Спутник «Шаг вперед» - Владимир Михайлов

— Итак, многоуважаемые друзья мои, — неторопливо сказал Гур, и по голосу его можно было, пожалуй, подумать, что он чем-то озадачен. — Итак, половина экранов в порядке. Если и вторая половина окажется в порядке, то могут быть лишь два вывода.

— Три вывода, — сказал Холодовский.

— Третий за тобой. Мои таковы: или мы неправильно определили направление, которое следовало защитить, или твои экраны, о высокочтимый друг мой Слава, ни к черту не годятся, и защищаться ими все равно, что носить воду… этим — ну, как его? — которое с дырочками.

— Ну, ну, — сказал Дуглас. — Проанализируй.

— С неизъяснимым удовольствием, — сказал Гур и заставил скваммер сделать нечто напоминающее реверанс. — Направление. Кедрин принял запах. Он находился у резервного выхода. Он не знает, у какого. Я не ошибаюсь? — вежливо вопросил он.

И Кедрин буркнул:

— Не знаю.

— Он не знает. Но, решая эту задачу в пространстве — времени, мы пришли к выводу; это мог быть только резервный люк номер восемь. До других люков он не смог бы дойти, постоять там, принять запах и вернуться в… туда, куда он вернулся в такой промежуток времени, какой ему понадобился в действительности. Этот вывод был принят единогласно. Имеются ли иные соображения?

— Не имеются, — сказал Дуглас.

— Угу. Итак, известен люк, и известно время в пределах плюс минус пять минут. И известна траектория спутника. Значит ли это, что известно направление?

— Да значит, — сказал Холодовский. — Вернее, сектор.

— Вернее, радиан. Чудесно! И этот радиан указывает как paз на это вот заэкранированное пространство. Так? Так. Следовательно, проницательные друзья мои, с направлением все в порядке.

— Когда-нибудь, — задумчиво сказал Холодовский, — я буду тебя бить за эту манеру разговаривать.

— Так это еще когда-нибудь, о мой воинственный друг. Итак, мы предположили, что экранировка повреждена. Пока мы не нашли никакого повреждения. И это значит всего лишь, что она не годится.

— Чушь! — сказал Холодовский. — Не думаю даже, что это надо опровергать. Экраны прошли все мыслимые испытания на миллиметровые волны. Значит, дело не в них.

— А в чем же? В излучении? Это твой третий вывод?

— Ничуть не бывало. Мой вывод, что запах просто почудился Кедрину.

— Мальчика не было, — сказал Дуглас. — Ну, ну…

— Вот именно: не было! Кедрин был в достаточной мере взволнован. Так?

— Так, — сказал Кедрин.

— Ну, и вот. Галлюцинация, только и всего! Тем более что он в этот момент, по его словам, заметил какую-то звезду. А я вам говорю, что он не мог ее заметить. Реставрируйте обстановку — и вы убедитесь в том, что глазок резервного выхода восемь упирался в «Угольный мешок». Там нет ни одной звезды.

— М-да, — сказал Гур. — Убедительно, о мой… да! Кедрин, как ты думаешь?

— У меня никогда не было галлюцинаций, — сказал Кедрин обиженно. — Разве что при первом выходе…

— Значит, были, — сказал Холодовский. — Вот и все. Вот мой вывод.

— Что ж, — сказал Гур. — Так или иначе, вторую половину экрана исследовать надо. Прошу вас, высокочтимые друзья мои, принять походный порядок… Может быть, мы еще успеем поспать сегодня. А сон, как известно, драгоценнейшее из благ…

Они выстроились в колонну. Перед тем как дать сигнал к движению, Гур еще раз обернулся, взглянул на экраны и негромко сказал:

— Теперь, кажется, галлюцинирую я… Слава, ну-ка… Все головы повернулись разом.

Что-то произошло в пространстве. Только что спокойная и монолитная, как казалось, поверхность экранирующих полотен внезапно стала извиваться, словно оттуда, с внешней стороны, кто-то тяжело ходил, бегал, прыгал по ней, старался пробить ее, разорвать. Колонки гравификсаторов окутались голубоватыми облачками, удерживая экраны на месте, но, очевидно, их мощности не хватало — что-то могучее старалось растащить полотнища в разные стороны. Казалось, они сейчас не выдержат такого напряжения и лопнут, разлетятся. Это представлялось необъяснимым, и в то же время это было, и приходилось срочно сделать что-то, иначе пропала бы вся громадная работа по изготовлению, транспортировке и установке экранов.

Они не успели даже перемолвиться. Все четверо кинулись вперед, к полотнищу — трое одновременно и один на долю секунды позже, но не потому, что он колебался, просто у него еще не было той быстроты реакции, какой обладали монтажники. Они рванулись в середину, потому что именно здесь экранам грозила максимальная угроза, здесь, кроме неведомых сил, прикладывалась вся мощь гравификсаторов, которые старались растянуть и удержать экраны на месте — и тем самым помогали разорвать их в клочья, но ведь гравификсаторы были всего лишь автоматами. Тысячи игл вонзились в тела монтажников, Гур на ходу крикнул в микрофон: «На спутнике, убавьте статическое, иначе мы скоро начнем светиться!.. Убавьте, тревога, мы вышли на экраны». Поле мгновенно убавили, и монтажники достигли поверхности экранов в тот самый момент, когда разрыв возник там, где и следовало ожидать, в самой середине, в месте наибольшей напряженности.

Гур был первым. Все четыре «руки» его скваммера вцепились в края разрываемого пополам полотнища. Напрягая мускулы и сервомоторы, Гур попытался стянуть края полотнища вместе, но для этого были нужны совсем другие силы, и все, что он мог сделать, — это не разрешать краям расходиться дальше. Но полотнище, чья целость была уже нарушена, продолжало рваться дальше, и через несколько десятков метров в разрыв вцепился Кедрин — уж этого-то никто не мог запретить ему, сил у его скваммера было не меньше, чем у остальных. Дуглас метнулся к противоположному концу экрана и ждал, пока разрыв дойдет туда, чтобы заблокировать его окончательно. Холодовский повис над самой серединой и уже развел все четыре «руки», увенчанные могучими клешнями. — Слава, — сказал Гур хрипло. — Слава… — И Кедрин удивился, как Гур еще может что-то произносить — сам он напрягся так, что не мог бы даже разжать зубов. — Не вцепляйся… Давай на пределе на спутник. Это быстрее всего. Нужны механизмы, аппаратура для сварки… Мы здесь долго не удержимся.

Очередной изгиб экрана перекосил Гура, и какой-то миг казалось, что конечности скваммера вылетят из суставов, но, как оказалось, скваммер все-таки был крепким устройством.

— Да давай же! — крикнул Гур. — Давай, о быстрейший!.. Делай свой шаг вперед!

Пусть Кедрин, — сказал Холодовский спокойно, примериваясь к разрыву, уже доходившему до него.

— Ни за что! — прохрипел Кедрин и сам удивился тому, что все-таки разжал зубы.

— Пусть Кедрин остается. Он не знает, что взять, да и вообще, — проговорил Гур, и тогда Дуглас добавил: