Бешеный прапорщик части 1-11 - Дмитрий Зурков

   Ага, давайте, давайте!.. С казаками захотели посоревноваться! Их только пуля догнать может, да и то далеко не каждая, а вы стрелять сходу не умеете по определению, пехота, блин, ездящая! Так что ловите конский топот, майне херрен. Но недолго. Ваша линия жизни скоро кончается, примерно метров через сто...

   Как только первые кайзер-кентавры заслоняют ориентир - чахлое деревцо метрах в семидесяти от первого забора, командую "Огонь!". Пулеметы у дороги, давно сопровождавшие цели, тут же выдают первые длинные очереди. Первые два ряда немцев летят кубарем на утоптанный снег вместе с лошадьми, создавая настоящую баррикаду для скачущих сзади. МГ-шки лупят не переставая. По второму взводу отрабатывает пулемет из леса. Дистанция до них побольше, но помехой для штатного оптического прицела это не является. Посреди заснеженного поля появляются неподвижные черные точки, и их с каждой секундой становится все больше. "Наши" немцы пытаются уйти вправо-влево от дороги, но попадают под огонь других точек. Еще несколько секунд, и скакать будет некому...

   Грохот пушек, стоящих сзади в нескольких десятках метров, заставляет вздрогнуть и инстинктивно вжаться в снег, но бинокль не опускаю. Два снаряда рвутся с недолетом, два - над скоплением гансов. Дымные черные облачка шрапнели хорошо видны в сером небе. Тут же звучит еще залп, и теперь все четыре снаряда накрывают противника. Кто-то остается неподвижно лежать на снегу, кто-то пытается в наступившей давке развернуться... Еще один точный залп окончательно убеждает немцев в том, что лучше спрятаться подальше. Там вдалеке еле слышно вякает труба, гансам все же удается развернуться и они быстро исчезают за деревьями. Выдаю ставшую уже традиционной команду "Осмотреться! Гансам - контроль! Собрать трофеи!". Подошедший Берг с улыбкой наблюдает, как я осматриваю три только что принесенных с дороги люгера.

   - Денис Анатольевич, как я погляжу, Вы пылаете-таки прямо какой-то сумасшедшей страстью к этим пистолетам. Не подскажете, почему?

   - Потому, что, во-первых, мне этот пистолет очень нравится. Во-вторых, он является одним из самых лучших пистолетов в мире. И в-третьих, где еще я наберу достаточное количество пусть и коротковатых, но качественных стволов калибра девять миллиметров для будущих пистолетов-пулеметов наподобие вот этого. - С законной гордостью показываю Роману Викторовичу висящую на ремне "Бетю"...

   - Вашбродь, там к телефону зовут! - Прерывает наш разговор подбежавший боец. - Сказали, щас сами Его превосходительство будут разговаривать!

   Ну, не будем томить генерала Келлера, пойдем пообщаемся, заодно доложим обстановку и получим дальнейшие указания... Которые оказываются простыми до невозможности: дождаться прибытия двух казачьих сотен, оставить им в пользование два трофейных пулемета и следовать в Карабаны для получения очередной задачи. МГ-шки-то я оставлю, конечно, но вот узелок на память обязательно завяжу. У меня в роте явный некомплект Георгиевских крестов...

   На этот раз на совещании у Федора Артуровича присутствовали все полковые командиры, даже как-то неудобно было находиться среди такого количества штаб-офицеров. Впрочем, и совещанием это назвать было трудно. Его превосходительство сразу ясно выразил свою мысль о том, что существует только два мнения: или его, или ошибочное. Поэтому наступление согласно директиве Ставки будет вестись следующим образом. В направлении Вильно наносит вспомогательный удар 10-я армия, а мы выдерживаем дирекцию на северо-запад к Вилькомиру. Поэтому курс в отличие от бородатого анекдота не "Норд-Вест", а "Норд-Зюйд". Объявив далее порядок следования, генерал отпускает всех готовиться к выдвижению, а меня оставляет, слегка перефразируя группенфюрера Мюллера из "Семнадцати мгновений весны".

   - А Вас, штабс-капитан Гуров, я попрошу остаться... - Дождавшись, пока в комнате кроме нас никого не остается, продолжает. - Денис Анатольевич, есть одна задумка, которую хочу обсудить. Против нас огрызается XXI усиленный корпус генерала фон Гутьера. Его дивизии противостоят не только нам, но и группе генерала Сирелиуса. По показаниям пленных штаб корпуса находится в местечке Кобыльники, верстах в двадцати отсюда. Я хочу, чтобы Ваши разведчики совместно с конными штурмовиками поручика Дольского выдвинулись вот в этом направлении и перерезали узкоколейку Кобыльники-Лынтупы. Кроме этой железной дороги других путей отступления у германцев нет. Пехота, конечно, пройдет по заснеженным полям, а вот пушки, обозы - нет. Следовательно, если удастся выставить заслон вот здесь, у Константиново, мы можем, не опасаясь за правый фланг, развивать наступление вдоль этой узкоколейки на Лынтупы. Туда же нацелен удар Северной группы генерала Плешкова. Есть все шансы окружить и принудить к сдаче пару германских корпусов и подвинуть линию фронта.

   - Двух рот не слишком мало для такого заслона? Все-таки, если они ломанутся мелкими группками по нескольку тысяч человек, у нас просто патронов не хватит. - Не то, чтобы я был против, но, помню, читал, как немцы в Великую Отечественную организованно из окружений выходили. Или пока еще не додумаются до такого?..

