Стамуэн - Марина Казанцева

— Вот, — сказал он, втыкая в землю шест от палатки с привязанной к нему яркой футболкой. — Отсюда мы разойдёмся. Умоляю вас, не будьте беспечны, не повторяйте ошибки Маргарет: не расходитесь далеко. Не уходите за пределы видимости сигнала.

У Аарона давно созрел план, только он не хотел делиться подробностями с профессором — опасался возражений. Он подумал, что рисковой Маргарет запросто могло придти в голову забраться в гору, а не бродить по пескам. Поэтому он первый поспешил выбрать направление. И вот теперь быстро приближался к каменной россыпи, которая предваряла вход на срезанную, как ножом, вершину. В кармане у него была спрятана заветная пластиковая бутылка. Он ни за что не притронулся бы к ней. Это вода для Маргарет.

Аарон принялся обходить нагромождения камней в поисках какого-нибудь прохода. Он всё более углублялся в хаос крупных скал, множества мелких обломков, уступами возвышавшихся огромных каменных лестниц. Идти было трудно и к тому же плохо видно, что там впереди. Тогда он забрался повыше, чтобы осмотреться и заметил неподалеку какую-то тёмную дыру в скале. Может, это тень. А, может, пещера. Кто знает, вдруг Маргарет сломала ногу и теперь лежит, беспомощная, среди этих серых валунов.

Он прикинул: времени должно хватить. И уже решительно направился к незаметной со стороны пещерке. Это было нечто вроде узкого разлома в массивном теле горы. Аарон без колебаний протиснулся внутрь и стал пробираться среди множества обломков. Поначалу хватало света. А потом он достал припасённый для такого случая фонарик.

Длинная нора вывела в небольшую пещеру. Она расширилась, дно её представляло собой глубокую и узкую щель, забитую осколками камней. Для прохода оставался только неровный каменный бордюр у стены, где нависающий потолок заставил Аарона балансировать на самом краю. Трудности выбили из его сознания память о том, что его могут хватиться. Он шёл, перехватываясь руками за малейшие выступы. И тут произошла досадная неприятность: фонарик выскользнул из пальцев и завалился в такую узенькую щель под каменным карнизом, что Аарон с огорчением понял: достать его просто невозможно. Но, решимость найти Маргарет была так велика, что он рискнул двигаться дальше, тем более, что пол вдруг выровнялся и стало идти не в пример легче.

Фонарик остался позади, а Коэн с внезапным удивлением обнаружил, что в пещере вовсе не темно! Ближе к потолку гнездилась какая-то светящаяся плесень. Он сумел дотянуться до нижнего края и потёр стену пальцами. На подушечках осталась скользкая зеленоватая слизь, пахнущая ацетоном. К тому же, не ощущалось дневной жары.

Так прошло ещё порядком времени. Возможно, его уже зовут. Аарон остановился и потянул носом воздух. Иссушенные пустыней ноздри уловили запах влаги. И тут откуда-то издалека донёсся голос. Неужели, она?!

— Маргарет! — крикнул он наудачу. Ответный крик прозвучал так близко!

— Маргарет! я иду!

— Кто это? — голос словно дробился множественным эхом.

— Маргарет, это я! — Аарон почти задохнулся от радости.

— Ари, осторожнее! — крикнула она. И опоздала.

Он бросился вперёд. Ноги внезапно поскользнулись на гладком мокром камне, и Аарон с воплем полетел вниз.

Коэн не потерял сознания, но сразу понял, что повредил ногу.

— Маргарет, я принёс тебе воду, — прошептал он.

Глава 9. Избранный

Они ждали долго. Очень долго. День клонился к вечеру, но Коэн так и не вернулся. К тому времени Кондор уже был уверен, что Маргарет, скорее всего, уже мертва — слишком мало у неё воды. Уже в холодных сумерках он повёл студентов в лагерь. На профессора жалко было смотреть.

— Учтите, — упавшим голосом предупредил он Маркуса. — завтра я выхожу на поиски этой пещеры с водой — где там берут её местные жители. Не хотите — можете мне не помогать. Но, и мешать не смейте. Мы возьмём всё, что добудем, и уйдём отсюда. Я буду драться за воду. И мне безразлично, что из этого выйдет.

Маркус более не возражал. Он ждал утра и старался не думать о том, что ждёт экспедицию. Может, это всё старые байки, враки, суеверие! Но до завтрашнего утра надо кое-что проверить.

Студенты не танцевали в тот вечер — да и кто стал бы танцевать! Они разбрелись по своим палаткам и даже не разговаривали. Всё мысли занимала жажда и страх завтрашнего дня.

Ночь принесла прохладу, а с ней и немного облегчения. Даже Эдна и Кондор, измучанные мыслями о судьбе экспедиции, сумели заснуть. Один только Маркус остался сидеть под навесом, поблёскивая в темноте своими большими, слегка навыкате, глазами. Он и не собирался спать. Кто знает, что за мысли одолевали проводника.

«Недвижно лежал Пространственник и слушал неотрывно, как откровение, которое искал, те речи, что проистекали ниоткуда.

— Что ты взял от Бытия, Герой? Назови мне то, чем ты гордишься. Чем дорожишь. Что жаждешь удержать. Что любишь, что бережёшь. Что есть смысл твоего движения. Что побуждает тебя жить.

Пространственник смолчал. Что гонит его в поиск? Жажда славы? Да разве мало воздавали ему хвалений?! Жажда истины? А что есть истина? Жажда поиска? А что есть цель?

— Что я ищу?…

— Герой, ты вечен. И поиск твой тоже вечен. А в вечности достижима любая цель. Ты будешь ставить цель за целью. И достигать её. И так до бесконечности. В конце концов иссякнут цели. Что будешь ты искать? Конечных целей конечное число. Как ни было бы много их, не хватит и на малый отрезок бесконечности. С чем коротать ты будешь оставшуюся вечность? Неважно, что ты ищешь. Всё — труха. Вот почему из бесконечности пространства ты выбрал кусочек лужайки и комочек света. Конечность — вот твоя цель. Конечность всего. Признание бессмысленности поиска есть обретение всех целей разом.

— Что же делать?

— Вопрос есть поиск. Открою тебе Тайну Тайн: ответа нет. Всё относительно. То, что истина сегодня, завтра — ложь. Значит, истина не существует. Значит, ты ищешь ничто. Так возьми его. Ничто не бесконечно. И не конечно. Оно — отсутствие всего. Иди сюда. Протяни лишь руку. Я рядом. Вне времени. Я — само отсутствие его, Изнанка Бытия. Ты — мой. Я жду.

Приблизил Пространственник своё лицо к тончайшей плёнке, что так надёжно охраняла привычный ему мир от Ничто. Дыхание поколебало преграду. И заиграла та бесконечностью несуществующих цветов.

Так соблазнительно. Так привлекательно. Так нежно, так призывно. Так утешающе, так сладко!

Ах, зачем был этот бег безумный?! Что за бессмысленное истязание себя? Зачем так рвалось сердце? Как сладостен покой. Как чудно небытие! Лишь руку протяни. Так просто…