Кастелян - Calmius

Гермиона безучастно сидела в одиночестве, не притрагиваясь к еде. Вздохнув, я достал никогда не подававшийся в Хогвартсе пирог с лососем и салат из маслин, сыра и… эээ, листьев салата. На десерт добавил тёплый яблочный пай с корицей и горький ванильный шоколад — её любимые блюда, насколько я смог узнать. Поставил перед носом. Девчонка слегка оживилась.

— Ты чего не ешь?

— Да так… не хочется после… всего.

— Тебе нужно позавтракать. Впереди долгая дорога, а продают в поезде сама знаешь что.

Вздохнув, Гермиона вяло приступила к поглощению пирога. Впрочем, распробовав блюдо, быстро уничтожила порцию и попросила добавки. Я выложил ещё три куска.

— Возьми запас, пообедаешь в дороге. Извини, твой любимый горячий шоколад с куницей нигде не смог найти. Ты в каком магазине его брала?

— С куницей? А откуда ты знаешь, что я люблю горячий шоколад?

— Ну… однажды увидел, как именно ты его пьёшь.

— Тут его не подают, к сожалению. Хм… не припомню, когда ты мог… А что за куница?

— Да на обёртке… Название не запомнил, только картинку, вот в чём проблема. Белая вёрткая куница — сразу видно, ни секунды не сидит на месте.

— Не помню…

— Беда… Ладно, буду дальше искать.

Пожалуй, начатые ещё вчера в больничном крыле осторожные расспросы можно закруглять. Гермиона не помнит некоторую часть прошедших событий. Уверена, что мы видели фигуру в балахоне, пьющую кровь из единорога. Осторожные намёки на патронусов не находят никакого отклика. Спрашивать про дементора я не решился. Хватит с неё.

Я задумчиво бросил взгляд на её уши. Серёжки присутствовали и работали. Когда я вчера осторожно попробовал заглянуть в её эмоции — через пару минут осознал себя медитативно рассматривающим трещину на стене. Сама Гермиона, кстати, уверена, что украшение ей подарили родители на Рождество — уж больно хорошо они ей идут.

Это не Дамблдор. Он не оставил бы ей защиту, а если и оставил для какой-то игры — не стал бы подтирать память о дарителе.

Что произошло? Почему она опять сорвалась? Почему не помнит ничего содержательного о ночи в лесу? Мог ли я чем-то помочь, останься я в субботу в замке? То есть, наверное, мог — Гермиона говорила, что искала меня… Но сколько ещё мне быть при ней нянькой? Что ещё мне для неё сделать, чтобы она начала принимать ответственные решения сама?

Может, на неё повлияли внушением? Тогда почему серёжки продолжают работать? Что зацикливает цепочку вопросов: что произошло? Нужна новая информация.

Так или иначе, Гермиона сегодня едет домой. Впереди у неё — несколько месяцев отдыха от гриффиндорцев. Поумнеет, повзрослеет…

А у меня — более важная проблема. Пожалуй, приступлю сразу после пира — дурацкий поезд обойдется без моего присутствия. Нужно встретиться с Луной. Время деликатности исчерпано, с ней что-то могло случиться. Постучусь в гости к…

— Чо, трусло, жрёшь под подушкой и не делишься? — напротив меня плюхнулся Рон Уизли. Видимо, частично наполненное брюхо сгладило впечатления от нашей игры в гляделки. — Да ты в натуре псих: тут геройский спецпаёк, а ты сухари грызёшь!

Это где же он нахватался лексикона магловских малолетних гопарей? Хотя тут есть кому научить — я посмотрел на чернокожего Томаса и ирландца Финнигана, потом на их старших товарищей. Чую, мамаша Уизли незапланированно потратится на каустик для языка этим летом.

— Тебе не стоит это есть, Рон, — спокойно ответил я, покосившись на зажатые в руках жирную селёдку и кулебяку из гусиной печени.

— Тибя н… шпрошили… — продавил рыжий сквозь забитый рот.

Я посмотрел на Дамблдора, но он о чём-то увлечённо разговаривал с Флитвиком. Перевёл взгляд на прекрасно всё видящего Снейпа и показал глазами на Дамблдора — толкни, мол. Снейп сделал вид, что чем-то заинтересовался на столе своего факультета.

Ладно, не моя беда.

На прошлой неделе ко мне подошёл Малфой. Поинтересовался, смогу ли я выделить полторы-две недели во второй половине июля. Местное аристократическое общество на каникулах устраивает традиционные сборы для подрастающего поколения. В основном — с целью знакомства и общения детей, но и польза присутствует: это ещё и летняя школа по необходимым для будущих аристократов дисциплинам, таким как бальные танцы, начала фехтования или основы выживания в дикой природе. Сборы завершаются празднованием Лунгасада.

Меня приглашали… наверное, познакомиться и присмотреться, но и от курса бального танца или хоть каких-то начал этикета я бы не отказался. Я дал согласие. Малфой попросил не скрываться от сов или хотя бы от патронусов в первой половине июля, для уточнения деталей.

— Привет, Гарольд, — ко мне подсел староста Перси. — Есть минутка?

— Есть, конечно, но… слушай, Перси, Рону не стоит это есть. Ну или возьми в поезд побольше туалетной бумаги.

Перси посмотрел на Рональда, добивающего остатки свободного места в желудке, окинул взглядом мой район стола и только сейчас оценил состав блюд.

— Не понял?

— Ну… Это воспитательное меню от Дамблдора, понимаешь? Думаешь, почему я тут коржики грызу, а не устрицы и канапе с икрой?

— Да твою же… — Перси вскочил, оббежал стол и, вытянув возмущённо завопившего Рона, потащил его на выход. Наверное, флакончик рвотного у него с собой.

Я поймал укоризненный взгляд Дамблдора, но только пожал плечами. А какие были варианты? Парализовать его, чтобы не трогал еду?

— Фух, — вернулся спустя десять минут взъерошенный Перси. — Спасибо, Гарольд. Надеюсь, тут нет ничего серьёзного…

— Это дисциплинарное наказание, а не уголовное.

— Я так и не понял, за что… Но я чего подходил. Мы хотим пригласить тебя в конце августа к себе, на недельку.

— Эм… — я озадачился. — Перси, а как ты себе это видишь?

— Отец придёт к твоим опекунам, договорится с ними и заберёт с собой, аппарацией.

— Да я не об этом. Смотри сам: Рон меня не любит, Джордж грозился заземлить, Джинни от одного вида бесится, миссис Уизли проклятиями швыряет… И вот, я появляюсь у вас, а там только двое нормальных мужиков — ты и отец…

— Джинни? Откуда ты её