   - Как только возьмем Ясиневичи, отправлю к Вам три сотни уральцев. И не прибедняйтесь, Денис Анатольевич, с десятком пулеметов там можно остановить кого угодно. А то, что патронов бывает мало, или очень мало, - это я знаю. - Федор Артурович вдруг хитро улыбается. - Пока Вы воевали в Боярах, Ваши добры молодцы времени здесь даром не теряли, по всем окопам прошлись. Так что и в этом у Вас недостатка не будет. Если вопросов нет, - отправляйтесь...

   Пятнадцать верст до нужного места пролетели незаметно. Останавливаемся в чахлом заснеженном перелеске, откуда прекрасно виден и сам населенный пункт и железная дорога с "вокзалом" в виде небольшого домика. Неподалеку перед сараями, или складами стоит халупа побольше и, судя по всему, вполне обитаемая. Дым из печной трубы смешивается с дымом небольшого паровозика, коптящего рядом. К нему пристегнуты четыре малогабаритных вагончика, напоминающих товарные. А вокруг оживленно снуют немцы, хорошо видимые в бинокль. Интересно, что они там делают?.. Ладно, вернется разведка, расскажет. Пока что я не вижу особых вражеских полчищ. И в самом местечке - никого, существование жизни выдают только печные трубы, возле поезда - несколько зольдатенов и какие-то чиновники.

   Вернувшиеся разведчики подтверждают немногочисленность немецкой милитаризованной диаспоры. Но последняя пара, обошедшая деревню и станцию по кругу, приносит интересные новости.

   - Командир, там, за сараями - наши! - Выдает старший группы с какой-то непонятной интонацией.

   - Говори толком, какие наши? Откуда?

   - Там... Короче, там барак с пленными и возле него три столба с перекладинами... На них наши распяты...

   - Что?!!.. Еще раз!!!.. Наши солдаты, распятые на крестах?!!.. - Голос становится похожим на медвежий рык. - Ты точно все видел?!!..

   Стоящие рядом бойцы подхватываются, стволы уже наизготовку. Сзади плечо сжимает чья-то сильная рука. Оборачиваюсь - Михалыч, смотрит прямо в глаза, и во взгляде - такое!..

   - Всем тихо!.. Рассказывай, как там что расположено. - Вместо звериной ярости приходит ледяное хладнокровное бешенство. - Сколько гансов?

   - Барак вот так стоит, рядом с путями. Перед ним - кресты, возле них часовой ходит. - Старший чертит на снегу палочкой. - Пока смотрели, двое, суки германские, одного отвязали, бревном так в снег и кинули. А на его место из барака другого нашего выволокли и привязали. В одной гимнастерке...

   Так, немцев там около двух десятков, чинуш вообще не считаем. Десять человек заходит, минуя деревню, слева, двигается к бараку с пленными. Еще два десятка идут прямиком по "железке", берут станцию и поезд. Кто желает попасть в группу захвата даже спрашивать не нужно... Недовольный Анатоль Дольский со своими "драконами" и санями остается по поры - до времени здесь, а мы выдвигаемся вперед по пробитой разведчиками лыжне...

   Незаметно, чуть ли не ползком подбираемся поближе, ежесекундно ожидая сигнала от обходящей группы. Чуть поодаль в серое небо торжествующе взлетает волчий вой, - они вышли на цель! Отвечаем такой же кровожадной звериной песней и несемся к вокзалу. Пара гансов на перроне скидывает винтовки с плеч, но прицелиться не успевают. Бахают несколько выстрелов и тушки в серых шинелях падают на утоптанный снег, украшая белизну красным... Еще трое выскакивают на крыльцо и тут же ложатся рядом... Навсегда... Двадцать шагов... Из окон пытаются отстреливаться оставшиеся внутри, но прицельно бить у них не получается. Перекаты в тройках давно отработаны до автоматизма - один бежит, двое прикрывают... Десять... Пять... Мимо меня молнией проскакивает Егорка, кубарем катится к стене, и тут же с его рук в окна улетают две гранаты. Три, два, раз... Взрыв, еще один... Паровозная бригада и чиновники уже лежат мордочками в снег, с руками, очень неудобно связанными за спиной. Пара бойцов, прикрывая друг друга, ныряет внутрь здания, слышится несколько выстрелов и чирик "Все в порядке". Со стороны бараков все тихо... Бегом заворачиваю за угол большого сарая-пакгауза и вижу, как мои бойцы отвязывают от заиндевелых бревен неподвижные, негнущиеся тела. Рядом несколько фигур в белом увлеченно месят сапогами лежащих зольдатенов. Не буду мешать людям, пусть отведут душу. Заскакиваю в сарай, в полумраке не сразу видно, сколько там народу. Несколько секунд, и глаза привыкают к скудному освещению, а в нос шибает тяжелый запах. На земляном полу слабо шевелятся, стараясь рассмотреть незваных гостей, человеческие тела, прикрытые кучей рваного тряпья. Затем с трудом поднимаются на ноги, помогая друг за другу... Одиннадцать человек... Рваные гимнастерки, дырявые сапоги... Шинели, если это можно назвать так, - только у четверых, остальные кутаются в рогожные мешки и какую-то рванину непонятного происхождения... Синие от холода руки, багровые пятна обморожения на скулах, лохматые нечесаные бороды, колтуны на головах...