Хаски и его учитель белый кот. Том 1 - Жоубао Бучи Жоу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
[* речь о 泥鳅 ницю — амурский вьюн, змееподобная рыбка].
– Мерзкий бледнокожий мальчишка, не смей прикасаться к этому достопочтенному. Этот достопочтенный еще не женился, поэтому его нельзя так просто трогать. Если ты будешь лапать это тело, какая драконица потом посмотрит на него?
– Что? Бумажный дракон собирается жениться? – Мо Жань расхохотался.
– Эй! Тьфу на тебя! Это ты тут бумажный! Сукин сын!
– Почему ты называешь меня сукиным сыном? Твоя фамилия вроде не Сюэ?
– Моя фамилия Сюэ? Тьфу, маленький дурачок! Этот достопочтенный – знаменитый дракон Чжу! Когда он открывает глаза – восходит солнце, закрывает, и наступает ночь, вдыхает, и наступает зима, выдыхает – жаркое лето! Не собираюсь я менять ни имя, ни фамилию. Я – Чжу Цзюинь*, и точка!
[*烛九阴 zhú jiǔyīn — огонь подземного мира].
– Э… ничего не понял...
– Ох, ох! – дракон так разозлился, что начал кружиться на месте. Его маленькая голова толщиной в два пальца ударилась о подсвечник. Алые капли воска упали на стол, и Мо Жань протянул руку, чтобы поймать подсвечник, но маленький дракон укусил его.
К счастью, бумажные зубы не могли причинить вреда, поэтому Чжу Цзюинь тут же отлетел и прилип к вороту Чу Ваньнина, низко склонив голову.
– Чу Ваньнин, – дракончик слегка приподнял свои длинные усы и уткнулся в ворот одежды Чу Ваньнина, – этот сукин сын ударил меня!
Чу Ваньнин стянул его вниз, не удостоив ответом. Прижав дракончика к столу рукой, он спросил:
– Какие заклятья есть снаружи?
– Хм, ты смеешь так говорить с третьим принцем драконов? Кричать на этого достопочтенного...
Чу Ваньнин холодно посмотрел на него:
– Говори!
– ...
Смятое тело дракончика надулось, усы задрались высоко вверх. Зеленые глаза сердито уставились на Чу Ваньнина. Он тяжело вздохнул, а потом выплюнул целую лужу туши.
Чу Ваньнин сощурился:
– Потратишь еще немного туши, и я сожгу тебя, – он подтащил дракончика за хвост к огню. – Станешь настоящим огненным драконом*.
[*фамилия дракончика烛 Чжу — свеча/огонь].
– Хорошо! Ладно! Ты потрясающий! Самый крутой! Я все расскажу! Я же не говорил, что не скажу? Какая жалость!
Дракончик выплюнул еще несколько чернильных пятен и тихо пробурчал:
– Когда ж ты, наконец, сдохнешь в муках. Неудивительно, что, сколько лет тебя знаю, рядом с тобой так и не появилось женщины.
– Эй, – Мо Жань моргнул и покосился на Чу Ваньнина с ехидным смешком. – Разве учитель не рассказывал тебе о своей невесте?
Чу Ваньнин проигнорировал его. Похожие на лезвие меча брови сошлись над переносицей, и он сердито прикрикнул на дракона:
– Слишком много болтаешь, пиши уже!
– Тьфу! Отвратительный человечишка!
Опустившись на заранее приготовленную бумагу, дракончик заставил тушь собраться в его когтях и принялся ползать по листу, рисуя знаки заклинаний.
Конечно же, он не мог напрямую сказать, какие именно заклинания были сотворены в гостинице. Его бумажный разум был довольно примитивным, и он не смог бы определить первоначальную магию по одним только следам, поэтому бумажный дракон просто рисовал то, что видел. К счастью, Чу Ваньнин легко мог опознать заклинания и вслух произносил их названия.
Дракон нарисовал убывающую луну.
– Заклятие душевного спокойствия, – пояснил Чу Ваньнин. – У кого-то бессонница.
Дракон нарисовал созвездие из семи звезд.
– Звездный периметр. Кто-то поставил защитный барьер.
Дракон нарисовал коробку с румянами.
– Заклинание омоложения.
Мо Жань расхохотался и, взмахнув рукой, сказал:
– О, знаю! Это один из трюков, которые используют местные даосы, чтобы «украсить» товар перед продажей. Наверняка так фонит та прекрасная костяная бабочка?
Чу Ваньнин ничего не ответил. Возможно, из-за того что все эти заклинания были никак не связаны с целью их поисков, он дважды нервно постучал по столу своими тонкими пальцами и, нахмурившись, приказал:
– Рисуй дальше!
Дракон нарисовал сердце.
– Что это? – спросил Мо Жань.
– Очищение сердца, – слегка раздраженно ответил Чу Ваньнин. – Ничего особенного, просто кто-то медитирует. Дальше.
Дракон зыркнул на него, но послушно нарисовал собачью голову.
– Укрощение зверя… – Чу Ваньнин прижал руку ко лбу и приказал: – Выбирай более сложные заклятья. Не надо рисовать те, что предназначены для улучшения цвета лица, дрессировки волков или избавления от бессонницы. Следующее!
Дракончик, подняв голову, обиженно посмотрел на него и проворчал в длинные усы:
– Ты слишком придирчив!
– Рисуй!
Маленький бумажный дракончик видимо испугался перспективы стать «настоящим огненным драконом», поэтому поднялся на свои маленькие лапки и начал рисовать на первый взгляд что-то достаточно сложное и интересное. Два круга, разветвленная линия, и еще одна вертикальная полоса, идущая прямо вниз. Похоже на гексаграмму инь-янь. Мо Жань изумленно вытаращился.
– Учитель, неужели этот неизвестный оставил на своем оружии...
– Нет, – Чу Ваньнину хватило одного взгляда, чтобы он поморщился от пульсирующей боли в висках. – Это техника изменения звука.
– О? Зачем она?
– Кто-то недоволен своим голосом, или по какой-то еще причине хочет изменить его. Это не очень сложная техника.
Спустя мгновение Чу Ваньнин добавил:
– Но если использовать ее слишком долго, можно повредить горло, и будет трудно вернуть свой настоящий голос. Есть что-то странное с этим заклинанием. Не могу понять, кто использует его.
Услышав это, Мо Жань улыбнулся:
– Ну, неудивительно.
Чу Ваньнин вздохнул и собирался приказать дракончику продолжить, как вдруг тень сомнения омрачила его лицо, и он в упор посмотрел на Мо Жаня:
– Почему не странно? Ты что-то знаешь?
– Что я могу знать? Я просто согласен, что человеку вполне может не нравиться собственный голос. Может быть, это та певица, что мы видели внизу. Возможно, ее настоящий голос грубый и противный, вот она и пытается сделать его приятней?
Чу Ваньнин смахнул с рукава несуществующую пылинку и сказал:
– Весь день странные мысли лезут в голову. – Он обернулся и приказал дракончику: – Следующее.
Дракон снова нарисовал сердце.
– Эй, разве учитель не сказал, что не нужно больше рисовать заклинание очищения сердца?
– Пфф, мелочь, да что ты понимаешь? – сердито посмотрел на него маленький дракончик. Он ударил хвостом, оставив на сердце чернильный след, а потом
