лес, хлопок, сакэ, сою. Постепенно моряки осмелели, ив 1671 году первые корабли из провинции Муцу появились в Эдо, проплыв вдоль берегов Тихого океана, часто неспокойного в этих областях. В следующем году они попытались пройти через Японское море и пролив Симоносэки. С тех пор морские маршруты были проложены и разные грузы стали перевозиться вокруг Японии.

Почта обеспечивала быструю доставку денег или небольших пакетов. Для этих целей содержалась служба курьеров (хикяку), делившаяся на три группы в зависимости от того, кому они служили: бакуфу (цуги бикяку), даймё (даймё бикяку) или городам (мати бикяку). Три раза в месяц почта соединяла по дороге Токайдо главные города — Эдо, Киото и Осаку. Специальный курьер на службе правительства и даймё преодолевал за несколько дней «точно шесть дзороку» — около пятисот километров между Эдо и Киото.

Строительство знаменитой дороги, соединяющей главный город сёгуната Эдо с императорской столицей Киото, было закончено. Движение от станции к станции было отдано Иэясу Токугава (1542–1616) под контроль правительства в подражание тому, как было поставлено дело в Китае эпохи Тан при императоре То-Сонг (779–805). В 1832 году Андо Дзюмон, более известный под своим псевдонимом художника Хиросигэ (1797–1858), сопровождал группу должностных лиц, которые отправлялись в Киото для того, чтобы отослать лошадей, предназначенных сегуном Иэнари в подарок императору Нинко. В Масёсака путешественники должны были пересесть на паром, чтобы добраться до тридцать первой станции Агай — им нужно было пересечь устье озера Хамана у подножия горы Фудзи. Хиросигэ создал картины, изображающие виды пятидесяти трех станций. Он добавил вид Эдо и вид Киото — конечных пунктов своего путешествия. Цикл «Пятьдесят три станции» из пятидесяти трех гравюр — один из шедевров в жанре укиё-э.

До середины XIX века жизнь в Японии протекала относительно спокойно, но этот покой был создан искусственно, он сохранялся благодаря жесткой изоляции от любых зарубежных стран. Можно только предполагать, что именно тогда, когда первые европейские колонизаторы начинали завоевывать территории на Юго-Востоке Азии, Япония намеревалась стать великой державой. В 1604 году Токугава Иэясу даровал некоторым торговым кораблям («с красной печатью», сюинсэн) официальное разрешение пересекать моря, чтобы вести торговлю с другими странами Востока. До 1635 года (дата, с которой начинается закрытие страны для чужеземцев) было выдано более трехсот таких лицензий и около 80 тысяч человек устремились по дальневосточным морям к приморскому побережью Юго-Восточной Азии. Даймё Сикоку, Симацу, Мацуры, Аримы, а также города Киото, Осака, Сакай, Нагасаки снарядили свои корабли, на которых они вывозили серебро, медь, железо, предметы роскоши, в том числе веера и лаковые изделия, холодное оружие, доставляли в Японию шелк, хлопок, шерсть, медикаменты, пряности. Некоторые торговцы — искатели приключений оставались в ведущих торговых центрах, от Китая до Суматры они основывали «японские города» (нихон мати), в которых насчитывалось от 100 до 1000 обитателей, но они несли с собой мощную японскую жизненную силу. Однако постепенно Япония закрыла свои ворота для любых иностранных купцов, были они китайцами или европейцами. В 1635 году занавес закрылся окончательно: японцы, оказавшиеся за границей, уже никогда не могли вернуться на родину, как и обманутые иностранцы — португальцы, англичане, голландцы — не получили разрешения покинуть Японию. Маленький остров Десима, находившийся рядом с портом Нагасаки, оставался единственной дверью, открытой во внешний мир. Яростный мятеж Симабара, вспыхнувший двумя годами позже (1637), только убедил сёгунат в твердости своего решения: восставшие в основном были христианами, и в сознании новых властителей Токугава христианство было дискредитировано еще раз, они окончательно уверились во мнении, что иностранное влияние чревато только беспорядками и опасностью. Япония с тех пор замкнулась на себе; ни один из последующей череды сегунов не осмелился изменить это решение.

