Последняя зима - Алексей Федоров

- Цокаев! - тихо позвал капитан.

Перед ним вытянулась по-мальчишески стройная фигура лезгина.

- Действуй, Цокаев! - сказал Хоменко.

Лезгин передал стоящему рядом товарищу свои автомат, потом ему же протянул самодельный кинжал и вынутую из кармана гранату.

- Может, пистолет возьмешь? Дать? - спросил Хоменко.

- Нельзя! - мотнул головой Цокаев. - Не воевать с грузинами иду, с добрым словом иду... Как друг!

- Там и бульбашей полно! - напомнил Бочковский.

- Я не к собакам бульбашам иду, я к землякам иду... Пусть у меня будет открытая рука!

Лезгин поднял правую руку ладонью вперед, как бы показывая, что в ней нет оружия, потом вдруг присел, проворно стянул сапоги, остался в одних толстых шерстяных носках, сбросил с головы кубанку, снял с гимнастерки ремень, расстегнул ворот... И все поняли Цокаева. В таком виде ему легче будет в ночное время проникнуть к грузинам или пройти мимо бандеровцев.

Цокаев кивнул на прощание, улыбнулся и быстрой легкой походкой зашагал, не оглядываясь, к Словатичам.

Но только успел ли дойти?! Вдруг где-то вдалеке, на противоположном конце села, простучал пулемет и затрещали ружейные выстрелы. Почему поляки начали первыми? Как потом оказалось, первыми начали не они, открыла огонь бандеровская застава, обнаружившая приближавшийся к окраине села отряд Казимира. Выстрелы не смолкая гремели чаще, гуще, там завязался бой, и некогда было гадать, почему он начался.

Партизаны рванулись вперед... Взводу Бочковского предстояло действовать вдоль улицы, а разделившимся на два отделения людям Хоменко теснить бандеровцев по огородам, слева и справа. Навстречу атакующим прогремела пулеметная очередь, но прицел был взят высоко. Когда Семен Ефимович вместе с Николаем добежали до первых строений, они увидели лежащего на земле грузина, который менял диск у "дегтяря".

- Кацо! Против кого ты воюешь?! - крикнул Газинский, бросаясь к пулеметчику и показывая на своей гимнастерке орден Красной Звезды.

Грузин ликующе охнул, будто только ждал эту знакомую звездочку, повернулся к хатам и начал что-то громко выкрикивать на родном языке.

Из ближайших домов и сараев с радостными возгласами выбегали грузины... Улыбающиеся, возбужденные, они складывали оружие у ног Газинского.

- Не надо! Зачем? Берите винтовки обратно... Эй, кацо, поднимай свой пулемет!.. Товарищи, мы - партизаны. Давайте вместе...

- Давай, давай! Командуй! - раздалось несколько голосов.

Еще минута-другая, и партизаны вперемешку с грузинами помчались к центру села. Там небольшая, ушедшая вперед группа, возглавляемая Бочковским, шерстила бандеровцев.

Трескотню одиночных выстрелов перекрывал стук пулеметов... Где-то за хатами бухнула граната... Бой был недолгим. Бандеровцы дрогнули, стали отступать, а потом побежали и вовсе прочь из села, грозя кулаками и мотая чубами. Пулеметчик-грузин выпустил вслед последней кучке полдиска и зло рассмеялся, когда один из чубатых упал.

Газинский с Хоменко наскоро подвели итог операции. Из лап бульбашей удалось вырвать почти всех грузин. Двадцать шесть из них живы-здоровы, находятся при полном вооружении, счастливы, что станут партизанами. Пять грузин ранено. Во взводе Бочковского четверо раненых, в том числе и сам Николай. Три его бойца пали смертью храбрых.

Потери бандеровцев только убитыми - семнадцать человек. Взято в бою два десятка винтовок, три автомата, три ручных пулемета и станок-вертлюга от "максима": ствол бульбаши успели унести с собой. Один из пулеметов и часть винтовок партизаны тут же передали отряду Казимира.

Дольше задерживаться в Словатичах нельзя. Ведь неподалеку, в Лише, находится довольно крупный бандеровский гарнизон. Кроме того, предстояло перейти в дневное время дорогу Киверцы - Тростянец, причем сделать это необходимо побыстрей, пока туда не брошены заслоны противника. Партизаны мобилизовали пять крестьянских подвод, уложили в них раненых и убитых, попрощались с поляками и, выслав вперед походную заставу, тронулись в путь.

Хоменко шагал рядом с грузинами, настойчиво их о чем-то расспрашивая и делая на ходу пометки в тетради. Капитан торопился. Через несколько километров его группе предстояло отделиться от колонны, свернуть в сторону. Возле Хоменко вертелся, выполняя время от времени обязанности переводчика, невредимый веселый Цокаев, давно отыскавший свою кубанку и сапоги.

Вскоре головная застава остановила трех идущих навстречу женщин с корзинами и мешочками.

- Кто такие? Куда?

- Тутошние мы, из Суска... Вам, партизанам червонным, от селян наших подарунки несем!

Они вынули хлеб, сало, горшочек меду, яблоки. В одной из кошелок оказалась и бутыль самогонки.

- А кто сказал вам, что червонные здесь пройдут? - спросил командир заставы.

- Е таки люди, що знали!

В селе Суск имелась подпольная партийная организация... Не до нее ли дошли вести о пребывании поблизости партизан? Не коммунисты ли подсказали крестьянкам вероятное направление обратного маршрута партизанского взвода?

Газинский думал не только об этом. Его больше всего беспокоили причины, помешавшие состояться ночной явке. Что с дублером? Почему он не пришел? Пытался ли выполнить полученное задание? Можно ли рассчитывать на его дальнейшую работу?

Ответ на эти вопросы Семен Ефимович получил позже, когда партизаны, без выстрела перевалив через дорогу Киверцы - Тростянец, расстались с группой капитана Хоменко и сделали к вечеру на лесной поляне первый большой привал. Лишь здесь довелось Газинскому познакомиться с грузинами поближе. Расспрашивая, как жилось у бандеровцев, какие были настроения, он вдруг услышал чей-то голос:

- Последний день хорошо жилось! Последний день очень хорошее настроение!

- В последний? То есть вчера?.. Но почему? - не повял Семен Ефимович.

- Партизан ждали, вас ждали! Как только Нодар Абашидзе поднял у кухни газету "Правда", все сразу догадались, что партизаны близко... Не почтальон же принес! Эй, Нодар! Где газета?

Из толпы вынырнул невысокого роста грузин, молча достал из-за пазухи сложенный, затертый на сгибах номер и протянул его секретарю партбюро. С волнением взял Газинский вернувшийся к нему экземпляр "Правды". Сколько уже сделали эти четыре газетные страницы, отпечатанные в Москве! Читали их партизаны в батальоне, готовились по ним к беседам политруки, побывала газета и у подопольщика, вспыхнула маяком надежды для попавших в беду грузин! Не суждено ли этому же номеру "Правды" продолжать свои славные дела?! Газинский бережно спрятал его в сумку.

- Послушайте, ребята! - снова обратился Семен Ефимович к грузинам. А вот вчера или позавчера никто из жителей не заговаривал с вами о партизанах?