Рассказы - Говард Фаст

Она жила в красивом старом доме в колониальном стиле, стоявшем на участке в пятнадцать акров в Реддинге, штат Коннектикут; она запрещала опрыскивать сад любыми химикатами и занималась экологически чистым садоводством. Она твердо верила в перегной, органические удобрения, законность требований «новых левых» и, тихо живя со своими детьми-подростками (муж имел адвокатскую практику в Денбери), много раз жертвовала свое сердце и мелкие чеки на добрые дела. Она была привлекательной женщиной, еще не достигшей сорока лет, и всегда твердо выступала за гражданские права. Склонность к истерике ей совсем не была свойственна.

Одним прекрасным летним утром она сидела на заднем крыльце без навеса и лущила горох. Внезапно она заметила на полу мелкую движущуюся точку. Позже она утверждала, что точка была похожа на муху.

Хозяйка взяла мухобойку и прихлопнула ее. Потом она глянула на комочек, прилипший к мухобойке, и тут у нее началась настоящая истерика. Когда же к ней вернулось самообладание, она поблагодарила Бога, что дети были в дневном лагере, и, все еще не в силах унять рыдания, позвонила мужу.

— Я убила человека, — объявила она ему.

— Да ты что? Погоди-ка, — ответил он. — Возьми себя в руки. С тобой все в порядке?

— Все в порядке.

— А дети?

— Они в дневном лагере.

— Хорошо. Хорошо. Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь?

— Да. Я немного переволновалась…

— Я не ослышался — ты сказала, что убила человека?

— Да. Я немного переволновалась… Да. О Боже мой… да.

— Пожалуйста, возьми себя в руки, слышишь, Эбби? Я хочу, чтобы ты взяла себя в руки и рассказала мне, что же произошло.

— Я не могу.

— Кого ты, по-твоему, убила? Грабителя?

— Нет.

— Ты вызвала ПОЛИЦИЮ?

— Нет. Я не могу.

— Почему? Эбби, с тобой все в порядке? У нас в доме нет оружия. Как ты могла убить кого-нибудь?

— Пожалуйста… пожалуйста, приезжай. Прямо сейчас. Пожалуйста.

Через полчаса Герберт Куки примчался к дому, выскочил из машины и обнял свою все еще дрожащую жену.

— Что же все-таки случилось? — настойчиво спросил он.

Она молча помотала головой, потом схватила его за руку, провела на заднее крыльцо и показала на мухобойку.

— Ну и что, мухобойка как мухобойка, — нетерпеливо сказал он. — Эбби, какая муха тебя укусила?

— Посмотри на нее повнимательнее, — попросила она, снова пускаясь в слезы.

— Перестань плакать. Перестань!

Придя к убеждению, что у жены нервное потрясение, он решил, что лучше во всем потакать ей, поднял мухобойку и внимательно рассмотрел ее. Он разглядывал ее долго, а потом прошептал:

— Боже мой!.. Это же черт знает что такое! — Потом, не поднимая глаз, сказал жене: — Эбби, дорогая, в верхнем ящике моего стола лежит увеличительное стекло. Принеси-ка его, пожалуйста.

Она зашла в дом и вернулась с лупой.

— Только не проси меня смотреть, — простонала она.

Герберт осторожно положил мухобойку на стол и поднес к ней лупу.

— Боже мой, — вновь прошептал он, — Боже всемогущий! Провалиться мне сквозь землю! Помимо всего прочего, это белый человек.

— А что это меняет?

— Ничего… совсем ничего. Только… Боже мой, Эбби, он всего полдюйма ростом. Превосходно сложен, удар не смял его, голова, волосы, черты лица… голый, в чем мать родила…

— Не надо больше. Я убила его. Разве этого мало?

— Возьми себя в руки, дорогая.

— Я думала, это муха. Я заметила его краем глаза. Заметила и сразу прихлопнула. Меня сейчас стошнит.

— Прекрати. Ты убила не человека. Не бывает людей ростом в полдюйма.

— Меня сейчас стошнит.

Она побежала в дом, а Герберт Куки принялся исследовать мухобойку дальше.

— Черт побери, — вполголоса проговорил он. — Самый настоящий человек. Пять пальцев, правильные черты лица, светлые волосы… красивая козявка. Представляю, чем ему показалась мухобойка… как стальной плитой прихлопнули. Помяли немножко…

Бледная, но теперь уже в большей степени владеющая собой, Эбигейл вернулась на крыльцо и сказала:

— Все рассматриваешь этот ужас?

— Это не ужас, Эбби.

— Нельзя ли как-нибудь от него избавиться?

Герберт оторвался от лупы и задумчиво посмотрел на жену.

— Неужели ты этого хочешь?

— Хочу.

— Эбби, это самое загадочное происшествие в нашей жизни, а может, и в истории всего человечества. Я имею в виду, что людей ростом в полдюйма не бывает.

— А у нас тут кто?

— Совершенно верно, — согласился Герберт. — Кто он такой? Откуда он взялся? Думаю, ты понимаешь, что я имею в виду? — сказал он мягко и кротко.

— Что именно? — спросила она, и в ее голосе послышались холодные нотки.

— Я — юрист, Эбби. Я — работник суда. Это моя жизнь, и я не могу позабыть об этом.

— А я — твоя жена, но об этом ты, похоже, уже забыл.

— Вовсе нет. Ты не сделала ничего плохого. Ничего. Клянусь своей юридической карьерой.

— Продолжай.

— Но у нас здесь лежит труп. Он всего полдюйма ростом, но Это все равно труп. Нам придется вызвать полицию.

— Зачем? Все кончено. Я убила беднягу. Мне и так придется жить с камнем на душе. Тебе этого мало?

— Не драматизируй, дорогая. Мы не знаем, что это такое. Может, ты прихлопнула насекомое. Мы знаем только, что это — некое подобие насекомого.

— Дай мне посмотреть в лупу!

— Ты действительно хочешь?

— Сейчас я спокойна.

Он передал ей лупу, и она взглянула сквозь нее.

— Это не насекомое, — заметила она. — Что скажут дети? Ты же знаешь, какие они… Помнишь, когда ты хотел отравить кроликов, которые погрызли наш салат.

— Детям не надо знать об этом. Я позвоню начальнику полиции Брэдли — когда-то я оказал ему услугу.

Брэдли сидел в своем кабинете и смотрел на мухобойку.

— Никак не могу собраться с духом и отделить его от мухобойки, — пожаловался Герберт. — К тому же я забыл дома увеличительное стекло.

Шеф полиции неторопливо вынул из ящика стола лупу и поднес ее к мухобойке.

— Черт возьми, — прошептал он. — Ни за что бы не подумал, что придется увидеть что-нибудь подобное. Самый настоящий человек, правда?

— Не бывает людей ростом в полдюйма.

— А пигмеи?

— Четыре фута. Это сорок восемь дюймов — ровно в девяносто шесть раз больше.

— Ну…

— Что ты имеешь в виду, говоря, что ни за что бы не подумал, что придется увидеть что-нибудь подобное? Похоже, тебя это не очень удивило.

— Ну, я слегка удивлен, Герб.

— Недостаточно.

— Может быть, полицейскому труднее изобразить удивление. На этой работе привыкаешь ко всему.