Всех европейцев японцы называли «голландцами». «Голландцы», хотя и были ограничены с 1640 по 1859 год территорией острова Десима, в Нагасаки, вели все же веселую жизнь, если верить картине художника Кавабара Кэйга, который жил в Нагасаки в начале XIX века. Баварский врач и ученый Франц фон Зибольд, который способствовал распространению этнологии, ботаники и археологии, пригласил художника посетить Десиму. Кэйга создал еще несколько рисунков, которые дали ему прозвище «художник иностранных обычаев». На картине несколько странный интерьер — сочетание тяжелой европейской мебели и хрупких татами.

Остров Десима был расположен фактически рядом с берегом, с которым его соединял мост. Площадь острова в 3924 цубо, предоставленная иностранцам, была разделена двумя перекрещивающимися улицами на четыре квартала. Каждый из них предназначался для особой надобности: жилая зона, склады и т. п, Корабли должны были прибывать в определенные периоды и бросать якорь у северо-западного берега острова. В 1689 году концессия была расширена и заняла территорию по другую сторону моста, там устроились коммерсанты и проститутки. В глубине Десимы «голландцы» строили дома европейского типа, их образ жизни, их культура понемногу становились известными и дали толчок развитию европейских научных знаний, ставших известными в Японии под названием «голландской науки».

Однако инициаторов преобразований было достаточно. Для того чтобы преодолеть застой и безразличие в общественной деятельности, которые наступили после сильной администрации трех первых сегунов — Иэясу (1603–1605), Хидэтада (1605–1623) и Иэмицу (1623–1651), некоторые реформы предложил выдающийся философ-конфуцианец Араи Хакусэки (1657–1725). Занимая пост начальника полиции с 1709 по 1716 год, он неустанно повторял, что необходимо следовать идеологии строгости и эффективности, которая позволила в XVII веке навести порядок в феодальной стране. Приняв эту линию, сёгун Ёсимунэ (1716–1745) пытался воплотить в жизнь путем проведения важных реформ, получивших название реформ лет Кёхо (1716–1735). Преобразования были направлены, в соответствии со строгой традиционной моралью, на решение двух главных проблем, с которыми правительство сталкивалось всегда: дефицит финансов и задолженность самураев. Реформа предлагала возвращение к былой умеренности и доказывала преимущества экономики, основанной на сельском хозяйстве. Эти реформа провалились, так как вели к эксплуатации крестьян и купцов еще более тяжелой, чем когда бы то ни было.

Более новаторской оказалась попытка Танума Окицугу (1719—1788), великого камергера сёгуна Иэхару (1760–1786). Способный человек, вышедший из низов, сумевший достичь положения богатого даймё, Танума считал, что необходимо избрать иное направление развития страны. Он горячо поощрял развитие и благополучие купеческого класса, содействуя гильдиям и предоставляя монополии. Для того чтобы ускорить товарообмен, он приказал чеканить монету, — до тех пор деньги всегда обращались в форме слитков золота, которые разрубались на нужные по весу куски, как это было принято в Китае. Вопреки изоляционизму он содействовал торговле в Нагасаки и даже рассматривал совместный с Россией план освоения Хоккайдо. Хотя основной целью реформ Танума был систематический поиск капиталов, в которых сёгунат испытывал постоянный недостаток, они привели к либерализации, которая окончательно восторжествовала веком позже. Реформы Танума были преждевременными, во всяком случае непонятыми и воспринимались негативно. Последние годы правления Танума омрачились рядом стихийных бедствий и смертью сёгуна Иэхару. Сам энергичный советник впал в немилость. Сёгун Иэнари (1787–1837) дольше других сёгунов династии Токугава оставался у власти. Он пришел к верховной власти очень молодым, и с 1787 по 1793 год регентство обеспечивал Мацудайра Саданобу (1758–1829), один из внуков жестокого сёгуна Ёсимунэ, которым он глубоко восхищался. Шесть лет его правления, известных как реформы лет Кансэй, уничтожили усилия Танума и привели страну на грань голода.